Самый страшный зверь - Каменистый Артем. Страница 40

— Вы о том, что тот сирота, или о том, был ли лэрд Далсер отцом Дирта?

— О том и о другом.

— Лэрд Далсер ни разу не был замечен в обмане. И Дирт не походил на него внешне.

Маг задумчиво почесал подбородок, вздохнул:

— Все это безумно интересно, но мне действительно важно найти тайник лэрда. Я думаю, мальчишка о нем знает. Я прав в этом?

— Не знаю. Но думаю, если у лэрда и был тайник, Дирт может о нем знать. У них не так уж много секретов друг от друга было, мне так кажется.

— Будет не лишним добавить, что, если вы мне поможете в поисках тайника и поиски окажутся успешными, вы и ваши люди получат свободу.

Преподобный улыбнулся одними губами:

— Хеннигвиля больше нет. К чему мне теперь жить? Это были мои люди, и они мертвы. Плохо, что я не остался с ними, мой долг сопроводить их на небеса.

— Вы удивитесь, но я уважаю ваши верования. Не то чтобы симпатизирую, но считаю, что ни одна вера не достойна насмешек. И мне известно, что месть у вас не приветствуется. Но посмотрим правде в глаза, это лэрд Далсер убил ваших людей, а не мы. Именно его камнепад уничтожил Хеннигвиль. Было бы справедливым отомстить ему хотя бы тем, что раскрыть его тайну.

— Далсер мертв, ему все равно, доберетесь вы до его тайника или нет. А что касается мести, согласен, мы противники подобного, но отомстить мне очень хочется. Вот только не лэрду, а вам.

— Признаю, на руках моих воинов немало крови ваших людей, но все же несравнимо меньше, чем у Далсера.

— Черный, я тоже умею отличать правду от вымысла. И не надо пытаться доказать мне то, чего нет. Все мы мертвецы. Мы умерли в тот самый миг, когда ваши ноги запачкали наш берег. Мы ведь не просто так сюда перебрались. Мой отец всегда говорил, что спайдеры все равно нас найдут, что ни делай, и это будет нашим концом. Я во многом с ним не соглашался, но теперь признаю — он был прав почти во всем. Далсер далеко не святой, но он позволил ни в чем не виновным людям умереть без мук, приняв на себя грех их убийства. А вы убиваете так, как даже звери не убивают. Вам нужны муки и надо, чтобы на муки жертв смотрели другие. Те, которые ждут своей очереди умереть. Это все знают. Вы грязь, вы главная мерзость грешного мира. Я не стану помогать палачам. Ни в чем не стану.

Маг вскинул руки, останавливая Патавилетти, который от души размахивался, чтобы врезать не на шутку разошедшемуся преподобному по затылку.

— Уже помогаете. Вы ведь отвечаете на мои вопросы.

— Но я не рассказал вам ничего полезного.

— Мне виднее.

— Вам ничем не помогут мои ответы. Вам ничьи ответы не помогут.

— Почему вы это решили?

— Вам недолго осталось жить, а мертвым грешникам любые ответы ни к чему.

— Вот как? И по какой же причине я покину этот мир?

— По очень простой, вас убьет Дирт.

— Он уже пытался.

— Это была только легкая разминка.

— Он всего лишь мальчишка. Гнев застилает вам взор, раз не замечаете очевидного.

— Напротив, я сейчас вижу лучше, чем когда бы то ни было.

— Может быть, поясните, откуда у вас такая уверенность?

— Попробую, хотя вряд ли вы что-то поймете.

— Я постараюсь. Итак?

— Этот мальчишка два дня носился по зимнему лесу, в одиночку загоняя лося. Вы и на самом деле верите, что его догоните? Он не ушел слишком далеко только потому, что не хочет уходить. Я его знаю, он будет водить вас по лесу до последнего человека. Вы все здесь останетесь. И вам не придется долго ждать, смерть уже близко.

— Забавно, но вы, кажется, верите в то, что говорите.

— Это потому, что я лучше вас знаю Дирта.

— Ему просто немного повезло, потому и жив. Жизненный опыт подсказывает, что везенье не бывает вечным. К тому же мы не лоси. Мы сами в некотором роде охотники. Уж поверьте, от воинов Патавилетти невероятно трудно уйти. Тем более если им помогает такой человек, как я.

