Знак Истинного Пути - Михалкова Елена Ивановна. Страница 18

– Не понял: как украли?

– Ну, не украли, а просто своими объявили.

– А чьи они на самом деле?

– На самом деле общие, и от них любой человек может к Богу стать ближе. А если вера у него правильная, то и вообще чуть ли не святым. В общем, в Дивеевском монастыре это береза старая, на которой лик Богоматери явлен.

– Вырезан, что ли?

– Да ну тебя! При чем тут вырезан? Явлен, говорят тебе. И не перебивай меня! Давай-ка по третьей…

Дали по третьей.

– Короче, не суть. Ходили мы туда, поклонились святому месту, Данила молитву прочитал – и обратно побрели. Ну, имена всем дали.

– Что за имена?

– Да твое же имя тебе возвращается. Смысл в чем: имя человеку просто так не дается, а нужно его заслужить. Вот для того и идешь по святым местам, а в пути…

Кордыбайлов неожиданно замолчал и помрачнел.

– Что – в пути? – осторожно спросил Макар. – Иван Иваныч, ты «а» сказал, теперь «бэ» говори.

– Да ладно, не агитируй. Короче, в пути разные испытания проходишь. Типа того, что к святому месту каждый человек прийти может, а только не каждый того достоин. Ну Учитель и проверяет.

– Учитель – это Данила?

– Он. Вообще-то его паломники по многу раз ходят, они так к Богу ближе делаются, но всякий раз новичков с собой берут – одного-двух, а со мной вот и трое ходило. Ну, в смысле, кроме меня, еще двое.

– И ты испытания проходил?

– Проходил, – неохотно согласился Кордыбайлов. – Сначала пугают тебя, вроде как душат или еще чего в таком роде. Потом на выносливость проверяют. Потом… В общем, разное делают. Если выдержал – значит, свой, тебя в другие походы берут. А не выдержал… Оставляют, короче.

– Где оставляют? – не понял Макар. – Дома, что ли? Как тебя?

Кордыбайлов поднял на него неожиданно трезвые глаза и шепотом проговорил:

– Щас! Дома! Там же и оставляют. Понял? Там же! Слышал ты меня, сыщик гребаный? Запиши себе куда-нибудь! Там же они их и оставляют!

Голос хозяина сорвался на хриплый крик. Он отбросил стул, выскочил из кухни, вбежал в комнату и захлопнул дверь.

– Иван Иваныч! – позвал Макар, подбежав секундой позже. – Открой! Хватит дурить, я тебе плохого ничего не сделаю!

В ответ раздалась ругань и предложение убираться из дома.

– Да открой ты, чудак-человек! Что ты как с цепи сорвался?

За дверью молчали, и по этому молчанию Макар понял, что миссия его завершена. Он потоптался еще немного у двери, чувствуя себя довольно глупо, вздохнул и вышел из квартиры. Было совершенно ясно, что больше Кордыбайлов говорить с ним не будет.

Вечером в квартире они обсуждали с Бабкиным результаты встречи.

– По большому счету, – втолковывал Макар, усевшись на стол и болтая ногами, от чего сходство со студентом еще больше увеличивалось, – ничего нового мы не узнали. Было и так очевидно, что с этим Данилой дело нечисто. А с какой подоплекой они в свои паломничества идут – дело десятое.

– Слушай, одного не пойму. – Грузный Бабкин задумчиво помешивал чай с шестью ложками сахара в кружке с надписью «Мы – монстры!». – Почему ты решил, что девчонка с ним пошла?

– Интуиция, Сереженька, интуиция! И потом, ведь в такую версию все укладывается.

– Да, может, ее маньяк за мусорными баками зарезал, а тело съел. И паспорт заодно.

– Нет, господин Бабкин, не зарезал и не съел. Твой мифический маньяк не объясняет, почему у девочки поменялись характер и привычки, понимаешь? А вот Учитель Данила очень даже объясняет.

– Ну, допустим. И как ты собираешься свою версию проверять?

– А ты не догадываешься? Мне нужно найти тех, кто ходил с ним в поход четыре года назад, или хотя бы выяснить маршрут. Должны же были остаться какие-то свидетели, согласись!

Бабкин шумно отхлебнул горячий чай и покачал головой.

– Слушай, Макар, если ты такой умный, объясни мне фишку.

