Дикий восторг (ЛП) - Вульф Сара. Страница 3

— Зависит от того, сколько времени ты там провела. — София экспериментально расчесывает мою челку пальцами.

— Годы. В нем рассказывали о форме лица. Мол, у меня квадратное лицо? Или в форме сердца?

— Определенно в форме сердца.

— Правда? Потому что я считала, что оно скорее в форме того-несчастного-деформированного-Скиттлса-на-дне-упаковки.

София смеется.

— Просто не двигайся и закрой глаза. Обещаю, что не изуродую тебя на всю жизнь.

Далее следуют мягкие звуки ножниц и нежные пальцы Софии, а потом она велит мне открыть глаза. Я спрыгиваю с кровати и несусь в ванную. В старом, заляпанном больничном зеркале отражается девушка с короткой челкой, а ее слегка выцветшие фиолетовые пряди украшают лоб. Повязка обмотана вокруг головы. Она выглядит уставшей и постаревшей. На лице два вулканических извержения на подбородке и одно на носу, а мешки под глазами могут заставить ревновать даже «Коуч» [2]. И что-то не так. Что-то глубоко внутри этой девушки неправильно.

«Уродина».

— В чем дело? Не нравится? — София подходит ко мне сзади. В зеркале она практически излучает бледную, хрупкую красоту, а я…

— Нет, мне очень нравится. Ты молодец. Шик и блеск. Ничего лишнего! Абсолютно ничего. Абсолютно ничего. Здесь слегка прохладно, не так ли?

Я бегу обратно в кровать и закутываюсь в одеяло. София идет следом, вздыхая:

— Если тебе не нравится, не надо лгать.

— Нет, нравится! Вот дерьмо, мне действительно нравится. Дело не в этом, это… другое. Это произошло прежде, чем я приехала сюда.

— А-а. — Она присаживается у меня в ногах. — Нечто очень тяжелое. Что больница не в силах исцелить.

Я киваю. У Софии не пронизывающий взгляд, но в нем есть какая-то сила и серьезность, словно она на десятилетия старше, чем кажется. Я не рассказывала ей о Безымянном в основном из-за того, что ей не нужно об этом знать, поскольку она и так все время выглядит грустной. Она тоже ничего не рассказывала мне о своем прошлом, и так даже лучше. Могу сказать наверняка, что у нее оно хуже, чем мое.

— Это был парень? — наконец спрашивает она.

— Аха.

Она складывает руки одна на другую, подобно изысканной леди. Медсестры сплетничают о ней: она в больнице уже пять лет, и у нее нет семьи — мать с отцом погибли в автомобильной аварии, и ее воспитывала бабушка, но она умерла несколько лет назад, оставив Софию совсем одну в этом мире. Но в основном они сплетничают о юноше, который ее навещает — Джек, тот же парень, который случайно увидел дверь нашего дома открытой и спас нас с мамой от Лео. Невыносимо привлекательный и добрый самаритянин, видимо, он очень часто навещал Софию. Но с тех пор, как меня положили в больницу, он ни разу не приходил. Только присылал письма Софии (письма! В наши-то дни, про возраст я вообще молчу!), но лично не приходил. Медсестры и об этом любят посудачить. Я вежливо кричу через всю комнату, поправляя их всякий раз, когда есть возможность: «я его не знаю! И он едва знает меня! Я, конечно, перед ним в долгу, но между нами ничего нет, и никогда не будет, потому что и ежу понятно — все парни, которые не являются голливудскими актерами с престижной ролью пирата за плечами, ужасны!».

— Прости, — выпаливаю я.

— За что?

— За твоего парня. Он… он перестал приходить с момента моего поступления, и если это из-за меня, прости. Знаю, слишком самонадеянно так полагать, но медсестры болтают, и я не могу перестать думать…

Она гладит мою руку и улыбается:

— Шшш. Все хорошо. Они ничего не знают. Он просто занят, вот и все. Он много работает, и еще школа.

— У меня тоже школа, — ворчу я.

Она кидает принесенную книгу мне на колени.

— И тебе нужно прочесть семь глав «Сурового испытания», если хочешь нагнать материал до своего возвращения на следующей неделе!

