Гормон счастья и прочие глупости - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 16

— Да боже упаси!

— Тоже правильно. Я не подарок. А просто перепихнуться хочешь? — И он посмотрел на меня так, что мне немедленно захотелось. Но меня никак не устроила форма этого предложения.

— Нет, не хочу, — спокойно ответила я.

— Почему?

— Кажется, я вам уже говорила, что не имею дел с женатыми, это во-первых, во-вторых, мне нравится Лариса… А в-третьих, я не желаю чувствовать себя девицей из анекдота.

— Из какого анекдота?

— «Кто девушку ужинает, тот ее и танцует».

И я сделала попытку встать из-за стола. Он вскочил и обеими руками надавил мне на плечи:

— Извини, ради бога, извини! Я не хотел тебя обидеть…

— Надеюсь.

— Только, пожалуйста, не обращайся ко мне на «вы». Меня это угнетает.

— Я попытаюсь.

— А давай-ка выпьем на брудершафт?

— Не стоит.

— Почему? Эй, девушка! — махнул официантке. — Принесите нам, пожалуйста, еще виски и стакан для дамы. Или ты хочешь что-то другое?

— Да нет, символически можно и виски выпить. Хотя пить на брудершафт виски как-то бесстильно.

— Да какая разница? — улыбнулся он.

От этой улыбки у меня задрожали коленки. Мы выпили на брудершафт по всем правилам, с переплетением рук и с поцелуем. Как ни странно, поцелуй был никакой. От улыбки я больше взволновалась. Ну и слава богу. Не хватало мне только влюбиться в этого женатого, замотанного популярностью грубияна и психа.

Кто-то как-то вскользь упомянул, что Дружинин лечился в психушке, правда в санаторном отделении, но это все равно… Да и не нужна я ему, он со мной, потому что Лариска неизвестно где… Но в обаянии ему не откажешь.

— Слушай, а кто тот мужик?

— Какой?

— Ну вчерашний, белобрысый?

— Бывший жених, я уже говорила.

— С ума сошла? Он тебе не подходит.

— Сейчас это уже не важно.

В этот момент у него зазвонил мобильник.

— Ларка. Алло! Да. Хорошо. Твое дело. Пока, — убийственно холодным тоном проговорил он и раздраженно сунул телефон в карман.

— Все в порядке? — осторожно спросила я, видя, как у него дрожит рука с зажигалкой.

— Мне мило сообщили, что после спектакля она никак не могла меня найти. Можно в это поверить, а? И потом ее буквально умыкнули какие-то старые школьные приятели, которые, оказывается, здесь живут. Я не должен волноваться, она скоро приедет. Блядь, какая беспардонная блядь!

— Андрей, мне не нравится…

— А мне, думаешь, нравится?

— Думаю, да. Иначе зачем?

Он внимательно на меня посмотрел:

— Я и сам удивляюсь — зачем? Но в ней есть что-то.., что меня иногда завораживает.., я ее любил…

— О, я так и знал! — раздался совсем рядом голос Веньки. — Смотрите, тут, кроме вас, уже никого не осталось, поздно, черт побери!

— Веня, друг, сядь, хочешь с нами выпить? Мы с Броней выпили на брудершафт, а то она мне все «вы» да «вы», как будто я старый как мир, а мне всего только сорок лет… Выпьешь?

— Нет. И тебе не советую! Хватит, ты и так набрался. Мы же договаривались, Андрюха!

Я была рада появлению Веньки, мне не нравился разговор с Андреем, а еще больше не нравилось то, что у меня сердце кровью обливалось от жалости к нему. Жалость — опасное для меня чувство.

Проводив Андрея до его номера, Венька поднялся ко мне:

— Буська, не шути с огнем. Он тебе не пара. Да и наживать врага в лице Ларки не советую. Можно такой грязи и мерзости нахлебаться…

— Венечка, это не то… Просто вы все куда-то разбрелись, я осталась одна, пришла в гостиницу, а тут Андрей. Мы оба хотели есть, вот он меня и позвал. Ты ничего такого не думай, он просто жаловался на Ларису…

— Такие жалобы иногда черт-те к чему приводят.

— Ладно, моралист хренов. А ты сам куда делся?

— Да понимаешь ли.., случилась одна знакомая…

— С кем она случилась? С тобой?

— Не понял?

— У вас случка была?

Он громко расхохотался:

— Как ты все опошлила, Буська. У нас было романтическое свидание.

— Без случки?

