Уродина - Вестерфельд Скотт. Страница 48

— Послушай, Тэлли. Для меня не это важно. Главное — что у тебя в голове.

— Но ведь прежде всего ты видишь мое лицо. Ты реагируешь на симметрию, на цвет кожи, на форму глаз. А что там у меня в голове, ты решаешь на основе этой реакции. Ты так запрограммирован!

— Я никак не запрограммирован. Я не в городе вырос.

— Дело не только в воспитании. Дело в эволюции!

Дэвид примирительно пожал плечами, гнев в его голосе растаял.

— Может быть, и в этом отчасти. — Он устало усмехнулся. — Но знаешь, что меня сразу привлекло в тебе?

Тэлли вдохнула поглубже, чтобы успокоиться.

— Что?

— Царапины у тебя на лице.

Она удивленно заморгала.

— Что-что?

— Царапины. — И он снова нежно прикоснулся к ее щеке.

Его пальцы словно били током. Тэлли отшатнулась.

— Глупости! Плохое состояние кожи — признак нарушения иммунитета.

Дэвид рассмеялся.

— Твои царапины были свидетельством твоих приключений, Тэлли. Они говорили о том, что по пути сюда ты шла через лес. Для меня они были знаком того, что ты можешь рассказать неплохую историю.

Ярость Тэлли унялась.

— Неплохую историю? — Она покачала головой. Ей так хотелось расхохотаться. — На самом деле лицо я расцарапала еще в городе — я на скайборде летала между деревьев. На большой скорости. Ничего себе приключение, да?

— В этом тоже есть своя история, между прочим. Как я и подумал в первый раз, как только увидел тебя: «Она не боится рисковать». — Он намотал на палец ее кудряшку. — И ты до сих пор рискуешь.

— Кажется, да.

Стоять здесь, в темноте, с Дэвидом действительно казалось рискованно. Ей чудилось, что теперь в любую минуту мир может снова перевернуться с ног на голову. Глаза Дэвида опять стали большими, как у красавца.

Может быть, он на самом деле умел видеть сквозь ее некрасивое лицо. Может быть, и вправду то, что было внутри нее, значило для него больше, чем все прочее.

Тэлли встала на камень размером с кулак и закачалась на нем. Теперь они с Дэвидом стали одного роста.

Тэлли облизнула пересохшие губы.

— Ты действительно считаешь меня красивой?

— Да. То, что ты делаешь, и то, как ты думаешь, делает тебя красивой.

Странная мысль мелькнула у Тэлли, и она сказала:

— Если бы тебе сделали операцию, я бы тебя возненавидела. — Сказала и сама своим ушам не поверила. — В смысле, даже если бы тебе ничего не натворили с мозгами.

— Вот спасибо!

Улыбка Дэвида озарила темноту.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты выглядел как все остальные.

— Но ведь красивыми вроде бы считаются как раз те, кто выглядит как все.

— Да, раньше и я так думала. — Тэлли прикоснулась кончиком пальца к его брови в том месте, где белел шрамик. — Откуда у тебя это?

— Приключение. Славная история. Как-нибудь расскажу.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Хорошо.

Тэлли качнулась вперед, прижалась к нему. Ее ступни соскользнули с камня, а губы коснулись его губ. Руки Дэвида обвили ее, он притянул ее ближе. Воздух был по-утреннему холодным, а его тело излучало тепло, от него исходило ощущение прочности и надежности, так необходимое Тэлли именно сейчас, когда весь мир перевернулся. Она крепко прижалась к Дэвиду, изумляясь тому, каким страстным был их поцелуй.

Через секунду Тэлли отстранилась от Дэвида, чтобы отдышаться. На миг она подумала: «Как это странно!» Уродцы целовались друг с другом, еще как целовались, но всегда казалось, что пока не похорошеешь, все эти поцелуйчики не считаются.

А этот считался.

Она снова притянула к себе Дэвида, сжала в пальцах кожу его куртки. Холод, боль в мышцах, все ужасное знание, обрушившееся на нее в эту ночь, — все это только усиливало испытываемое ею чувство.

Но вдруг рука Дэвида скользнула по ее шее и нащупала тонкую цепочку. Его пальцы опустились к холодному, тяжелому металлу медальона.

Тэлли замерла, их поцелуй прервался.

— А с этим как? — спросил Дэвид.

