Голубой горизонт - Смит Уилбур. Страница 68

Оглядевшись, он увидел, что Луиза выполнила его приказ. Она не принимала участия в погоне, Баккат и Зама тоже повернули назад. Джим обрадовался, видя эти проявления дисциплины и здравого смысла: если бы его маленькое войско рассыпалось по вельду, это могло бы привести к гибели. Он поехал назад, туда, где ждала Луиза.

Подъехав, он увидел, что гнев с ее лица исчез так же быстро, как появился. Она печально смотрела на мертвого нгуни.

– Мы их прогнали, но они вернутся, я уверен, – сказал Джим, и она посмотрела вслед выжившим нгуни, таявшими в золотистой дали и исчезавшим за складкой местности.

– Достаточно, – ответила она. – Я рада, что ты позволил им уйти.

– Где ты научилась сражаться? – спросил он.

– Если бы ты провел год на палубе «Золотой чайки», ты бы понял.

Подъехали с заряженными мушкетами Смоллбой и остальные.

– Мы пойдем за ними! – горячо воскликнул Смоллбой. Было очевидно, что жажда боя его еще не оставила.

– Нет! Оставьте их! – резко приказал Джим. – За тем холмом вас может ждать армия Манатаси. Ваше место у фургонов. Идите туда, защищайте скот и готовьтесь отразить новое нападение.

Смоллбой с возчиками уехал, а Джим повел остальных к залитому кровью лагерю. Старик Тегване сидел на граните, осматривая свои раны и негромко оплакивая свою семью и всех женщин и детей племени, чьи трупы были разбросаны повсюду на траве.

Луиза дала ему воды из фляжки, потом промыла его раны. Джим обошел лагерь. К телам павших воинов нгуни он приближался осторожно, держа наготове заряженный пистолет. Но все они были мертвы: крупная дробь нанесла ужасные раны. Это были в основном рослые красивые мужчины, молодые, мощного сложения. Их оружие было сработано искусными кузнецами. Джим поднял один из ассегаев. Прекрасно уравновешен, и обе кромки лезвия так остры, что можно сбрить волосы на предплечье. У всех мертвых воинов были ожерелья и браслеты из слоновой кости. Джим снял ожерелье со старшего по возрасту воина, которого убил последним выстрелом. Судя по страусовым перьям и белым коровьим хвостам на руке, это был командир отряда. Ожерелье прекрасной резной работы, на кожаном ремешке висят крошечные человеческие фигурки.

«Каждая фигурка означает человека, убитого им в битве», – предположил Джим. Очевидно, нгуни высоко ценили слоновую кость. Это заинтересовало Джима, и он спрятал ожерелье в карман.

Осматривая лагерь, он понял, что нгуни тщательно выполнили свою страшную работу. Все дети были убиты с безжалостной деловитостью. Обычно требовался один удар боевой дубиной. Кроме Тегване, нашли только еще одного живого баквато – девушку, которую Луиза спасла своим первым выстрелом. У нее на плече была глубокая рана от копья, но когда Зама поднял ее, девушка смогла идти. Луиза видела, что она слишком молода, чтобы родить первого ребенка, живот у нее плоский и гладкий, а груди как незрелые плоды. Увидев, что она жива, Тегване радостно вскрикнул и обнял ее.

– Это Интепе, цветок моего сердца, моя внучка! – воскликнул он.

Луиза заметила ее еще при первой встрече с племенем, потому что девушка была самой красивой из женщин. Интепе доверчиво пошла к ней и терпеливо сидела, пока Луиза промывала и перевязывала ее раны. Закончив заниматься Тегване и его внучкой, она оглянулась на тела, полускрытые в траве.

– Что нам с ними делать? – спросила она Джима.

– Мы здесь закончили, – ответил он. Потом посмотрел на высокое безоблачное небо, где уже собрались стервятники. – Остальное предоставим им. Нам нужно торопиться к фургонам. Надо многое сделать до возвращения нгуни.

Джим выбрал лучшую оборонительную позицию на берегу реки. Здесь с холмов стекал небольшой ручей, впадавший в главный поток. Он подходил к реке под острым углом, образуя узкий мыс между двумя омутами. Джим измерил глубину омутов и убедился, что тут больше роста человека.

