Игра с огнем - Гайворонская Елена Михайловна. Страница 37

– У м-меня записан, – пробормотал Марк, – Н-н-о я не уверен, что это б-будет п-правильно…

– Молчи и слушай, что умный дядя говорит, – сосед подхватил Марка и выволок на улицу. – А я еще посижу. А потом поеду. Я на машине…

Как ни странно он держался так, точно пил дистиллированную воду.

– Куда? – спросил водитель причалившего к бортику «Жигуленка».

Марк развернул бумажку и старательно прочел адрес. А когда машина отъехала, вспомнил, что забыл попрощаться со случайным знакомым и обнаружил, что с трудом припоминает его лицо.

В служебном помещении клуба суровая дама-администратор распекала юношу, похожего на грустного Пьеро.

– Я тебя предупреждала: никакой самодеятельности. Тоже мне, бард выискался. Топай на Арбат и там читай свои стихи…

– Простите, – сказала Анна, заглядывая в кабинет.

– Чем могу быть полезна? – лицо суровой дамы, словно по мановению волшебной палочки, расцвело, как майский сад.

– Вы – ничем, – отрезала она, поворачиваясь к поникшему юноше. – Скажите, последняя песня – ваша?

– Да, – прошептал он, робко приподняв голову, и густо покраснел.

– Это было здорово, Я, конечно, не профи, но мне понравилось. – Анна закусила губу. – Душу выворачивает…

– Спасибо, – пролепетал парнишка, и его вытянутое лицо точно подсветили изнутри.

– Вот… – девушка засмеялась, испытывая неловкость от боязни обидеть. – Возьмите… Я знаю: есть вещи, которые не измеряются деньгами, но все же… – Она протянула зеленую купюру с портретом хмурого иностранного президента.

За юношу протараторила администраторша, выхватив бумажку:

– Конечно, он возьмет. Большое спасибо. Такой талантливый мальчик… У него здесь большое будущее…

– Знаете, – сочувственно улыбнулась Анна. – Я не смею судить, но по моему, лучше вам пойти на Арбат…

– Приехали! – оповестил шофер.

– Вы уверены, что этот тот самый дом? – спросил Марк, с сомнением оглядывая куцую пятиэтажку с окнами на шумное шоссе, мало походившую на замок мисс миллионерши.

– Все верно, – ткнул пальцем в стекло водитель. – Вон вывеска: Стромынка, 15. Что вам не нравится?

Марк заверил, что он в восторге, расплатился и зашагал к дому по воображаемой ломаной линии. Найдя нужный подъезд, он столкнулся с очередной преградой: глухой домофонной дверью. Потыкав пальцами по кнопкам и, не найдя отклика, для верности решил покричать в окно, и погромче, поскольку понятия не имел, на каком из пяти этажей находится квартира Анны. Спустя пять минут створка на первом приоткрылась, и старческий голос сердито поинтересовался, кто нужен. Получив путаный ответ, бдительная бабушка, предположила, что Ани дома нет. Логично. Оглядевшись, Марк заметил колченогую скамейку и, устроившись на ней, принялся размышлять о бренности всего сущего. Местность показалась мистически-знакомой. Из серии: «Где-то я это уже видел…».

«Дежа вю, – меланхолично подумал Марк. – Набрался…»

Но воскресшие из недр подсознания призраки продолжали упорно нашептывать: «Школа… спуск… красный дом буквой „Г“… фабрика…» Стоп! Судьба неумолимо продолжает с ним играть в кошки-мышки. Фабрика, на которой работала Марианна… А в другую сторону, через перекресток, – общежитие… Чертова карусель длинною в двадцать с лишним лет замкнулась…

– Эй, парень!

Марк встрепенулся, протирая глаза. Перед ним стояли двое крепких ребят в милицейской форме.

– Документы.

Марк сказал, что с собой нет. Те спросили, что он здесь делает. Марк ответил, что и сам не знает. Ребята переглянулись. Один, поправив автомат, поинтересовался, где живет Марк. Он честно объяснил, что живет за городом, но домой ему не хочется, так как там мерзко и одиноко, и попросил оставить его в покое. Милиционеры возразили, что те, кто ищет покоя, как раз сидят дома, даже если там противно, а не шляются пьяные по ночам под чужими окнами и не пугают честных граждан. После чего настоятельно предложили проехать с ними в отделение для выяснения обстоятельств. И указали на припаркованный неподалеку уазик.

