Бледнолицый шаман - Брэнд Макс. Страница 33

Одновременно отовсюду появились апачи. Они быстро выводили своих коней из-за кустов и деревьев и прыгали в седла.

Майкла спасло то, что вороной был так же напуган, как и всадник, поэтому его не надо было подгонять. Он стрелой помчался вниз по дороге. Рори догнали сначала адские звуки — визг, крики, вой, а затем он услышал свист стрел и жужжание пуль. Шляпа была сбита, несколько пуль прошили его развевающуюся одежду.

Майкл бросал коня из стороны в сторону, и умное животное сейчас же поняло, как надо уклоняться от выстрелов. Затем они резко свернули с дороги, оказавшись в лощине. Шум погони и выстрелы стихли на секунду, и возобновились только тогда, когда конь с наездником поднялись на возвышенность.

Рори взглянул вниз и увидел около дюжины преследующих его апачей. Луна отражалась от их голых плеч и блестела на металлических украшениях сбруи. Это походило на поединок со злыми духами.

Майкл направил Дока вниз по склону и, отпустив поводья, дал ему полную свободу.

Глава 32

Словно орел, пикирующий на свою добычу, Рори помчался по холмам, пока не услышал, что топот копыт за спиною затих, тогда он сделал круг, чтобы приблизиться к брошенной повозке. Он не знал точно, как поступить, если индейцы заняты грабежом. Может быть, он сумеет что-то предпринять, лишь бы не все пленники были убиты. Майкл не переставал удивляться самоотверженному поступку бухгалтера. Он не только не был его другом, но и всегда подозрительно относился к чужаку. Когда же над Рори нависла угроза, то ценой собственной жизни он выручил его из ловушки. Это потрясло Майкла, и он никак не мог прийти в себя.

А какое впечатление этот поступок произвел на апачей? Странно, но Рори не держал на них зла. Он жил среди них, видел, как они весело играют, словно дети. Он убедился в их великодушии, непосредственности, доброте. Они вели себя дико, потому что и представить не могли, что во время войны может быть по-другому. Требовать от индейцев, чтобы они воевали цивилизованно после того, как пролилась их кровь — это все равно, что требовать от раненой пантеры вести себя, как домашняя кошка. Майкл знал их характер и старался относиться к ним объективно. Их можно было сравнить с порохом, с которым следует обращаться очень осторожно, и только тогда он принесет не вред, а пользу.

Итак, он сделал круг и приблизился к тому месту, где стояла повозка. Все происходящее было отчетливо видно, так как апачи разожгли костер и при его свете расправлялись с грузом. Это были не только слитки серебра, которыми «полковнику» возвратили долг, но и наличные и разный товар. Подвернувшуюся бочку с сахаром апачи разбили и, столпившись вокруг нее, стали пригоршнями зачерпывать и отправлять себе в рот эту сладость. Не в силах устоять на месте, они, словно дети, подпрыгивали от удовольствия и размахивали оружием.

Наевшись сахару, индейцы захотели его чем-нибудь запить и нашли на самом дне три маленьких бочонка, которые тут же выкатили наружу. Судя по виду этих пузатых, в железных обручах, емкостей, в них было виски. Это обрадовало Рори, ведь пьяный апач сначала приходит в ярость, а затем становится беспомощным. Это было очень кстати, только бы содержимое бочонков не было разлито.

А что же случалось с Уэром и поваром, который его сопровождал? Неужели их уже нет в живых? Майкл привязал Дока в отдалении, выбрав для этого укромную ложбинку и, переползая от валуна к валуну, от кактуса к кактусу, от куста к кусту, подобрался поближе к шумящим у повозки дикарям. Неудивительно, что они стали праздновать победу, если сняли три скальпа и захватили такую богатую добычу. Он подкрался совсем близко, спрятавшись за толстым кактусом в десяти ярдах от ближайшего краснокожего, и осторожно выглянул сквозь колючки, словно из-под полуопущенных ресниц.

Первое, что увидел Рори, страшно его обрадовало. Он заметил широкоплечую фигуру Дина Уэра, сидящего недалеко от костра. Он был связан по рукам и ногам и, более того, веревка, которой были стянуты за спиной его руки, тянулась к уздечке индейской лошади, стоящей рядом. Если бы он попытался освободиться, то потянул бы за собой лошадь, а это не осталось бы незамеченным.

