Это наш ребенок! - Феррарелла Мари. Страница 18

     Ждать возвращения Слейда было все равно что ждать у моря погоды.

     Звонок в дверь — звук, которого она ждала последние восемьдесят три минуты, — заставил ее вздрогнуть. Ингрид выглянула из кухни.

     — Я сама открою, — сказала ей Шейла.

     — Но вы должны быть в постели, — напомнила Ингрид.

     Та же мысль, несомненно, пришла в голову Слейду. И ей самой.

     — Я лягу. Попозже.

     Шейла открыла дверь, когда Слейд зазвонил снова.

     Она выглядит счастливой, подумал Слейд. Или успокоенной.

     — Скучала по мне?

     — Скучала по кексу, — это все, в чем Шейла пока могла признаться. Его руки были заняты вещами. Пакет с кексом болтался на кончиках пальцев, и Шейла взяла его.

     Она не показала ему, где спальня.

     — Так куда мне все это сгрузить?

     «Все это» состояло из охапки рубашек и брюк и двух коробок, наполненных разными мелочами, которые он считал жизненно необходимыми. За исключением маленькой черной книжки, которую он завещал человеку, снимавшему его квартиру.

     Шейла тревожно оглядела коробки. Несмотря на все усилия, она не могла представить Слейда здесь, среди изящных фарфоровых статуэток другой эпохи. Он казался слишком грубым по сравнению с ними.

     Именно этим он и привлек ее с самого начала, напомнила она себе. Он не принадлежал ее миру.

     Но теперь он был здесь, все шесть футов два дюйма.

     — Это еще не все?

     Он любил жить налегке, с самым необходимым, и подчеркнул это, приподняв коробки.

     — Все, кроме фотооборудования. Когда путешествуешь, привыкаешь обходиться самым малым, а когда приходишь в гавань, старые привычки умирают с трудом.

     Вот чего она и боялась. Боялась, что в этот поспешный брак вступили два человека, отличающиеся друг от друга, как солнце от фонаря. Себе она отводила роль солнца.

     Шейла показала на журнальный столик как временное пристанище его скарба. Пока у нее были более важные дела. Кекс.

     — Звучит как лозунг на посудном полотенце, принадлежащем беглецу.

     Не пытается ли она вовлечь его в спор? И если да, то почему?

     — Иногда я чувствую себя именно так.

     Поставив коробки на столик, он обнял ее, предотвращая побег.

     — Тогда я действительно бежал. Если бы я знал о ребенке...

     Он умолк. Их глаза встретились.

     — Что? Если бы ты знал о ребенке, то что?

     Слейд пожал плечами. Нет смысла приукрашивать человека, каким он был раньше.

     — Вероятно, я продолжал бы убегать, — признался он.

     Он использовал прошедшее время. Кекс может подождать.

     — Что заставило тебя передумать?

     — Ты.

     Взяв у нее кекс, он водрузил его на коробки и, приложив кончик пальца к ее губам, заглушил назревавший протест. Заинтригованная, она смотрела на него, а он обнял ее за талию и притянул к себе.

     — Когда я увидел тебя, то вдруг понял, чего именно не хватает в моей жизни. Шейла, связь, возникшая между нами в ту ночь, не оборвалась, это совершенно ясно. Я не очень ловок со словами на личном уровне...

     Неужели он верит в то, что говорит?

     — Пока у тебя хорошо получается.

     Он пропустил ее реплику мимо ушей.

     — Мы занимались любовью, и это не просто возбуждало. В этом был покой. — Сейчас он говорил ей то, чего никогда не говорил ни одной женщине. Потому что она всколыхнула его чувства больше, чем любая другая женщина. — Покой, которого я прежде не знал. Покой, какого я не испытывал с тех пор, как покинул тебя.

     Для человека, открыто заявлявшего, что ему трудно выражать свои мысли, он был очень хорош. Слишком хорош. Она не могла полностью избавиться от недоверия.

     — Может, виноваты пушки и бомбы?

     Он серьезно смотрел на нее.

     — Нет, они здесь ни при чем. — Он погладил ее руку, и вроде не было причин находить этот жест успокаивающим, но ей стало легче. — Я не говорю, что все у нас будет просто...

