Рыцарь Семи Королевств (сборник) - Мартин Джордж Р.Р.. Страница 54

– Да, Гром уже не молод, – признал Дунк, – и доспехи мои вам не впору, но их ведь можно продать. В Ланниспорте и Королевской Гавани кузнецов много, и они охотно возьмут их у вас.

– Разве что на переплавку, за десятую долю настоящей цены. Нет, мне серебро подавайте, а не железо. Хотите выкупить у меня свое имущество или нет?

Дунк только сейчас рассмотрел чашу, из которой пил, – серебряную, с инкрустацией из золотых улиток по ободу, полную вина.

– Я бы с дорогой душой, только…

– Только у вас в кошельке и два оленя рогами не сцепятся.

– Если б вы… согласились на время оставить мне коня и доспехи, я бы заплатил выкуп позже. Когда разживусь монетой.

– И когда же это будет, позвольте вас спросить?

– Я могу поступить на службу к кому-нибудь из лордов. – Слова давались Дунку с трудом – не попрошайка же он, в самом деле. – Пусть через несколько лет, но я заплачу вам. Клянусь.

– Честью рыцаря?

– Могу поставить знак на пергаменте, – покраснел Дунк.

– Каракули межевого рыцаря… на подтирку разве пустить.

– Вы тоже межевой рыцарь.

– А вот это уже оскорбление. Я сам себе господин, это так, но на меже давненько не ночевал – в гостиницах гораздо удобнее. Я турнирный рыцарь, лучший боец из всех, кого вы встречали и еще встретите в этой жизни.

– Лучший? – Его откровенная похвальба разозлила Дунка. – Смеющийся Вихрь не согласился бы с вами, сир. И Лео Длинный Шип тоже, и Бестия Бракен. На Эшфордском лугу никто не поминал об улитках – почему так, коли вы побеждаете раз за разом?

– Кто вам сказал, что я побеждаю? Это значило бы прославиться, а слава для меня хуже чумы. Вот выиграю еще один поединок да и брякнусь с коня. Батервелл назначил тридцать драконов тому, кто станет вторым – с меня и довольно. Добавим к этому пару выкупов и выигранные ставки. – Утор показал на кучу серебра и золота на столе. – Вы парень здоровый да высоченный – дураки всегда на рост покупаются, хотя на турнире от него ровно никакой пользы. Уиллу против меня ставили три к одному, а лорд Шоуни, болван, все пять поставил. – Взяв серебряного оленя, он затеребил его в своих длинных пальцах. – Следующим у меня будет Старый Бык, за ним Вербный Рыцарь, если продержится столько. Вся прелесть в том, что ставить будут именно на них: простолюдины любят своих героев.

– Сир Глендон – сын подлинного героя, – заметил Дунк.

– Надеюсь, что так. Героическая кровь расценивается как два к одному – шлюхина подешевле будет. Он постоянно болтает о своем мнимом родителе, а вот имя матери, если помните, ни разу не помянул. Оно и понятно, ведь родился он от лагерной потаскухи по прозванью Пенни-Дженни, – но в ночь перед Багряным Полем она обслужила столько народу, что получила имя Багряной Дженни. Огненный Шар, несомненно, тоже имел ее – наряду с сотней других. Наш друг Глендон многовато берет на себя, не будучи даже и рыжим.

– Он и рыцарем себя объявляет.

– Ну, это-то как раз правда. Они с сестрой выросли в борделе под названием «Вербы». После смерти матери о них заботились другие девки, повторяя сочиненную Пенни-Дженни байку о героическом семени. Старый оруженосец, живший по соседству, худо-бедно обучал парнишку военному ремеслу в обмен на любовь и эль, но в рыцари, понятное дело, его не мог посвятить. Полгода назад, однако, в бордель завернули несколько рыцарей, и некий сир Морган Данстебл спьяну возжелал сестру сира Глендона. Та, видите ли, была еще девственница; таких денег у рыцаря не нашлось, вот он и заключил сделку с братом: посвятил его в рыцари прямо там, при двадцати свидетелях, и сорвал сестрин цветочек.

Любой рыцарь может посвятить в рыцари кого пожелает. Служа сиру Арлану, Дунк слышал о рыцарстве, купленном за услуги, угрозы или мешок серебра, но о сестриной невинности до сих пор не слыхивал.

– Выдумки. Не может это быть правдой.

– Мне об этом рассказывал Кирби Пимм – он уверяет, что сам был свидетелем, – пожал плечами сир Утор. – Сын героя, сын шлюхи, сын их обоих – все равно, против меня он не сдюжит.

