Сальватор. Том 1 - Дюма Александр. Страница 109

Да, захватить «Прекрасную Терезу» было заманчиво. Однако «Прекрасная Тереза» была пока непорочной девицей и явилась в Брест в надежде подыскать то, что помогло бы ей сохранить невинность.

Надо сказать, капитан ничего не пожалел для этой цели. Бриг принял на нижнюю палубу двадцать четыре восемнадцатифунтовые пушки, которые строго поглядывали с левого и правого борта; кроме того, две тридцатишестифунтовые пушки размещались в носовой части на тот случай, если, имея дело с более сильным противником, пришлось бы удирать, но перед тем пустить двойную стрелу, подобно наводившим когда-то ужас парфянам.

Но когда было необходимо выдать «Прекрасную Терезу» за торговое судно, занимающееся коммерцией, и ничем другим, ни один корабль не мог сравниться с ней безупречностью хода.

Тогда ее двадцать четыре двенадцатифунтовые пушки отступали, ее две двадцатичетырехфунтовые втягивали бронзовые шеи в нижнюю палубу, мирный флаг безобидно развевался на гафеле, а холщовое полотнище того же цвета, что и подводная часть судна, раскидывалось по всей линии бортовых портиков, превращавшихся всего-навсего в отверстия для подачи свежего воздуха.

Сто пятьдесят членов экипажа ложились на нижней палубе, а восемь-десять моряков, достаточных для того, чтобы бриг мог выполнить любой маневр, лениво растягивались наверху или, дабы насладиться еще более свежим воздухом, поднимались на марсы или даже – матросы бывают такими капризными! – развлекались тем, что садились верхом на перекладины грот-брамселя или фор-брамселя и оттуда рассказывали товарищам о том, что происходит в нескольких лье в округе.

Вот так мирно и шла себе «Прекрасная Тереза» со скоростью шесть узлов в час прекрасным сентябрьским утром 1798 года между островом Бурбом и островками Амстердам и Святого Павла, то есть в огромном фарватере, тянувшемся от Зондского пролива до Тристан-д'Акуньи, через который обычно проходят все суда: возвращаясь в Европу, они вынуждены обойти мыс Доброй Надежды.

Возможно, нам возразят, что шесть узлов в час – скорость небольшая. Мы бы ответили так: дул легкий бриз, и торопиться было некуда, вот почему «Тереза» шла не под всеми парусами, а подняла лишь большие марсели, фок и кливер.

Что касается других парусов, таких, как бизань, бомкливер, малый кливер, грот, малые марсели, бом-брамсели и лисели, то их, похоже, сохраняли до лучших времен Вдруг откуда-то с неба донесся голос:

– Эй, там, внизу!

– Эге-гей! – не отрываясь от игры, отозвался боцман, бившийся в карты с рулевым. – В чем дело?

– Вижу парус!

– С какой стороны?

– С подветренной от нас.

– Эй, там! – продолжая игру, крикнул боцман. – Предупреди капитана.

– И впрямь парус! Парус! – загомонили матросы, стоявшие кто на палубе, кто на фальшборте, кто на вантах.

Замаячившее вдалеке судно подняло волной, и его заметили все моряки, хотя, будь среди них пассажир, он принял бы корабль за чайку или альбатроса, пиратствовавших в волнах.

Заслышав крик: «Вижу парус!» – молодой человек лет двадцати восьми выскочил на палубу.

– Парус? – крикнул он.

Сидевшие матросы поднялись; те из них, у кого на головах были шапки, зажали их в руках.

– Да, капитан, парус! – в один голос отозвались матросы.

– Кто наверху? – спросил он.

– Парижанин, – отозвались несколько человек.

– Эй, наверху! Ты зрение еще не потерял, Парижанин? – спросил капитан. – Или, может, прислать тебе мою подзорную трубу?

– Не стоит! – отказался Парижанин. – Отсюда я способен разглядеть часы на Тюильрийском дворце.

– Значит, ты можешь нам сказать, что там за посудина?

– Это большой бриг, позубастей нашего, и направляется в нашу сторону.

– Под каким парусом идет?

– У него подняты грот-брамсели, марсели, фок, большой кливер и бизань.

– Он нас заметил?

– Вероятно, да, потому что он спустил грот и поднимает грот-брамсели.

– Свидетельство того, что он хочет с нами поговорить, – заметил кто-то рядом с капитаном.

