Знак Истинного Пути - Михалкова Елена Ивановна. Страница 20

– Но у него есть доступ ко всем твоим документам, мама! И, по-моему, все, что ты говоришь нам, ты сообщаешь и ему. Разве не так?

Евгения Генриховна, не отвечая, сняла с плеч палантин и протянула его Эдику.

– Положи в холле, будь любезен. И не говори никому о нашем разговоре.

Эдик укоризненно взглянул на мать и покачал головой.

– Могла бы и не предупреждать.

Когда дверь за ним закрылась, Евгения Генриховна произнесла, обращаясь к оконному стеклу:

– Кто тебя знает, дорогой?

Переодев Тимофея, Наташа оставила сына в комнате, а сама пошла на кухню. Эдик их не встретил, и вообще дом производил сейчас какое-то странное впечатление. Было пусто и тихо, словно все попрятались по своим комнатам, но в любой момент могли выйти. Не сидел в гостиной, раскинувшись по-барски и оттягивая щеки в разные стороны, Игорь Сергеевич; не слышно было Мальчика Жоры, не ходил по двору старик Сергей Кириллович. О том, что в доме кто-то есть, говорили только доносящиеся из кухни запахи жаренной с какими-то приправами рыбы. Наташа еще в своей комнате набрала номер мужа, но телефон у Эдика был отключен. Заходить в комнату свекрови ей не хотелось, к тому же Евгения Генриховна собиралась сегодня вернуться поздно. Поэтому Наташа решила поздороваться с Ольгой Степановной, а заодно и выяснить у нее, где же все домочадцы.

Она спустилась по лестнице и прошла через холл, мельком оглядев себя в зеркалах и отметив, что хорошо выглядит. Нежный джемпер золотистого цвета, подаренный Эдиком, выгодно подчеркивал темные глаза и волосы, а фигурка в нем казалась миниатюрной. Джинсы, испачканные на дороге, Наташа сменила на тонкие бежевые брючки, и теперь даже Алла Дмитриевна не могла бы сказать, что она выглядит плебейски.

Только она о ней подумала, как тут же услышала голос Аллы Дмитриевны и остановилась в коридоре около окна, плотно занавешенного тяжелой зеленой гардиной. Общаться с госпожой Бобровой, несмотря на джемпер и брючки, не было желания. Но голос звучал как-то странно, и Наташа подошла поближе, прислушиваясь. Коридор заворачивал направо, и, дойдя до угла, Наташа остановилась. Она не собиралась подслушивать, но было что-то непривычное в том, как говорила Алла Дмитриевна, и захотелось разобраться, что же именно.

– Пошла отсюда вон! – раздался почти у двери в столовую отчетливый голос Ольги Степановны – негромкий, но очень рассерженный.

Наташа оторопела.

– Что-то вы раскомандовались, Ольга Степановна, – издевательски произнесла Алла Дмитриевна откуда-то из глубины столовой. – Забыли свое место, как я посмотрю. Хотите, напомню?

– Я тебе сказала, бесстыдная твоя душа: уйди с глаз моих, чтобы я тебя не видела больше!

– Посмотрим еще, кто откуда уйдет! Понятно вам?

Неожиданно Наташа осознала, что слышит вовсе не Аллу Дмитриевну. Говорила Илона.

– Я вам, Ольга Степановна, так скажу: уходили бы вы сами. А не то… Да вы сами знаете, что будет. Не позорьтесь.

Послышались шаги, и Наташа поняла: уборщица идет к выходу. Быстро метнувшись назад, Наташа шмыгнула за темно-зеленую гардину и застыла, прижимаясь спиной к подоконнику. Шорох каблуков по ковру – и в коридоре стало тихо. Наташа подождала еще минуту, потом осторожно высунула голову. Никого.

Подумав, она опять пошла к столовой, собираясь выяснить у Ольги Степановны, что вдруг так разошлась наглая девчонка. Но ее опять остановили звуки – на сей раз другие. Не нужно было обладать прекрасным слухом, чтобы понять, что происходит, – в трех шагах от нее, не сдвинувшись с того места, с которого пять минут назад она отчитывала зарвавшуюся Илону, безутешно плакала Ольга Степановна.

Наташа постояла пару секунд, повернулась и бесшумно пошла прочь от столовой.

Быстро поднявшись наверх и убедившись, что Тимоша спокойно складывает паззлы на ковре, Наташа чмокнула его в беленькую макушку и еще раз набрала номер Эдика. Странно, телефон был по-прежнему отключен. Но, в конце концов, куда же все подевались?

– Тима, ты поиграй тут, а я схожу вниз и поищу дядю Эдика.

– А зачем ты его поищешь? Он потерялся? – Тимофей задумчиво вертел яркий кусочек картона, прилаживая его то так, то эдак.