Я подумываю о харакири, но, вспомнив, насколько огромны медицинские счета за проломленную голову, воздерживаюсь. Маме и так сейчас достаточно тяжело приходится, оплачивая счета, так что добавлять к этому списку мои вспоротые органы и смерть не вариант. Кроме того, мне пока рано умирать. Мне все еще необходимо отблагодарить Джека должным образом. Умереть прежде, чем ты кому-то отплатил — просто грубо!

— Не хочу возвращаться в школу, — говорю я.

— Нет, хочешь.

— Безусловно, хочу. Это место — сонное царство.

— Тогда нам лучше почитать, — улыбается София. Я стону и переворачиваюсь, а она начинает читать вслух. Ей нравится меня мучить. Или же она просто счастлива, что рядом с ней кто-то есть. Не могу решить, что из этого. Возможно, мы и прекрасно ладим, но для меня она до сих пор является огромной загадкой. Для меня! Королевы императрицы дедукции, превосходно разбирающейся в людях! Пока она читает, я изучаю ее лицо, руки, платье. Все в больнице знают Софию, но никто точно не знает, что у нее за болезнь. Медсестры не любят об этом говорить. Я спрашивала Наоми, но она лишь свирепо посмотрела на меня и ответила, что это врачебная тайна. Иногда София остается у себя в палате для «лечения», и оно длится несколько дней. Она не хромает, не кашляет, ее не тошнит, на ней нет бинтов или швов. За исключением того факта, что она слишком бледная, худая и иногда жалуется на мигрень, она абсолютно здорова, ну, насколько я могу судить.

— Соф, — прерываю я. Она поднимает голову.

— Да?

— Знаю, это может быть суперагрессивно, а исторические вторжения в целом были довольно-таки скверными, но я не думаю, что смогу и дальше физически сдерживать свое любопытство. Конечно, могу. Но я не хочу взорвать звездную систему своим напряжением. Почему ты в больнице?

София медленно закрывает книгу.

— Ты действительно не помнишь, верно?

— Помню что?

Ее взгляд омрачается печалью. Она очень долго смотрит в окно, прежде чем вздохнуть.

— Что? — настаиваю я. — Что такое?

София вновь смотрит на меня.

— Да так, ничего. Просто грустно, вот и все. Мне жаль его. На некоторое время он был так счастлив.

Я морщу нос, но прежде чем успеваю взорваться с требованием ответов, София снова начинает говорить:

— У меня тоже самое, что и у тебя, — постукивает она одним пальцем по голове. Мой рот широко открывается.

— Ты… тебе тоже проломили голову, как дыню?

Она смеется, и этот звук похож на колокольчики, сделанные из хрусталя.

— Что-то вроде того.

Я рассматриваю принесенную ею сумку. В ней куча романов. Разнообразные клоны Фабио [3]красуются в задумчивости на каждой обложке, в то время как скудно одетые женщины падают обморок на какой-нибудь камень поблизости, который предпочтительно находится прямо под его промежностью.

— Почему они вообще тебе нравятся? Там ведь только принцессы, поцелуи и мизогиния? — Я морщу нос. София пожимает плечами.

— Не знаю. Мне нравятся принцессы.

— У них великолепные платья, сказочные волосы и много денег. Сложновато их не любить.

— Полагаю, мне нравится, как счастливо всегда заканчиваются их истории. Поскольку… поскольку я знаю, что моя история так счастливо не закончится.

Мое сердце сжимается в груди. Она так уверено об этом говорит.

— Э-эй! Не говори так. Ты… ты больше всех, кого я когда-либо встречала, напоминаешь мне принцессу. Типа принцесса в реальной жизни. За исключением туберкулеза и брака. Оу, и обезглавливания, естественно.

София смеется.

— Знаешь, ты тоже принцесса. Очень смелая. И благородная.

— Я? Пфф, — выпячиваю я губы, и восхитительные брызги слюны орошают воздух. — Я скорее похожа… больше напоминаю… думаю, если бы я была в одной из этих книг, то была бы драконом.

— Почему?

— Просто это мне больше подходит! — Я приглаживаю волосы. — Сказочная, светящаяся чешуя. Прекрасные, похожие на драгоценные камни, глаза.

— Крылья вместо рук? — смеется София.

— Это виверн [4]! А у драконов есть крылья независимо от их конечностей! Но я прощаю твои грехи. У меня сегодня изжога, и я не в настроении есть девиц, подобных тебе.