Возрождение из пепла - Белова Елена Петровна. Страница 124
Вызовы прямо с уроков (а ребята каждый раз шепчутся, пока он собирает портфель, и смотрят – кто-то с жалостью, а кто-то как на урода), потом чужие пальцы на локте… Они же знают, как он не любит эти телепорты под присмотром, не любит чужие руки, а все равно посылают.
А потом опять тесты. Бесконечные вопросы. «Око света», от которого ломит глаза и путаются мысли. Чужие руки на лбу. И все чаще больно. Что они хотят, ну что им нужно еще, он же говорил, сколько раз говорил – не помнит он ничего! Не помнит!
Но время шло, и Стражи менялись один за другим, и он старался не злиться. Не получалось.
– Здравствуйте. А где Эвген?
– Присядь… Вот так. Вадим, твой прежний куратор сейчас занят. Так что пока с тобой побуду я. Надеюсь, мы подружимся.
«Подружимся»… Дим недоверчиво смотрит на Стража. Все так говорят. А потом, когда понимают, что с вопросами не получается, вызывают телепатов или отправляют на гипноз. Или еще похуже.
Когда же его уже оставят в покое?
«Подружимся»… Два часа спустя Дим дрожащими руками застегивает рубашку, даже не пытаясь стереть оставшиеся от «наложения рук» следы. Голова еще разламывается, пальцы еле попадают по застежкам. Дим смаргивает слезы. Закусывает губу. Не будет он здесь плакать, не будет. Но все-таки почему они никак не оставят его в покое?
Ненавижу!
– Дим… – Завидев его, младшенький тут же бросает книжку. – Димка, тебе плохо? Ложись, ложись. Позвать, чтоб помогли?
Помогли – это значит позвать Стража. Только у них есть лекарства, которые за минуту залечивают раны. И боль снимают. И детям Стражи помогают без споров, голова пройдет сразу. Только… Димка трогает языком припухшую губу. Только вот видеть сейчас еще кого-то в белой рубашке совсем не хочется.
– Не надо. Так полежу.
Он закрывает глаза, потому что от яркого света виски ломит еще сильней. Вот так… темно и хорошо…
А братишка не уходит, топчется рядом, а потом на бок невесомо опускается любимый лохматый плед. «Ой, Лешка, спасибо. Догадливый…» Маленькие руки тихонько расправляют плед, прикрывая спину и ноги. Тихий, нерешительный вздох. А потом край дивана прогибается под новой тяжестью, и маленькая ладошка осторожно касается лица.
– Эй! – Глаза распахиваются разом, и рассерженный Димка быстро отдергивает голову. – Ты что?! Дурак какой…
Алешка еле слышно шипит и трясет рукой, словно обжегся. Ну да, эмпат же. И куда лезет?!
– Ну говорил же! – От злости у Димки пропадают все слова. – Говорил же – не трогай меня, когда со мной такое!
– Я чуть-чуть. – Младший опускает голову, но в голосе ни капельки виноватости. – Немножко…
Вот голова упрямая.
– «Немножко», – передразнивает Димка (а голова правда прояснилась… чуточку, самую капельку). – Самому же плохо будет!
– Ну и пусть. – Лешка независимо пожимает плечами. – На двоих-то немного.
– Балда.
Но спорить нет сил, и Дим кое-как пристраивает гудящую голову на подушку.
– Но, Дим…
– Брысь отсюда.
Уже на самой грани сна, когда перед закрытыми глазами закружились золотистые облака и неясные цветные картинки, Дим снова ощутил касание. Осторожное… Но отругать упрямого младшего не успел. Заснул.
Проснулся поздно вечером. В доме было тихо, даже компьютер не ворчал. Алешка спал, а рядом с его постелью… Дим прищурился. На крохотном столике у изголовья стоял стакан сока и валялся блистер с таблетками от головной боли.
Вот же…
От расстройства Димка шепотом проговаривает несколько запрещенных мамой слов. Ну что с ним делать? Говори не говори, а Лешка все равно сделает по-своему! Так, как правильно.
– Уффф… – Димка сердито покосился на детскую кроватку. Они перепробовали уже все: игрушки, сок, даже телекинез – не помогало. Годовалая малышка стояла, вцепившись в прутики кроватки, и ревела так, словно ее собралось украсть стадо демонов! – И как в ней столько крика помещается? Леш, попробуй узнать, может, ей холодно? – Он с сомнением покосился на вспотевший лоб ребенка. – Или жарко.
