Сальватор - Дюма Александр. Страница 239

– Тысяча благодарностей, – прервал его смущенный пивовар. – Но неужели, – добавил он удивленно и почти испуганно, – это и есть весь ваш ужин?

– Так оно и есть, дорогой мсье Бревер! Да разве у нас есть время на то, чтобы пировать? Разве людей, которые действительно любят свою страну, заботят материальные блага? Кроме того, повторяю вам, я ненавижу застолья по тысяче причин. И одна из них, уверен, вы меня в этом поддержите, заключается в том, что у меня сердце кровью обливается, когда я думаю, что за один ужин без особой на то необходимости, без всякой причины, по простой прихоти, из-за предрассудков люди проедают такую сумму денег, которой вполне хватило бы на то, чтобы накормить два десятка семей.

– Совершенно справедливо, мсье! – прервал его взволнованный избиратель.

– Я прошел школу несчастий, мсье, – продолжал кандидат. – Я прибыл в Париж в деревянных башмаках. И я не краснею от этого, наоборот, горжусь этим! Мне знакомы страдания трудящихся классов! Ах, если бы все, как я, знали цену деньгам! Тогда бы люди дважды подумали, прежде чем увеличивать вдвое и без того уже громадные налоги, которые ложатся тяжким бременем на плечи несчастных налогоплательщиков.

– Совершенно справедливо, мсье, именно об этом я и хотел поговорить… Мы понимаем друг друга: я ненавижу правительство именно из-за того, что слуги монархии идут на чрезмерные, просто сумасшедшие траты.

– Что вы хотите этим сказать?

– Во время предпоследней сессии, мсье, вы были, позвольте мне сказать вам это теперь, когда мы понимаем друг друга, одним из самых горячих защитников новых налогов, которые грозили населению. Вся ваша система, а я ее внимательнейшим образом изучил, была направлена на увеличение бюджета, а не на его уменьшение. Вы видели спасение страны только в увеличении числа и в обогащении государственных служащих, как это делалось во времена империи. Короче говоря, вы старались связать материальными интересами как можно большее число людей вместо того, чтобы завоевать доверие всех любовью к людям.

– Слушайте, дорогой мсье Бревер. Я вижу, что вы человек не только честный, но и умный. Поэтому я буду с вами более откровенен, чем был до сих пор.

Любой другой на месте господина Бревера еще больше насторожился бы и стал бы еще более недоверчивым, но господин Бревер, напротив, проникся к графу еще большим доверием.

– Признаюсь вам, дорогой мсье Бревер, что я действительно два года тому назад защищал эту систему. Почему бы мне честно не признаться в допущенных ошибках?

Но это была единственная ошибка в моей жизни, в которой я могу себя упрекнуть. Что вы хотите? Я только начинал свою политическую карьеру. Я был простым воякой, далеким от гражданских интересов. До тех пор я жил только в лагерях, за границей, на полях сражений. Я имел дело с монархией, которая деспотически навязывала нам свою волю. Ну что вам сказать? Я попал в водоворот политики и поплыл по воле течения! Я уступил необходимости, но не изменил своим убеждениям. Я знал, что система эта плохая, просто отвратительная. Но для того, чтобы отказаться от старой системы, нужно новое правительство.

– Точно, – подтвердил убежденный его словами пивовар.

– К чему латать дыры в борту старого корабля? – продолжал, распаляясь, господин Рапт. – Надо спустить его на воду, затопить и построить новый корабль. Именно этим я и занимаюсь, оставаясь в тени! Я даю этой старой и прогнившей монархии возможность рухнуть, и тогда в условиях свободы появлюсь я, как долгожданный ребенок. Конечно же, полный стыда и раскаяния, но закаленный, полный сил и отваги.

– О, как это здорово, мсье! – воскликнул до слез растроганный избиратель. – Если бы вы знали, как я счастлив это слышать и какое вы мне доставляете удовольствие.