Тэлли сжала в кулаке металлическое сердечко, другой рукой обнимая Дэвида. Теперь она никак не могла рассказать ему о докторе Кейбл. «Тогда он уйдет от меня, и может быть, навсегда», — думала она. Медальон разделял их.

И вдруг Тэлли поняла, что нужно сделать. Решение показалось ей идеальным.

— Пойдем со мной, — сказала она.

— Куда?

— В Дым. Мне нужно кое-что тебе показать.

Она потянула его за руку, и они стали быстро спускаться по склону горы и наконец добрались до гребня цепи холмов.

— Тебе нехорошо? — тяжело дыша, спросил Дэвид. — Ты только не…

— Мне прекрасно! — Тэлли радостно улыбнулась и пристально вгляделась туда, где в долине спал поселок. Ближе к центру Дыма горел один-единственный костер, у которого примерно раз в час собирались ночные дозорные. — Пошли!

Неожиданно ей показалось очень важно как можно скорее оказаться там, пока не пропала решимость, пока теплое чувство, поселившееся в ее сердце, не сменилось сомнениями. Она быстро шла вперед по тропинке, по обе стороны от которой лежали покрашенные яркой краской камни, обозначавшие маршрут для скайбордов. Дэвид с трудом поспевал за ней. Как только они спустились в долину, Тэлли помчалась бегом, не обращая внимания на темные и безмолвные дома, стоявшие по обе стороны от дороги. Она видела перед собой только свет костра. Бежать ей было так легко, будто она летела на скайборде над равниной. Тэлли бежала, пока не поравнялась с костром, окутанным облаком дыма и тепла. Остановившись, она завела руки за голову и расстегнула замочек на цепочке.

— Тэлли! — Дэвид, запыхавшись, подбежал к ней.

Он явно ничего не понимал и все пытался что-то сказать.

— Нет, — мотнув головой, отозвалась она. — Просто смотри.

Медальон покачивался на цепочке, сжатой в кулаке, и отсвечивал красным в пламени костра. Тэлли смотрела на сердечко, отдавая ему все свои сомнения, весь страх перед тем, что ее раскусят, всю боязнь, которую ей внушали угрозы доктора Кейбл. Она сжала медальон до боли. Она словно бы пыталась внушить себе невероятную мысль о том, что и в самом деле может на всю жизнь остаться уродливой. Но нет — вовсе не уродливой.

Она разжала кулак и швырнула медальон в самую середину костра.

Сердечко на цепочке упало на горящее с треском полено. На миг медальон почернел, но постепенно раскалился до желтого цвета, потом — добела. В конце концов он негромко щелкнул — как будто у него взорвалось что-то внутри. Расплавившись, металл стек с полена и исчез в языках пламени.

Тэлли повернула голову к Дэвиду. У нее перед глазами плясали цветные пятна. Дэвид закашлялся, надышавшись дыма.

— Да уж, — сказал он. — Яркое было зрелище.

Тэлли вдруг стало неловко.

— Да, пожалуй, — смущенно проговорила она.

Дэвид шагнул ближе к ней.

— Но ведь это правда. Кто бы ни подарил тебе эту вещицу…

— Теперь это не имеет значения.

— А если они придут сюда?

— Никто не придет. Уверена.

Дэвид улыбнулся, крепко обнял Тэлли и отвел ее подальше от огня.

— Ну, Тэлли Янгблад, ты, оказывается, мастерица красивых жестов. Я бы тебе поверил, даже если бы ты просто сказала мне…

— Нет-нет, мне непременно нужно было сделать именно так. Я должна была сжечь этот медальон. Чтобы не было никаких сомнений.

Дэвид поцеловал ее в лоб и рассмеялся.

— Ты красивая, — сказал он.

— Когда ты так говоришь, — прошептала Тэлли, — я почти в это…

Неожиданно на нее нахлынула волна изнеможения. Казалось, последние силы покинули ее, когда она швырнула в огонь медальон. Она устала от бешеного бега, от долгой ночи в доме у Мэдди и Эза, от тяжелой дневной работы. А завтра ей снова придется встретиться с Шэй и объяснять той, что произошло между ней и Дэвидом. Хотя, как только Шэй заметит, что медальона на груди у Тэлли нет, она и сама обо всем догадается.

Зато она, по крайней мере, не узнает всей правды. Медальон обгорел до неузнаваемости, и его истинное назначение теперь утрачено навсегда. Тэлли прижалась к Дэвиду и закрыла глаза, но перед ее мысленным взором по-прежнему стояло пылающее сердечко.