Капитан обернулся, чтобы посмотреть, кто позволяет себе вмешиваться в интересный разговор, столь его занимавший в эти минуты. Он узнал одного из своих любимцев, Пьера Берто, сына того самого Берто, который десятью годами раньше принял его как беглеца в Вомонской гавани.

– А-а, это ты, Пьер? – улыбнулся капитан и хлопнул матроса по плечу.

– Да, капитан, это я, – отвечал молодой человек, рассмеявшись в ответ и показав при этом два ряда отличных зубов.

– Ты полагаешь, он хочет с нами поговорить?

– Да, черт возьми, так я думаю.

– Ну что ж, мой мальчик… Ступай предупреди командира батареи, что впереди показался подозрительный корабль – пусть приготовится.

Пьер нырнул в люк и исчез.

Капитан снова задрал голову.

– Эй, Парижанин! – крикнул он.

– Да, капитан?

– Как выглядит это судно?

– Похоже на военный корабль, капитан; хотя с такого расстояния невозможно разглядеть флаг, готов поспорить, что это goddam 35.

– Слышите, друзья: есть ли среди вас желающие вернуться в плавучую тюрьму?

Пятеро или шестеро матросов, отведавшие английского гостеприимства, в один голос ответили:

– Только не я! Не я, тысяча чертей! Не я!

– В таком случае сначала посмотрим, на нас ли он направил свои пушки, а когда убедимся в его недобрых намерениях, покажем ему, на что мы способны. Поднять на «Прекрасной Терезе» все паруса! Покажем англичанину, что умеют делать сыновья Сен-Мало!

Не успел капитан договорить, как судно, которое, как мы сказали, шло только под марселями, фоком и большим кливером, оделось в брам-стеньги, потом подняло грот, а вместе с ним бом-кливер и бизань.

Бриз наполнил все паруса, и «Тереза» взрезала волны, как под рукой сильного пахаря взрезает землю лемех.

Наступила минутная тишина, сто шестьдесят человек экипажа застыли, словно изваяния; слышны были лишь посвист ветра в парусах да гудение тросов.

В этой тишине Пьер Берто снова подошел к капитану.

– Готово? – спросил Эрбель.

– Так точно, капитан!

– Порты по-прежнему прикрыты?

– Вы отлично знаете, что их расчехлят только по вашему личному приказанию.

– Хорошо. Когда придет время, я отдам такой приказ.

Попробуем пояснить эти последние слова, довольно невразумительные, может быть, по мнению наших читателей.

Капитан Пьер Эрбель был не только оригиналом, о чем свидетельствует выбор им рода занятий, но еще обладал веселым характером. На первый взгляд, не считая несколько необычной оснастки, заметной лишь опытному моряку, «Прекрасная Тереза»

имела столь же мирный вид, насколько привлекательным было ее название.

Помимо того что ее короткие мачты были длиннее обыкновенного (это делало ее похожей на корабли, выходящие с верфей Нью-Йорка или Бостона), а в трюмах она везла не индиго или кошениль, а то, что на негритянском жаргоне зовется «черным деревом», в остальном она ничем не выдавала своей порывистой походки и неуживчивого характера.

Более того, ее пушки, тщательно спрятанные в твиндеке, без разрешения хозяина и носа не посмели бы высунуть в порты. Да и сами порты были накрыты огромным куском старого паруса, выкрашенным в тот же цвет, что и подводная часть судна.

Правда, во время сражения матросы сдергивали парус, словно театральную декорацию, по первому свисту, открывая взору ярко-красную полосу пушечных портов, в которую пушки, торопясь глотнуть свежего воздуха, сладострастно вытягивали свои бронзовые шеи. И так как одному капитану Пьеру Эрбелю пришла в голову эта веселая мысль, англичанин не знал, что имеет дело с человеком, который сам не станет просить пощады, но и другого не помилует.

Итак, Эрбель и его экипаж стали ждать, как поведет себя английское судно.

Англичане подняли все паруса вплоть до лиселей, похоже было, что они натянули все до единого лоскута, бывшие у них на борту.

– Ну, теперь можно о нем забыть, – заметил капитан Эрбель. – Берусь довести его отсюда в Сен-Мало, так что ему не удастся сократить между нами расстояние ни на пядь. Догонит он нас только когда нам заблагорассудится его подождать