– Некогда, как вы изволили заметить, – продолжал граф Рапт, распаляясь все больше и больше, поскольку чувствовал, что уже захватил плацдарм в душе пивовара и что нужно и можно завоевать его окончательно, – я хотел уменьшить число служащих и увеличить их заработную плату. Но сегодня я, напротив, хочу уменьшить заработную плату и увеличить число служащих. Чем больше людей будет заинтересовано в деятельности правительства, тем сильнее правительство будет вынуждено подчиниться пожеланиям всех или уступить. Чем больше колесиков в машине, тем мощнее сама машина. Ибо если один из винтиков сломается, другой может его немедленно заменить: это математический закон. Таким образом я хочу сплотить людей не материальным интересом, а чувством привязанности, любовью. Таково мое желание, такова моя цель до тех пор, пока не представится случай вернуть Франции то, что подарил нам Господь – свободу, которой лишает нас монархия.

– Не могу выразить вам, мсье, мое волнение! – вскричал пивовар, вскакивая на ноги. – Приношу вам тысячу извинений за то, что украл у вас столь драгоценное время. Но теперь я ухожу убежденный, наполненный доверием к вам и с надеждой на вас. Вы говорили так прямо и открыто, что у меня больше нет ни малейшего сомнения. Если вы меня обманули, мсье, я ни во что больше не буду верить: я откажусь от Бога.

– Спасибо, мсье! – сказал кандидат и тоже встал. – А для того, чтобы закрепить то, о чем мы с вами только что говорили, не хотите ли пожать мне руку?

– От всего сердца, мсье, – ответил избиратель, протягивая руку господину Рапту. – И со всей признательностью честного человека.

В этот момент появился Батист, вызванный звонком Бордье. Он проводил господина Бревера, который, уходя, произнес:

– Как меня обманули по поводу этого милого человека! У него все просто, даже ужин и тот очень скромен.

Проводив господина Бревера, Батист вошел в кабинет и сказал:

– Кушать подано, господин граф.

– Пойдемте-ка поужинаем, Бордье, – с улыбкой сказал господин Рапт.

Глава СХХ

В которой господин Жакаль старается отплатить Сальватору за оказанную ему услугу

Наконец пришел великий день выборов: это была суббота 17 декабря. Видите, мы точны во всем.

Мы уже показали вам, возможно, правда, несколько многословно, тремя приемами посетителей, принятых графом Раптом, каким образом действовали кандидаты от правительства.

Дополним эту картину циркуляром, который мы позаимствовали у некоего префекта одного из восьмидесяти шести департаментов Франции.

Выбирать не будем, возьмем первый попавшийся. И увидим, что префект довольно-таки наивен. В те времена еще существовали наивные префекты.

В этом циркуляре говорится следующее:

«Его Величество желает, чтобы большинство членов закончившей работу палаты депутатов были вновь избраны.

Кандидатами являются все председатели коллегий.

Все государственные служащие обязаны оказать королю помощь своими выступлениями и своими усилиями.

Если они являются избирателями, они обязаны голосовать так, как того хочет Его Величество, и отдать свои голоса за председателей, а также сделать так, чтобы за них проголосовали все избиратели, на кого они имеют влияние.

Если они не являются избирателями, они обязаны незаметно и настойчиво постараться уговорить избирателей отдать свои голоса за председателя. Действовать иначе, а тем более оставаться бездеятельным означает отказаться от сотрудничества с правительством, которому они обязаны. Это означает отдалиться от него и отказаться от своей должности.

Доведите эти соображения до своих подчиненных, и т. д. и т. п.».

Что же касается партии либералов, то ее деятельность против правительства была не менее гласной, но более эффективной.

Газеты «Конститюсьоннель», «Французский курьер» и «Дебаты» объединились вокруг идеи о том, что, несмотря на существующие между ними разногласия, важно было победить общего врага. То есть правительство, которое уже отработало свое и было всем ненавистно.

Со своей стороны и Сальватор, как можно догадаться, не оставался в стороне от этой великой борьбы.