– По жребию вам может выпасть иной противник.

– Косгроув любит серебро не меньше кого другого, – вскинул бровь Андерлиф. – Уверяю вас, что следующим я вытащу Старого Быка, а потом юнца. Хотите, поспорим?

– Спорить мне не на что. – Дунк не знал, что хуже: подкуп распорядителя игр или то, что своим первым противником Улитка выбрал его самого. – Я уже сказал вам все, ради чего пришел. Мой конь, меч и доспехи ваши.

– Есть другой выход. – Улитка сложил пальцы домиком. – Вы не лишены дарований – падаете, к примеру, просто великолепно. Я согласен оставить вам коня и доспехи, если пойдете ко мне на службу.

– Что за служба такая? – не понял Дунк. – Оруженосец у вас уже есть. Набираете гарнизон для замка?

– Замка у меня нет, предпочитаю гостиницы. Замок слишком дорого обходится. Я хочу, чтобы вы сражались со мной на других турнирах – двадцати раз, пожалуй, будет довольно. Будете получать десятую долю моего выигрыша, я же впредь обязуюсь целить в вашу широкую грудь, а не в голову.

– Я должен ездить с вами, чтобы падать с коня?

– Глядя на ваши стати, никто не поверит, что хилый старикан с улиткой на щите способен вас одолеть. Вам, кстати, лучше завести новый герб. Висельник достаточно жуток, верно, но ведь он повешен, а стало быть, побежден. Лучше взять медвежью голову или череп… нет, лучше три черепа. Или младенца, пронзенного копьем. Далее, вы отрастите себе волосы и отпустите бороду – чем длинней и косматей, тем лучше. Мелкие турниры устраиваются чаще, чем вы полагаете. С моими доходами мы купим себе драконье яйцо прежде, чем…

– Прежде чем слух о моей никчемности разойдется повсеместно? Честь свою я вам не проигрывал – только коня и доспехи.

– Нищему гордость не к лицу, сир, а служить у меня вовсе не так уж зазорно. Я, по крайней мере, научу вас паре приемов, о которых вы понятия не имеете.

– Вы хотите сделать из меня дурака.

– Уже сделал, а есть-пить и дураку надобно.

Дунку страх как хотелось сбить улыбку с лица сира Утора.

– Я понимаю теперь, почему у вас на щите улитка. Вы ложный рыцарь.

– А вы подлинный олух и к тому же слепец. Знаете, почему я бил в голову? Удар вот сюда, – Улитка встал и тронул пальцем грудь Дунка, – выбил бы вас из седла с тем же успехом. Голова меньше, и в нее труднее попасть, зато смертельный исход куда вероятней. Мне заплатили, чтобы я бил туда.

– Заплатили? – попятился Дунк. – Как заплатили?

– Шесть драконов вперед, еще четыре, когда вы умрете. Скажите спасибо, что жизнь рыцаря столь дешево оценили; если б мне предложили больше, я бы постарался вогнать копье в глазную прорезь вашего шлема.

Дунку снова сделалось дурно. За что кто-то хочет его убить? Он никому в Белых Стенах не делал зла. Один только Эйерион, брат Эга, люто ненавидит его, но Огненный Принц изгнан за Узкое море.

– Кто дал вам денег?

– Чей-то слуга принес мне их на заре, как только распорядитель назначил, кто с кем сражается. Он надвинул капюшон на лицо и своего хозяина не назвал.

– Но зачем кому-то меня убивать?

– Я не спрашивал. – Сир Утор подлил себе вина. – Похоже, у вас больше врагов, чем вы думаете, сир Дункан. Оно и понятно: многие скажут, что вы причина всех наших бед.

Сердце Дунка точно холодная рука сжала.

– Извольте объясниться.

– На Эшфордском лугу меня и впрямь не было, но ведь турниры – мой хлеб. Я наблюдаю за ними, как мейстер за звездами, и слышал, как некий межевой рыцарь стал причиной Испытания Семерых и как оное испытание привело к смерти Бейелора Сломи Копье от руки его собственного брата Мейекара. Бейелора любили многие, и у Огненного Принца тоже найдутся друзья, не забывшие, за что он был изгнан. Подумайте над моим предложением, сир. Улитка оставляет за собой слизистый след, это так, но слизь не во вред человеку… зато когда пляшешь с драконами, немудрено и сгореть.

День заметно померк. С востока надвигались темные тучи, солнце клонилось к западу, отбрасывая длинные тени. Оруженосец Уилл осматривал ноги Грома.