– Да, почти потерялся. Ты вот так попробуй. – Наташа положила паззл, и получилась львиная голова.

– Не надо, я сам! – Тимоша сердито оттолкнул ее руку и надулся. – Ты неправильно делаешь!

– Ну ладно, ладно, делай сам. Самоделкин ты мой!

Еще раз проведя рукой по нежным светлым волосикам, Наташа вышла из комнаты. Она подумала, что стоит еще раз заглянуть в гостиную – может быть, Игорь Сергеевич появился. Конечно, логичней было бы просто дойти до его комнаты, но Наташа предпочла окольный путь. «Вот посмотрю в гостиной, – сказала она себе, – а если там никого нет, то зайду к Бобровым».

Уже спустившись вниз, Наташа услышала негромкие голоса из гостиной. Дверь была прикрыта, но неплотно. «Больше никакого подслушивания», – решила Наташа, вспомнив, как стояла за шторой, и потянула дверь на себя. Дверь распахнулась, и она остановилась в дверях, удивленно взирая на открывшуюся ей картину.

Игорь Сергеевич и Алла Дмитриевна стояли около ближнего окна, выходившего в сад, и внимательно изучали что-то, невидимое Наташе. Около них пристроилась подруга Аллы Дмитриевны, Елена Семеновна, в очередной раз напомнившая Наташе ядовитую медузу. Одна рука ее обнимала Боброву, другая нежно поглаживала по спине ее супруга.

– Но, вообще-то говоря, девочку не мешало бы поощрить, – произнес Игорь Сергеевич в тот самый момент, когда Наташа собиралась поздороваться.

– По-моему, мы ее уже поощрили, – заметила Алла Дмитриевна, не поворачиваясь. – Тебе не кажется, что получится перебор с поощрениями?

– Аллочка, ну почему бы и нет? – промурлыкала Елена Семеновна. – Она так хорошо справилась. Можно было бы и еще раз…

Наташа подумала, что нужно выйти из комнаты и снова зайти, но что-то ее удержало. Какое-то непонятное ей самой желание показать Бобровым и их подруге, что она слышала часть разговора, явно не предназначавшегося для чужих ушей. Наташа сделала шаг вперед и громко сказала:

– Добрый вечер. Простите, вы Эдика не видели?

Выражение лиц обернувшейся троицы с лихвой компенсировало Наташе те неприятные ощущения, которые она испытывала, сталкиваясь с Аллой Дмитриевной. Растерянность и… испуг, да, испуг – вот что они выражали. Первой взяла себя в руки Елена Семеновна.

– Здравствуйте, Наташа, – улыбнулась она. – Как вы поживаете?

– Спасибо, хорошо. Игорь Сергеевич, так Эдик не заходил?

– Н-нет, не заходил, – промычал Игорь Сергеевич, вдруг утративший всю свою барственность. – А… а где он?

– Я не знаю, где он, – удивленно отозвалась Наташа. – Поэтому и спрашиваю. Я подумала, может быть, он с вами.

– Нет-нет, его с нами не было, – поспешно сообщил Бобров.

– Ну хорошо, спасибо.

Наташа кивнула головой и собралась выйти, но сзади раздался напряженный голос Аллы Дмитриевны:

– Наташа!

– Да?

– Вы знаете… – Алла Дмитриевна хотела что-то сказать, но внезапно передумала. – Впрочем, нет, ничего. Я хотела сказать, что Эдик может быть с Евгенией Генриховной, но потом поняла, что вряд ли. Она ведь сегодня задерживается.

– Спасибо, я знаю.

Прикрыв за собой дверь, теперь плотно, Наташа остановилась в некоторой растерянности. Происходило что-то непонятное. Сначала скандалистка Илона довела до слез Ольгу Степановну, теперь вот Бобровы с их неприятной подругой продемонстрировали преувеличенную реакцию на Наташино появление. Непонятно, чего они так испугались? Сегодня слишком много непонятного. И в доме, и вообще…

«Когда Евгения Генриховна что-то не понимает, она пользуется Знаками, – вспомнила Наташа, стоя в холле. – Собственно говоря, почему бы и не попробовать? Итак, вопрос: что же означают все эти странные разговоры?»

Она огляделась вокруг в поисках того, что можно было бы истолковать как Знак Судьбы. Ничего. Может быть, белые хризантемы в вазе? Нет, не то. Наташа прислушалась к своим ощущениям. Совершенно, ну совершенно никаких эмоций не вызывали у нее цветы, кроме желания их понюхать – хризантемы Наташа любила. «Ну что ж, значит, сегодня Судьба не хочет со мной общаться», – улыбнулась она, подходя к высокой вазе, стоящей на столике рядом с зеркалом. Хризантемы отражались в нем, и букет казался огромным.