— Хотелось бы дожить до момента, когда можно будет посмотреть в ваши глаза. В глаза умирающего человека. Жаль, что ничего не получится. Не позволите. Убьете.

— Мы не убили вас до сих пор, так почему убивать сейчас?

— Мы вам не нужны.

— Вовсе нет, ведь я, как вы, должно быть, уже заметили, задаю немало вопросов, а у вас могут найтись правильные ответы.

— Я ничего не знаю. Не больше других. Вы же сами видите, что я не обманываю.

— Это просто потому, что мне пока что не все известно. Не могу правильно формулировать вопросы. Мне приходится многое обдумывать, это небыстрый процесс, и в его результате появляются новые вопросы. Кто знает, возможно, в вашей голове есть ответы на них.

— Скоро вам станет не до ответов. Очень скоро…

— Ваша уверенность в том, что нас погубит бегающий по лесу мальчишка, забавна.

— Не думаю, что вам будет забавно в тот момент, когда вы его увидите в последний раз. Он убьет вас. В самом деле убьет. Вы думаете, что это вы на него охотитесь? Нет, охотится как раз он. Дирт невероятно упрям. Если уж он за что-то взялся, то обязательно доведет дело до конца. Захотел убить — убьет.

Маг вздохнул, устало выдал:

— Вы, я вижу, помешались на идее нашей гибели. Надеюсь, пообщаемся в другой раз, и задавать я буду уже другие вопросы. Уведите его.

Глава 17

Для комфортного существования в летнем лесу Дирту требовалось всего несколько вещей, главной из которых был отлично наточенный нож. Без него как без рук в самых разнообразных ситуациях. Вот и сейчас его очень не хватало.

С самого раннего утра и почти до полудня Дирт брел по берегу широкого мутноватого ручья, затейливо петлявшего среди холмов. Он никогда не был в этих местах, но полагал, что принципиальных отличий от долины Смородинового ручья здесь быть не должно. А раз так, то среди гальки и валунов непременно отыщутся увесистые кремневые голыши. У этого камня есть особенность, при разбивании дает множество острых осколков, среди которых можно выбрать полезные в хозяйстве. Свои первые стрелы Дирт изготавливал с наконечниками из этого бросового материала, отказавшись от них лишь в прошлом году благодаря щедрости кузнеца, поделившегося медью.

Но этот ручей лишь с виду походил на Смородиновый. Такое часто случается. Бывает, найдешь место, ничем не отличающееся от других, но в нем полным-полно белых грибов, а там, сколько ни выискивай, ни одного не отыщешь. А ведь деревья и почва с виду неотличимы. Вот так было и здесь, сколько Дирт ни таращился под ноги, а ни одного, даже самого мелкого обломка кремня, не заметил. От безысходности пытался разбивать разные камни, но лишь время даром потратил, ничего, обладающего хотя бы слабым подобием режущей кромки, не получилось.

Плохо. Очень плохо. Ему нужен хотя бы слабенький заменитель ножа. До зарезу нужен.

На ветку вспорхнул рябчик. Дирт, остановившись, неспешно прицелился, выстрелил, натянув лук вполсилы. На полную опасно, стрела может пронзить тушку насквозь и улететь в непролазную прибрежную чащу, где он вряд ли ее найдет.

Огнива у Дирта не было, но при желании он бы мог развести костер и без него. Такое желание имелось, но нет времени. Уж очень долго придется возиться, а он здесь не праздно шатается. Погоня дышит в затылок, ему некогда отвлекаться на мелочи вроде приготовления пищи.

Широкий медный наконечник стрелы не очень-то помогал в разделке птицы. Дирт, немного помучившись, наточил его о шершавый камень, и дело пошло на лад. Не сказать, что вышел достойный заменитель ножа, но все же удобнее, чем рвать скользкое мясо голыми руками.

Хотя сырятину Дирт попробовал впервые, желудок не стал возражать, принял благосклонно. Рано спеющая жимолость — вот и вся еда, которая ему до сих пор попадалась. Начало лета — не лучшая пора для тех, кто любит как следует набить брюхо. Ни грибов толком не насобирать, ни ягод. Разве что ревень да корни лопуха, но и то и другое Дирт ненавидел как в сыром, так и в приготовленном виде. Хотя в Хеннигвиль таскал помногу, там голодных и непридирчивых ртов в любую пору хватало.