Разоблаченный любовник (Др. изд.) - Уорд Дж. Р.. Страница 37

– Алло?

– Госпожа? – произнес догген, – Вам звонок от хозяина Буча. Ответите?

Превосходно! Значит, он уже обо всем наслышан.

– Госпожа?

– Э… да, отвечу.

– Очень хорошо. Я дал ему ваш прямой номер. Пожалуйста, оставайтесь на линии.

Послышался щелчок, а затем до боли знакомый жесткий, как наждачная бумага, голос.

– Марисса? Ты в порядке?

Совсем даже нет, подумала она, но это не его дело.

– Да, спасибо за беспокойство. Бет и Рэт оказались ко мне очень благосклонны.

– Послушай, хочу с тобой увидеться.

– Правда? Значит, твои проблемы каким-то чудом исчезли? Ты, наверное, чрезвычайно рад вернуться к нормальной жизни. Мои поздравления!

Он выругался.

– Я переживаю за тебя.

– Очень мило, но…

– Марисса…

– …мы же не хотим ставить меня под угрозу?

– Послушай, я просто…

– Так что тебе лучше держаться от меня подальше, чтобы я, бедненькая, не пострадала…

– Черт тебя подери, Марисса! Проклятье, как мне все это надоело!

Она закрыла глаза, злясь на весь мир, на него, на своего брата, на себя. Учитывая, что Буч заводился все больше, их разговор все больше уподоблялся ручной гранате, готовой взорваться.

– Я ценю, что ты заботишься о моей безопасности, но я в порядке, – тихо сказала она.

– Вот ведь дерьмо…

– Да, думаю, это исчерпывающе описывает положение вещей. Прощай, Буч.

Повесив трубку, она почувствовала, что ее всю трясет.

Телефон тут же зазвонил снова, и Марисса уставилась на прикроватную тумбочку. Быстро наклонившись, она дотянулась до провода и выдернула его из розетки.

Забравшись под одеяло, девушка свернулась калачиком. Сегодня она, видимо, не уснет, но глаза все же лучше закрыть.

Кипя от злости, Марисса пришла к выводу, что хотя все было полнейшим… «дерьмом», выражаясь образным языком Буча… она могла с точностью сказать одно: злиться намного лучше, чем впадать в панику.

Двадцать минут спустя, в опущенной на глаза кепке «Ред сокс» и в черных очках, Буч подошел к темно-зеленой «хонде-аккорд». Посмотрел налево-направо. В переулке ни души. На зданиях отсутствуют окна. Не видно никаких машин, которые ехали бы по Девятой улице.

Нагнувшись, он подобрал с земли булыжник и выбил стекло с водительской стороны. Когда громко взвыла сигнализация, отошел и укрылся в тени. Никого. Вой наконец утих.

Он не крал машин с шестнадцатилетнего возраста, когда был малолетним преступником в Южном Бостоне, и вот теперь решил тряхнуть стариной. Спокойно подойдя к машине, открыл дверь и забрался внутрь. Следующие действия были быстрыми и выверенными, доказывая, что он не утратил былых навыков, как и южного акцента. Вскрыл панель под рулем. Нашел провода. Соединил вместе два из них, и… ррр.

Буч локтем выбил остатки стекла и принял расслабленную позу. Его колени почти доходили до груди, так что он нагнулся и отодвинул сиденье назад насколько возможно. Выставив в окно локоть, словно он просто наслаждается весенним воздухом, Буч непринужденно откинулся на спинку сиденья.

Добравшись до выезда из переулка, он включил по-воротник и затормозил. Сейчас особенно важно следовать правилам дорожного движения, ведь он на краденой машине и без документов, удостоверяющих личность.

Повернув налево, он поехал по Девятой улице, чувствуя себя виноватым перед бедолагой, которого сейчас обокрал. Совсем не весело потерять тачку, так что на первом же светофоре Буч залез в бардачок. Машина зарегистрирована на какую-то Сэлли Форрестер. 1247, Барнстейбл-стрит.

Он пообещал себе, что вернет ей «хонду», как только сможет, и оставит в ней некоторую компенсацию за причиненные неудобства и разбитое окно.

Кстати, о разбитом… он повернул к себе боковое зеркало. Вот черт, его словно поезд переехал. Стоило бы побриться, да и само лицо все еще не пришло в норму после побоев. Ругнувшись, он вернул зеркало на место, чтобы не смотреть на свою поганую рожу.