     Ну, слава Богу, он не пытается ее уговаривать.

     — Если бы сказал, я бы предложила тебе психиатрический курс лечения, который финансирует наша больница. — Сжав губы, она замотала головой. — Но еще могу предложить.

     Им обоим он пригодится.

     — Но мы можем создать удачную семью, — заверил ее Слейд. — Я хочу, чтобы все получилось.

     Он ничего так не хотел в своей жизни.

     Слейд опустил голову, надеясь на поцелуй, в котором ему было отказано раньше.

     Его губы скользили по ее губам, прося их раскрыться. От его прикосновения Шейлу опалило пламенем. Она не успела подумать, не успела спастись.

     Поцелуй расплавил ее так, что не было сил стоять. Шейла вцепилась в рубашку Слейда, пожираемая разгоревшимся в теле огнем.

     Слейд пытался убедить ее, но еще больше убедил себя. Все получится, если захотеть, если твердо верить, что получится.

     Не в силах удержаться, он просунул руки под блузку, чтобы коснуться ее кожи, погрузиться в грезы. И воспоминания.

     Нежное прикосновение его ладоней к ее груди возбудило их обоих.

     У нее был вкус греха, как в ту ночь. И так будет всегда. Сладкий грех. И его вечное падение.

     Кровь мчалась по его венам, чувства требовали выхода. Он неохотно оторвался от ее губ и не сразу смог перевести дыхание.

     — А ты?

     Все мысли в ее мозгу сплавились. Она смотрела на него — ошеломленная, не понимающая.

     — Что?

     — Я хочу, чтобы наш брак был удачным, а ты?

     Сейчас он мог перевести ее в какую угодно веру, например заставить поклоняться культу, в котором верующие бреют головы, носят козьи шкуры и живут в горах Тибета.

     — Да, я тоже.

     Положив ладонь на его твердую крепкую грудь, она отстранилась.

     Крошечное пространство между ними позволило ей собраться с мыслями, посмотреть ему в глаза.

     Может быть...

     — Но ты должен дать мне немного времени. Ничего такого я для себя не планировала.

     Она никогда не думала о собственной семье, никогда не думала, что ее можно вот так вдруг сбить с толку. Она считала брак надувательством и надеялась, что разгадала его давным-давно и научилась трезво смотреть реальности в глаза. Слова «и потом они жили долго и счастливо» не для тех, кто посвятил себя карьере. А она посвятила.

     Когда ей казалось, что она ошибается, достаточно было вспомнить Эдварда. Но сейчас она не хотела думать о нем. Может, на этот раз все будет иначе. Может быть...

     Слейд задержал руки на ее бедрах и чмокнул в висок.

     — Самые лучшие сюрпризы — совершенно неожиданные. Как наша дочка.

     Наша дочка. Странно звучит, подумала Шейла.

     — Раз уж вспомнили о дочке, я, кажется, слышу ее плач.

     Слейд прислушался и тоже услышал тихий плач, доносившийся через открытую дверь детской.

     — Она, вероятно, хочет знать, куда девался ее папа.

     Шейла тоскливо взглянула на кекс. Не сейчас.

     — Скорее она хочет знать, куда девался ее обед.

     Он посмотрел на ее грудь, и ей снова стало тепло.

     — Что касается ее папы... — Слейд подхватил коробку. — Так где твоя спальня? Я хочу разобрать вещи.

     Шейла остановилась у лестницы и посмотрела на его багаж.

     — Моя спальня?

     — Ну, ты ведь не хочешь, чтобы я спал с Ингрид?

     Шейла закусила губу. Она не подумала о том, что придется проститься с уединением. Кажется, она не подумала о многом, когда проскрежетала «да».

     — Нет, мне просто в голову не пришло...

     Слейда заинтриговало ее сопротивление.

     — Разве твои родители не спали вместе?

     В ее улыбке было очень мало веселья.

     — Я не замечала, чтобы они были дома в одно и то же время.

     Со вздохом она стала подниматься на второй этаж. Слейд последовал за ней.

     — Поверь мне, женатые люди спят вместе. Я точно знаю.