– А может, не надо? – усомнился Марк. – Я ничего не сделал.

– Вот и хорошо, – резонно заметил тот, что с автоматом, – Когда сделаешь – поздно будет. Валяй, поднимайся. – И ткнул Марка прикладом в бок.

В отделении за столом скучал бравый капитан – высокий, косая сажень в плечах, ясный взгляд, трапецеевидный подбородок. Таких лет двадцать назад показывали в фильмах про угрозыск. При виде вошедших коллег он оживился, поднимаясь из-за стола, спросил:

– Пузырек принесли?

– Само собой, – довольно ответил автоматчик, вытаскивая из одного кармана плоскую бутылку, а из другого – большую вяленую рыбу.

– А это кто? – киношный капитан кивнул на Марка.

– Парень перегулял, – махнул рукой второй из уазика, – проверим. Пускай посидит пока. – И он указал на небольшую каморку за черной решеткой, где, нахохлившись, уже ожидали двое.

– Опять в клетку, – сморщился Марк. – Может, я лучше тут побуду, а?

Милиционеры как-то переглянулись, а затем киношный капитан, спрятав плоский бутылек в ящик стола, скомандовал:

– А ну, подними руки, – и ловко, как в фильме, похлопав Марка по карманам, молниеносно извлек все содержимое. – «Анна». Это че за адрес? – спросил он, грозно нахмурив брови.

– Да тот, по которому мы его взяли, – перегнувшись через плечо красивого капитана, сообщил «автоматчик» и зевнул.

– Это моя знакомая. Я ее ждал.

– А какого ж ты хрена нам мозги морочил? – разозлился другой. – Вот сейчас и проверим. Фамилию, имя свое, живо. Коль, проводи его пока к тем друзьям, – он махнул рукой в сторону клетки.

Один из обитателей обезьянника, смазливый паренек с длинной, щегольски-выкрашенной перьями челкой, воодушевился, манерно повел плечиками и игриво заулыбался. Марк попятился и сел возле хмурого южанина в адидасовской футболке и спортивных штанах с лампасами.

– Тебя как зовут? – пропел паренек, подбираясь к Марку.

– Пащел вон! – цыкнул южанин, и тот шарахнулся к противоположной стене, обиженно пропищав: «Грубиян…»

– Слущай, дарагой, ты масквич? – горячим полушепотом спросил кавказец.

– Из Подмосковья.

– Харащо. А праписаться к тэбэ нэлзя? Я дэнэг дам, слущай…

С давних пор слово «прописка» и все возможные его производные вызывали у Марка устойчивое отвращение. Он покачал головой.

Тем временем киношный капитан, связавшись по телефону с некой Танюшей и полюбезничав с ней минут пять, попросил поглядеть, что у них есть на Ладынина Марка Ивановича… «Ни хрена себе…» – сказал он, изумленно присвистнув и, повесив трубку, высунулся наполовину из-за перегородки, как карточный валет:

– Эй, Ладынин, – крикнул он, разгадывая Марка, как редкого зверя в зоопарке, – это ты все двадцать отмотал?

– Двадцать один.

Капитан хмыкнул и спрятался обратно. На смену ему вылезли те двое, из уазика, уже без автомата, но с пивом, рыбой и гамбургером.

– Слющай, дарагой, – покачал головой кавказец, и в его глубоко запрятанных в кожные складки глазках заблестели болотные огоньки. – Ты за убийства сидэл, да?

Марк промолчал.

– Майор! – звонко завопил вдруг набриолиненный парнишка-задержанный, бросаясь на решетку. – Майор! Командир! Ребята! Выпустит меня! Я больше не буду! Я домой хочу! – его длинная челка висела между глаз печальной плетью.

– Кончай орать, – снова высунулся киношный капитан. – Я не майор, сколько можно повторять, придурок? Вот и надо было дома сидеть, а не приставать к мужикам у кабака. Коз-зел… – добавил он с невыразимым презрением, убираясь обратно за перегородку.

– Да че ты боишься! – ухмыльнулся тот, что из уазика. – Он педиков не трогает. Эй, Ладынин, скажи ему, что ты педиков не трогаешь, а то это чмо всю ночь будет вопить.

– Я вообще никого не трогаю, – хмуро сказал Марк.

– Слющай, дарагой, – снова зашептал кавказец в самое ухо Марку. – Работа есть адна. Разабрацца нада кое с кем, а? Харащо заплачу.