– Нгуни никогда не плавают, – заверил его Тегване. – Вода, вероятно, единственное, чего они боятся. Они не едят ни рыбу, ни гиппопотамов, потому что испытывают отвращение ко всему, что выходит из воды.

– Вода защитит наш фланг и тыл. – Джим испытывал облегчение. Тегване оказался полезным источником сведений. Он хвастал, что может бегло говорить на языке нгуни и знает их обычаи. Если это правда, он отработает свое содержание.

Джим прошел на крутой берег ручья. Обрыв больше десяти футов, вертикальная стена из скользкой глины, подняться без лестницы невозможно.

– Это защитит наш второй фланг. Нужно только поставить фургоны на перешейке между рекой и притоком.

Они прикатили фургоны в нужное место и связали им колеса кожаными веревками, чтобы нгуни не смогли откатить их и создать брешь. Промежутки между фургонами и под ними заложили колючими ветвями, не оставляя места, через которое могли бы проползти воины. Посреди ряда фургонов оставили узкие ворота.

Джим приказал поместить лошадей и скот за ограду поблизости, чтобы можно было в несколько минут перегнать их в лагерь и закрыть ворота приготовленными колючими ветками.

– Ты действительно считаешь, что нгуни вернутся? – спросила Луиза, пытаясь скрыть страх. – Может, наученные горьким опытом, они оставят нас в покое?

– Старик Тегване хорошо их знает. Он не сомневается, что они придут, потому что больше всего любят схватку, – ответил Джим.

– А сколько их? – спросила Луиза. – Тегване знает?

– Старик не умеет считать. Но говорит, что много.

Джим старательно отмерил расстояние и выбрал место перед фургонами; там Смоллбой и возчики вырыли неглубокую яму. Джим поместил в яму пятидесятифунтовый бочонок с крупным черным порохом, подвел к нему фитиль и пропустил этот фитиль между колесами фургона. Бочонок он прикрыл мешками с речными булыжниками, надеясь, что при взрыве камни разлетятся, как мушкетные пули.

По его приказу в стене из колючих ветвей вырубили бойницы: отсюда можно будет обстреливать нападающих. Смоллбой заточил на оселке морские абордажные сабли и разместил их под рукой. Рядом с саблями поставили заряженные мушкеты вместе с бочонками с порохом, мешочками с пулями и запасными шомполами. Луиза учила пастухов и погонщиков заряжать и воспламенять заряды. Ей довольно трудно было убедить их: если одна горсть пороха позволяет точно выстрелить, то две горсти – вовсе не усовершенствование, может разорвать ствол и лишить стреляющего головы.

Бочки наполнили свежей речной водой и расставили так, чтобы можно было утолить жажду и залить начавшийся пожар, если нгуни используют старый трюк и забросают лагерь горящими факелами.

На вершине холма, откуда Луиза разглядела место бойни, постоянно находились два пастушка-наблюдателя. Джим дал им глиняный горшок с огнем и приказал разжечь костер и забросать его свежей листвой, если они увидят главное войско нгуни или приближающийся отряд. Дым предупредит лагерь, а мальчики после этого смогут прибежать и рассказать, что увидели. Джим каждый день проверял, чтобы мальчики возвращались в безопасность лагеря засветло. Было бы бессердечно оставлять их там в темноте на милость диких зверей и разведчиков-нгуни.

– Нгуни никогда не нападают ночью, – рассказывал Тегвани Джиму. – Они говорят, что темнота для трусов. Истинный воин должен умереть при свете солнца.

Тем не менее по ночам Джим оставлял пикеты, расставлял часовых вдоль границ лагеря и сам регулярно проверял их, чтобы убедиться: часовые не спят.

– Когда они придут, они будут петь и стучать в щиты, – говорил Тегвани. – Они хотят предупредить врага. Они знают, что их слава бежит перед ними и что звук их голосов и вид черных головных уборов наполняет животы их врагов страхом.

– Тогда мы должны приготовить им достойную встречу, – сказал Джим.

На сотню шагов перед фургонами убрали все деревья и кусты, и упряжки быков утащили сваленные стволы. Теперь местность стала открытой и голой. Атакующим воинам придется пересечь ее, чтобы добраться до фургонов. Затем Джим измерил расстояния перед лагерем и выложил линии из белых речных камней, чтобы обозначить наиболее эффективную зону поражения. Он убеждал защитников, что никто не должен открывать огонь, пока первый ряд нападающих не пересечет такую линию.