– Ладно…
Нахмурившись, младший примеривается, шагает к детской кроватке, наклоняется и…
Крик прекратился моментально, как по волшебству. Малышка замерла, забавно приоткрыв ротик, и уставилась на Лешку так, будто он огромный плюшевый мишка, замечательный и любимый.
– Ну что? – не выдержал Дим, устав наблюдать, как мелкая таращится на Лешку. – Что ей надо?
– Хочешь сам услышать? – улыбается Лешка. И протягивает руку.
Чужие чувства Димка не любит, но если Леш… И он становится рядом, чуть задержав дыхание, касается плеча. Так, чтоб отдернуть было легко.
И словно в речку нырнул. Теплую-теплую, уютную такую… стало хорошо и мягко, куда-то пропал холодок из груди, и очень захотелось полезть по этим гладким-невкусным-твердым и прижаться к этим большим-теплым-хорошим, которые снаружи… хочу к ним…
Рука упала сама. Комната качнулась. Димка ошалело уставился на хихикнувшего братика и прилепившуюся к прутьям малявку.
– Ну как, услышал?
– Она… хочет на ручки… – услышал Дим собственный голос.
– Игггллл… – курлыкает маленькая, вцепившись в Лешку.
– Дим… – Голос братца тихий-тихий, хоть Зайка сегодня ночует не с ними. У малышки резался зуб, и она стала совершенно невыносимой. Димке еще ничего, он-то слышал только плач, а вот Лешке с его эмпатией (вот угораздило ж братца) доставалось втройне. Так что мама забрала Зайку к себе, и в детской стало на редкость тихо. И пусто. Юные няньки немного помыкались по дому, посмотрели по телевизору очередную серию «Путешествий во времени», потом сделали слабую попытку похимичить со старыми, еще дедушкиными эликсирами – получившийся в результате дым расползся по дому, обозлил кота (почти до лая) и был настолько противным, что от него не чихали только комнатные растения. Дим решил усложнить эксперимент и открыл еще одну банку. Старую-старую, на ней даже надпись стерлась.
И зря он это сделал. Что именно было в этой зеленой баночке, откуда Димка для пробного состава зачерпнул ложку сухой пыли, мальчишки так и не узнали, но те самые нечихавшие растения (лианы), кажется, решили, что их обделили впечатлениями, и стали активно выдираться из горшков – попутешествовать собрались, что ли…
Мальчишки попробовали призвать взбесившиеся растения к порядку, но те вели себя как щенки – все переворачивали, везде совали свои зеленые конечности и даже грохнули об пол тарелку с печеньем. На шум выскочила мама и, отругав самозваных алхимиков, отправила к компьютеру. Дядя Андрей потом битый час гонялся за ожившими лианами, запихивал их в кладовку и только радовался, что не ожили кактусы.
Компьютерные игры братцы не особо любили, даже самые продвинутые (Дима сердило частое отсутствие логики в действиях персонажей, а Лешка не терпел виртуальных людей – очень живых и реальных, но при этом без эмоций), так что, покидавшись подушками – давно не перепадало такого развлечения, – братцы полегли по кроватям и принялись болтать.
– Дим… а ты кем станешь? Как папа – Стражем? Я вот хочу.
Дим отвечает не сразу. Раньше он бы сразу сказал «да». Он хотел. Стражи ведь не просто маги, а самые лучшие, самые храбрые. Они следят, чтоб темные не нарушали перемирия, они выслеживают вампиров и демонов. И прорывы останавливают тоже они. И уже почти тысячу лет помогают маскировать магию от обычных людей, и спасают, если что. Стражами были и отец, и дед, а двоюродная бабушка и вовсе стала Координатором, вошла в Совет Стражей и живет в Своде Небес.
Димка тоже хотел быть Стражем. Папа даже стал его учить потихоньку, еще тогда. И он, конечно, хочет защищать – Лешку, Зайку, маму… Да всех. Ведь прорывы сейчас стали чаще. Словно что-то гонит пришлых демонов из их прежнего мира. Надо защищать. Только…
– Дим?
В голосе младшего удивление, но Димка действительно не знает, что ответить. В последнее время он слишком часто навещал Свод. Слишком внимательно смотрели на него люди в белых рубашках. Дим не знает, возьмут его в Стражи?