К несчастью, он все же прекрасно осознавал, что делает.

Направляясь за город в чужой «хонде» с физиономией, напоминающей грушу для битья, Буч понял, что начинает заниматься самоанализом, чего ему совсем не хотелось. Он всегда метался между добром и злом, всегда порывался нарушить правила ради своих целей. Черт, он бил подозреваемых, пока те не раскалывались. Иногда же на многое смотрел сквозь пальцы, если это давало ему новую информацию по делу. Баловался наркотиками, даже когда вступил в ряды полицейских, пока не бросил-таки эту кокаиновую привычку.

Единственными запретами по службе были взятки и секс.

Так что – да: эти два пункта делали его прямо-таки героем.

А что сейчас? Он едет к женщине, чья жизнь и так полный беспорядок. Чтобы присоединиться к чертовой круговерти проблем, и так уже пляшущих вокруг нее.

Но он не мог остановиться. Звонил Мариссе снова и снова и не сумел отговорить себя от поездки. Одержимый этой женщиной ранее, теперь он был полностью в ее власти. Ему нужно всего лишь убедиться, что с ней все в порядке… и, черт, может быть, ему удастся ей хоть что-нибудь объяснить.

Но все-таки есть положительный момент. Он, кажется, совершенно пришел в норму. На квартире Ви он порезал себе руку ножом, чтобы, несмотря на результаты самоудовлетворения, проверить кровь. Слава богу, она оказалась красной.

Он глубоко вдохнул – и тотчас нахмурился. Уткнувшись носом в бицепс, снова вдохнул. Что это такое, черт побери? Даже на ветру, который обтекал машину, даже сквозь одежду он что-то почувствовал, но не приторный запах детской присыпки, который, к счастью, исчез. Теперь от его тела исходил несколько иной аромат.

Черт побери, недавно его тело воняло, как освежитель воздуха «Глэйд». А теперь этот терпкий запах, который ему даже нравился…

Да ну! Быть не может… Не может. Никак. Ведь правда?

Конечно же нет. Он достал мобильник и нажал кнопку быстрого набора. Когда Ви сказал «алло», Буч произнес:

– Эй, я еду к вам.

Послышались шуршание и вдох: Вишу раскуривал самокрутку.

– Не удивлен. Но как ты намереваешься сюда попасть?

– Я на «хонде» Сэлли Форрестер.

– Чьей?

– Без понятия, я ее угнал. Послушай, я не собираюсь творить никаких безумств.

– Ну-ну.

– В отношении лессеров то есть. Просто хочу увидеть Мариссу.

Последовала долгая пауза.

– Я пропущу тебя через ворота. Черт, миис отваживал лессеров от этой территории семьдесят лет, так что они вряд ли смогут за тобой проследить. И я не верю, что ты причинишь нам вред. Если только я сам не спятил.

– Черт, конечно же нет.

Буч поправил кепку «Ред сокс» и, когда его запястье оказалось около носа, снова ощутил свой новый запах.

– Э… Ви, послушай… со мной происходит что-то странное.

– Что?

– От меня несет каким-то мужским одеколоном.

– Везет тебе. Женщинам это нравится.

– Вишу, от меня пахнет, словно я надушился «Обсешн фор мен» [10], только я этого не делал, понимаешь?

Повисла тишина.

– Люди вступают в связь не так, как мы, – сказал Ви.

– Да, конечно. Скажи это моей центральной нервной системе и потовым железам. Уверен, они оценят эту новость.

– Ты заметил это после того, как вы находились вместе в палате?

– С того времени это только усилилось, но, мне кажется, я чувствовал нечто подобное раньше.

– Когда?

– Когда видел, как она садилась в машину к мужчине.

– Как давно?

– Месяца три назад. Схватился за «глок», увидев это.

Тишина.

– И все-таки, Буч, люди вступают в связь не так, как мы.

– Знаю.

Снова тишина.

– Может, тебя усыновили?

– Нет. И в семье никого нет с клыками, если ты об этом. Ви, приятель, я выпил немного твоей крови. Ты уверен, что я не стал…

– Наследственность – единственный путь. Превращение через укус – это байки. Слушай, я пропущу тебя через ворота, и мы поговорим после вашей с ней встречи. Кстати, проверь это дело с ней. И Рэт не против того, чтобы попытать лессеров и выяснить, что они с тобой сделали. Но он не хочет, чтобы ты вмешивался.