Пикник на Лысой горе - Калинина Дарья Александровна. Страница 21

– И достаточно. Я знаю, о ком вы говорите, – перебила Наташу Марика. – Она уволилась перед самыми праздниками. Котова ее фамилия. Зинаида Котова. Сказала, что нашла себе место получше. Она у нас недолго работала. Я мало ее знала. Только фамилию, потому что по платежной ведомости она идет прямо передо мной. А к нам ее привела Берта. Думаю, что вам нужно навестить старую Берту и узнать у нее о вашей Зине.

– А где нам ее найти?

– На работе.

– А где она работает?

– В «Даугаве», – пояснила Марика, с удивлением глядя на Наташу. – Она моя подруга. Скажите, что от меня пришли.

– Похоже, что в этом пансионате работают сплошные подруги, – сказала Инна, когда Наташа передала ей содержание разговора с Марикой. – В таком случае будет трудненько что-либо выяснить о Зине. Если у нее в прошлом что-то нечисто, то подруги будут ее выгораживать.

– Эмилия тоже работала в этом пансионате, – сказала Наташа. – Она сама мне рассказала. Вообще-то я ее за язык не тянула, просто к слову пришлось. Мы как-то еще осенью гуляли и забрели к «Даугаве». Вот она и сказала, что работала там.

Девушки вернулись обратно в пансионат. Найти Берту оказалось делом нехитрым. Первая же служащая указала им на небольшое административное здание, запрятанное в глубине территории. Берта, маленькая сухонькая старушка с пронзительными цепкими глазками, поняв, что ее визитерши русские, окаменела лицом и явно приготовилась выставить их вон. Но услышав, как лихо объясняется Наташа на латышском, немного оттаяла.

– Да, такая девушка работала у нас, – сказала старуха. – Мне она показалась славной девушкой. Вообще-то я принципиально против того, чтобы давать рабочие места русским, когда столько хороших латышских девушек мечтают работать у нас. Но... но Зина показалась мне на редкость работящей. Вот я ее и взяла. А в чем дело? – с тревогой спросила она.

Ответить на ее вопрос сестры не успели. Старуху кто-то вызвал.

– Странно, – сказала Инна. – Бабка явно националистка. Но пошла просить за русскую девушку. Чтобы ту взяли на работу. Что бы это значило?

Наташа тем временем заприметила в глубине коридора хорошенькую горничную, беззаботно катящую впереди себя тележку со швабрами и банками с моющими средствами. Наташа устремилась к горничной. Добравшись до цели, Наташа восторженно распахнула глаза и уставилась на горничную. Та весело рассмеялась и спросила что-то у Наташи. Та ответила. И вскоре они уже непринужденно болтали о чем-то.

Все это время Инна бесцельно мыкалась по коридору, не зная, чем себя занять. Наконец Наташа отстала от своей новой знакомой и вернулась к сестре. Вид у нее при этом был потрясенный.

– Ты сейчас упадешь, – сказала она. – Слушай, что я узнала. Оказывается, устроить к ним в пансионат Зину просила у Берты не кто-нибудь, а наша Эмилия.

– Эмилия? – удивилась Инна. – Но она вела себя так, словно познакомилась с Зиной только что.

– Вот именно. А зачем ей было нужно скрывать, что она знакома с Зиной давным-давно? Да еще пристраивать ее сначала в «Даугаву», а потом в дом Роланда Владимировича.

– Может быть, она просто не хотела, чтобы все знали, что Зина ее протеже? – предположила Инна.

Наташа с презрением и жалостью посмотрела на сестру.

– У тебя совсем нет фантазии, – сказала девочка. – Лично мне такое близкое знакомства Эмилии и Зины кажется подозрительным. Особенно теперь, после смерти дедушки.

Положа руку на сердце, Инна придерживалась такого же мнения. Сестры отправились на кухню. Добрый фермер как раз закончил загружать отходами кухни свой грузовик. Он поприветствовал сестер как старых знакомых и предложил довезти их обратно до дома. Сестры быстро загрузились в кабину фургона и были дома к обеду. Поговорить с Эмилией начистоту они уже не успели. Так как вся семейка уже сидела за столом и уплетала хлебный суп с изюмом и орехами.

– Где вы были? – спросила у сестер Ингрида. – Мы вас обыскались. Вы что, выходили на улицу?

– Немного поиграли в саду, – соврала Инна. – А что, нельзя?