— Ну почему же…

— Тогда иди спать и не читай мне мораль.

— Ладно, не буду. Только все равно… Андрюха — совсем не то, что тебе нужно.

— Сама знаю!

Утром меня разбудил звонок Полины.

— Мамочка, пожалуйста, прости меня, — рыдала она в трубку. — Мама, я же не знала, что он к тебе поедет.., и что все так будет… Мамочка, я тебе сломала жизнь, да?

— Да нет, успокойся, может, оно и к лучшему. Но все же, если тебе доверили тайну, ее надо свято хранить, а то и впрямь можно человеку жизнь сломать. Ладно, не реви.

— Мама, может, еще не все потеряно? Женя сказал, что должен обдумать…

— Меня это уже не касается. Я его знать не желаю! А ты успокойся. Тебе что, так плохо со мной, что без Жени и жизни нет?

— Мамочка, что ты выдумываешь!

— А деду ты тоже протрепалась?

— Нет, что ты! Значит, ты не сердишься?

— Сержусь, но не очень.

— Ура! Мам, а ты правда имеешь успех?

— Ну вроде да. Хочешь знать, что про меня в газете написали? — И я зачитала ей отчеркнутый Венькой абзац.

— Мам, ну супер! Ой, мам, знаешь, у меня к тебе просьба!

— Излагай!

— Дашке Кролль бабка привезла из Тель-Авива одну штучку, я такую тоже хочу.

— Что за штучка?

— Понимаешь, там где-то есть улица, вроде нашего Арбата, там художники торгуют. А штучки делают из шелковых платков. Их скручивают по-разному — и получаются всякие красивые бусы, пояса, повязки на голову. С бисером, с металлом. Очень клево! Мамочка, купи мне такую штучку, а?

— Попробую узнать.

— Мамочка, я жутко соскучилась!

— Я тоже.

— А ты в море купаешься?

— Слушай, Полька, это ты деда там разоряешь? Сейчас даже не льготное время! Кончай болтать! Все, целую.

И о чем я, идиотка, думаю? Андрей, не Андрей… У меня есть Полька, и это главное.

В ресторане работала очень милая женщина с Украины, она относилась к нам прямо-таки по-родственному. К ней я и обратилась с вопросом о бусах из шелковых платков.

— Ну, Бронечка, насчет бус я не знаю, но всякие такие штучки продают на Нахалат-Беньямин. Как раз сегодня там есть торговля. Не каждый день бывает. Пойдите пораньше, пока не так жарко, часов в десять там уже вовсю торгуют.

— Это далеко отсюда?

— Да нет, но можно сесть на четвертый автобус или на монитку, и доехать до шука. Там рядом.

Полька еще дома взяла с меня клятву, что на автобусах я ездить не буду. Уж слишком часто мы слышим, что в Израиле взрываются автобусы.

— А пешком далеко?

— Да нет! Пойдете по Бен-Йегуде направо, до конца, упретесь в Алленби и по ней налево, по правой стороне. Ну в крайнем случае спросите, где шук Кармель. Это базар! А сразу за ним увидите Нахалат-Беньямин. Только головку прикройте чем-нибудь и водичку с собой возьмите.

Я поблагодарила милую женщину. В холле я столкнулась с Андреем. Он был гладко выбрит.

— Привет! — улыбнулась я.

— Куда собралась?

Я объяснила.

— Я с тобой.

— Андрей, может, не стоит?

— Почему? Обожаю такие места. Я, когда бывает время, езжу в Измайлово, гуляю там, присматриваюсь, приценяюсь… Меня это успокаивает.

— Может, позвать Ларису?

— Лариса спит без задних ног. Она заявилась в половине пятого, пьяная в стельку. Так что я вполне свободен. А ей надо выспаться, чтобы не сорвать спектакль.

— Ну что ж…

Ой, добром это не кончится.

— Ты небось думаешь: и чего он ко мне привязался?

Я промолчала.

Какое-то время мы шли молча. Он мне здорово мешал. Хотелось прилипнуть к какой-нибудь витрине, заглянуть в какую-нибудь лавочку, а при нем мне было неудобно.

— А вы знаете… — начала я.

— А как же брудершафт? — напомнил он.

— Хорошо. Ты знаешь, где этот пресловутый шук Кармель?

— Знаю! Очень завлекательное место, кстати.

Ну хоть не придется спрашивать дорогу.

У витрины ювелирного магазина на улице Алленби я было притормозила, но тут же одернула себя.