Повар же, Благер, был мертв. Его изуродованный труп лежал у повозки. Света было достаточно, чтобы рассмотреть его лицо. Рори быстро отвел глаза от ужасной картины и уткнулся в траву, ослабев от страха и потеряв уверенность в своем хладнокровии. А ведь ему казалось, что он способен взглянуть смерти в лицо! Но сейчас его потряс контраст между мертвенной гримасой застывшего лица и безумным весельем победителей.

Сначала на пленника никто не обращал внимания, но затем один из дикарей стал перед ним пританцовывать, размахивая томагавком в опасной близости от головы «полковника». Судя по лицу индейца, искаженному яростным оскалом, в любую секунду он мог обрушить удар на череп бледнолицего, но тут к нему подошел невысокий коренастый воин и прогнал его прочь. Это был довольно молодой индеец, но, видимо, обладавший властью. Когда он повернулся в профиль, и его осветила вспышка костра, Рори узнал его. Это был тот конокрад, которого он пощадил, позволив ему убежать! Может быть, теперь тот платил добром за добро? Он знал, что такая черта присуща индейскому характеру.

Убедившись, что «полковнику» пока не грозит опасность, Майкл перенес свое внимание на участников оргии, которая разыгралась после грабежа трофеев. Апачи нашли несколько стаканов и кружек, которые быстро наполнялись и еще быстрее осушались. Наконец один могучий, широкоплечий индеец поднял бочонок над головой и, запрокинув голову, стал глотать прямо из него. Зашатавшись, он поперхнулся, закашлялся и с грохотом уронил бочонок. Тот ударился о камень, с треском развалился, и из него хлынула во все стороны янтарная жидкость. Другой апач, протянувший уже было руки, чтобы принять бочонок и самому припасть к нему, увидел, что его этого лишили, заорал, как резаный, и, выхватив нож, кинулся к виновнику.

— Ну, давай, воткни ему! — зло улыбнувшись, прошептал Рори.

Но удара не последовало. Путь ему преградил тот же юноша, которого он когда-то освободил. После подножки нападающий кубарем покатился по земле.

В это время ручеек разлитого виски достиг костра, и в тот же миг в воздух взметнулся столб пламени, свидетельствуя о крепости напитка. Майкл приободрился, если это был почти чистый спирт, то очень скоро надо ждать последствий его употребления.

Молодой вождь, а похоже, что именно им был этот апач, тоже был обеспокоен. Он бегал между пьяными, сажал то одного, то другого на лошадей, иногда даже бросал бесчувственные тела поперек седел.

Но никто не хотел уезжать, в горле у всех еще стоял вкус сахара, а в крови бушевал огонь виски. Индейцы валились с лошадей и на четвереньках спешили к оставшейся выпивке. Чем дольше наблюдал за этим Рори, тем больше надежда согревала его сердце. Сколько раз на Диком Западе индейцы проигрывали только потому, что к своей пламенной крови подмешивали еще и «огненную воду»!

Молодой вождь, осознав тщетность своих попыток, приблизился к пленнику и сел рядом с ним. Он не притронулся ни к сахару, ни к виски, и лицо его темнело от гнева, когда он поглядывал на своих друзей.

— Видишь? — обратился он по-испански к У эру. — Огненная вода превратила моих людей в свиней. Сейчас они визжат и хрюкают, затем свалятся. Вон, смотри, пожилой апач, видишь?

— Вижу, — ответил «полковник», и Майкл обрадовался, услышав его спокойный, уверенный голос.

— Это великий воин, у него было трое сыновей, двое из них погибли героями, а младший скоро будет очень большим вождем. Этот человек — храбрец, он никогда не поворачивался спиной к врагам, но смотри, на кого он похож сейчас? Тьфу! Бледнолицые прогонят нас с нашей земли не при помощи оружия, а при помощи этой отравы!

«Полковник» мрачно кивнул:

— Да, ты правильно сказал — отрава. Отрава — лучшее, что следует пить после убийства.

— Почему ты называешь это убийством?