Ингрида недовольно передернула плечами, выразительно посмотрела на Инну и принялась за суп. Сестры сели на свои места и растерянно посмотрели в тарелки. После всего, что они узнали, есть стряпню Эмилии им как-то не хотелось. Инна осторожно помешала ложкой густой суп. Потом еще помешала и решила, что уже достаточно изобразила видимость обеда.

– Полицейские уже узнали, в какое блюдо был положен яд? – спросила Инна.

Эмилия, которая в этот момент как раз входила в столовую с гусятницей, уронила ее. И по всему полу потекли реки сметанного соуса с косяками сарделек. Эмилия укоризненно посмотрела на Инну. Та с честью выдержала взгляд и глаз не опустила. Та почему-то смутилась и принялась вытирать соус с пола.

«Ага, – с торжеством подумала Инна. – Боится! Значит, дело нечисто. А то бы она мне сейчас все высказала».

– Пока полиции не удалось установить, где был яд, – наконец ответил Дюша на вопрос Инны. – Во всяком случае нам они только сказали, что яд был не в пище. Роланд Владимирович принял его до еды. Вместе с каким-то питьем. Они уже обыскали весь дом, пока вас не было.

– И что искали?

– Флакон, в котором был яд, – сказал Дюша.

– И нашли?

Дюша промолчал. Вместо него ответила Стаси, которая после вороха новогодних подарков от Инны (больше, чем подарили ей ее собственные родители, призналась она потом) прониклась к ней искренней симпатией. И хотя суматоха после смерти хозяина дома помешала всем другим насладиться новогодними презентами, Стаси это не коснулось.

– Флакон нашелся в комнате Роланда Владимировича. Я слышала, как инспектор сказал, что на нем не было отпечатков. Должно быть, перед тем, как подкинуть его в комнату Роланда Владимировича, флакон обтерли. Иначе кого-то из нас обязательно бы уже арестовали.

И все снова с подавленным видом уставились в свои пустые тарелки. После неудачного обеда Инна с Наташей проскользнули в кухню, где сидела с совершенно убитым видом Эмилия Карловна. Услышав шаги, женщина обернулась.

– Это вы, – сказала она. – Чего пришли?

Глаза у Эмилии были красные и опухшие.

– Вы плакали? – спросила у нее Наташа.

– Конечно, – кивнула женщина. – Как мне не плакать? Мало того, что Роланд умер, так меня еще и подозревают в том, что это я положила яд в пищу. Думаете, я не видела, что вы сегодня не прикоснулись к обеду. И остальные тоже. Все осталось нетронутым, а я ведь старалась. Обидно!

И Эмилия Карловна горько заплакала.

– А я ведь больше всех любила его, – сквозь слезы сообщила она сестрам. – Всем этим родственничкам нужны были только деньги Роланда. А до него самого им и дела никакого не было.

– Вы его любили? – удивленно спросила Инна. – А он вас?

Эмилия не ответила. У нее было занятие поважней. Она упоенно предавалась собственному горю.

– А Зина его тоже любила? – снова спросила Инна. – И давно? Может быть, вы Зину сюда специально и устроили, чтобы вдвоем любить Роланда Владимировича? Так сказать, за компанию.

Эмилия перестала рыдать и подняла лицо. На нем читалось живейшее изумление.

– Я устроила сюда Зину? – спросила она. – Кто вам сказал такую чушь? Глаза бы мои на эту неумеху не глядели.

– Только не нужно нам заливать, что вы с ней не были раньше знакомы, – сказала Наташа. – Мы между прочим только что вернулись из «Даугавы».

Эмилия вздрогнула.

– И что? – спросила она.

– Это мы у вас хотим спросить, – разозлилась Инна. – Вы тут нам всем втираете очки, что знать Зину не знаете, а на самом деле вы прекрасно знакомы. Устраиваете свою знакомую в дом, а через несколько дней в доме появляется покойник. Это не странно?

– Зина ни в чем не виновата, – закричала Эмилия Карловна.

– А кто виноват? Вы? Это вы отравили Роланда Владимировича?

– Бог с вами! – перекрестилась Эмилия Карловна. – Я его любила. Мы собирались пожениться.

– Вы!? – поразилась Инна. – Так его невеста – это вы? Анне Петерс?

– Я! – с достоинством выпрямилась Эмилия Карловна. – Петерс – моя девичья фамилия. Я была родной сестрой покойной жены Роланда. Но она познакомилась с ним раньше. Когда мы с Роландом встретились, он был уже женатым человеком. Женатым на моей родной сестре. Что нам оставалось делать? Только молчать и ждать. Я тоже вышла замуж и родила Зину.