– В смысле?

– Зачем он это делает? Ведь у девчонки ничего не пропало – ни деньги, ни вещи какие-то ценные… Я понимаю, если секта квартиру на себя заставляет переписать, они в огромном большинстве только затем и существуют, но здесь-то явно дело в другом!

– В другом, – озабоченно сказал Илюшин и спрыгнул со стола. – Что мне больше всего и не нравится. У мужика того, у Кордыбайлова, и сейчас брать нечего, и пять лет назад, я уверен, тоже было нечего. То есть дело вовсе не в наживе, потому все значительно усложняется. Как я понимаю, их Учитель реально во всю свою ерунду верит и им несет слово просвещения. Его действия непредсказуемы, основываются только на его религии. Черт его знает, что случилось с Элиной, но что-то мне подсказывает, что ничего хорошего. Ладно, давай работать.

Люди уже начали выходить из палаток, а девушка все еще не успела принять решение. Машинально кивая в ответ на приветствия Безымянных, она судорожно пыталась понять, что же случилось с Верой и нужно ли ей говорить о своей находке Учителю. И если с Верой, в общем-то, все было ясно, как ни гнала она от себя столь жуткие мысли, то вот с Учителем…

Данила вышел из палатки, потянулся у входа и подошел к ней.

– Не замерзла ночью, Безымянная? – ласково спросил он. – Земля еще не просохла после дождей.

Девушка посмотрела на него и решилась.

– Учитель, мне нужно поговорить с тобой, – тихо сказала она.

– Хорошо, после трапезы…

– Сейчас. Пожалуйста! – умоляюще прибавила она, видя удивление в его глазах. – Это очень важно для… для всех Безымянных.

Секунду Учитель смотрел на нее, потом кивнул.

– Пойдем.

Они вышли на опушку леса. Данила присел на пенек и начал водить веточкой по земле, пока девушка, запинаясь и чуть не плача, рассказывала о том, что обнаружила в лесу. Сейчас ее больше всего пугало не само воспоминание о ночном кошмаре, а ожидание – как отреагирует Учитель.

– А потом я ее закрыла и убежала. И все, – закончила она. К горлу подкатила тошнота, как три часа назад, но она сглотнула и заставила ее отступить. – Учитель, что… что там произошло? – почти шепотом проговорила девушка.

Данила поднял на нее глаза, в которых было безмерное удивление.

– Неужели ты думаешь, Безымянная, что я – Господь Бог? Я не мог даже представить, что случится подобное. Сейчас мы с тобой пойдем обратно, и я прошу тебя никому ничего не говорить.

Девушка торопливо закивала, а он продолжил:

– Когда вернутся те двое безымянных, которые провожали несчастную в больницу, я расспрошу их. Но ты пока постарайся не выдать им своих чувств. Хорошо? И умойся как следует, у тебя заплаканные глаза.

Когда они приблизились к лагерю, девушка увидела двоих мужчин, зашедших в палатку.

– Они вернулись! – вцепилась она в рукав Данилы, не понимая, что делает.

– Успокойся, – строго приказал он, – и возьми себя в руки. Иди, помоги остальным.

Он направился к палатке, негромко спросил что-то, наклонившись ко входу, и скользнул внутрь.

Через десять минут Данила подошел к девушке, собирающей вещи, тронул ее за плечо и укоризненно покачал головой, когда она вздрогнула.

– Я поговорил с провожавшими ее, и они рассказали мне, что случилось. Они бы рассказали об этом, как только пришли, но нас с тобой не было. Большая женщина начала кашлять недалеко от деревни, приступ был очень сильный, до удушья. Они прошли несколько шагов, но им пришлось остановиться, потому что Безымянная опять закашлялась. К сожалению, третий приступ закончился удушьем и смертью. Мне жаль, но сейчас она – с Именем у Господа. Вознесем молитву за нее.

Он наклонил голову, шевеля губами.

– Но почему же… – растерянно спросила девушка, – почему же они… зарыли ее там, как… как собаку? Почему не позвали на помощь, не пришли в деревню? Зачем нужно было закапывать в лесу? И ни креста нет, ни надписи, ничего!

– Ты действительно не понимаешь? – удивился Данила. – Ты идешь с нами столько времени, ты прошла первое испытание и задаешь мне такие вопросы?