Колдовской мир (Книги 4, 5, 6, 7 цикла «Колдовской мир») - Нортон Андрэ. Страница 131

Жизнь для Джесинды! Такая, какой она должна была жить! И он твердо знал: то, что должно было быть — будет и в другом времени и месте.

Тепло… свет… вокруг него! Он не скорчился на холоде — он сидит и смотрит вниз, на холм… Нет! Это неправда! И он снова видит сон!

Колард отогнал сомнения. Он мог потребовать, чтобы этот сон продолжался, продолжался вечно. Его сон… и ее!

Колард повернул голову. Джесинда смотрела на него и приветствовала его улыбкой. Как сияли ее глаза! Он протянул руку, и ее рука потянулась навстречу:

— Милорд…

Он на минуту встревожился:

— Мы спим?

— Ну и что же? Мы видим этот сон вместе, и ваше право сделать его реальным!

Он не все понимал, и она говорила как-то неопределенно. Он начал забывать прошлое, а она уже забыла его.

Металл на алтаре начал плавиться. Ручейки его сбежали на землю и впитались в нее, и земля навеки скрыла их.

В замке Шервана и нянька затушили свечи, задернули занавески постели и удовлетворенно переглянулись.

А в холле, изготовленном руками Коларда из необычного металла, шло празднество и нескончаемый сон.

Пчелы жужжали в маленьком саду, собирая запасы до прихода Ледяного Дракона. Юсмей, сидя на корточках, отвела запачканной в земле рукой лезущий в глаза волос. Ее запасы лежали перед ней на хорошо выделанной коже. Эти травы были высушены.

Когда она встала, на ее поясе не слышалось привычного звона. Она еще не привыкла к этой утрате. Иной раз она ловила себя на том, что пугается, не найдя на поясе ключей — не потеряла ли она их во время копки гряд, посадки или сбора?

Она действительно потеряла их, этот символ ответственности и хозяйки Упсдейла, но не потому, что случайно уронила. Нет, они висели теперь на другом поясе. Теперь в поместье хозяйкой была Эннет. Разве можно когда-нибудь забыть об этом? Правда, тут, на этом маленьком участке Юсмей все еще могла распоряжаться.

Пять лет она носила эти ключи. В первые страшные годы, когда она изучала то, что было важнее знания трав. Затем были годы гордости. Она, женщина, так управляла жизнью Долины, что люди жили в относительном довольстве, хотя угроза холода и голода и тень страха всегда висела над ними.

Наконец пришли известия, что война в Высоком Халлаке закончена, захватчики отплыли в море или их настигла смерть. Мужчины вернулись в свои дома. Но не все. Не вернулся отец Юсмей, ее брат Эвальд — они давно погибли. Но Джерард вернулся домой с урезанной свитой домашних слуг. И с ним приехала Эннет, дочь Ориана из Ланенсдейла, теперь невеста Джерарда и леди.

Юсмей из правительницы превратилась в ничто, в меньшее, чем любая кухонная работница — у тех были свои обязанности, а у нее никаких, кроме этого сада, и то потому лишь, что посадки Эннет не приживались. Хотя Эннет горько возмущалась и при каждом удобном случае показывала это Юсмей: больные шли за лекарствами по-прежнему к сестре своего лорда, а не к жене. У Юсмей были руки врачевательницы.

Однако эти целительные руки не могли облегчить боль ее сердца, его пустоту. Но гордость ее была при ней, и эта гордость упрямо противилась поражению, подняв щит, с мечом наготове. Ее будущее действительно могло быть мрачным, но оно будет таким по ее собственному замыслу. При этой мысли улыбка скривила ее губы. Ха, Эннет задумала послать ее к дамам Гробницы, но аббатиса Гретольда была под стать леди Эннет. Она прекрасно знала, что Юсмей не годится в дочери Гробницы. Внешне она умела владеть собой, но в ней был внутренний огонь, который нельзя было подавить молитвами и обрядами.

Иногда этот огонь разгорался, но даже ее собственная служанка не знала о тех часах ночных, когда Юсмей ходила по своей тесной комнатке, обдумывая способы вырваться из западни.

Не будь войны, ее отец был бы жив, она вышла бы замуж и ушла, как водится, править другим имением. Вполне возможно, что она даже не видела бы своего лорда до свадьбы, но так случалось редко. Как жена, она имела бы определенные права, которые никто не мог отнять у нее… такие права, которые теперь имела здесь Эннет. Но у нее нет отца, чтобы устроить такой брак. И что хуже всего — нет приданого, чтобы привлечь женихов. Война слишком сильно подрезала ресурсы Долины, а Джерард не из тех, кто захочет еще уменьшить оставшееся. Сестра может идти к дамам или оставаться здесь при неохотном согласии Эннет, которая будет холодной, как зима.

Горячее возмущение в Юсмей набирало силу. Она держала его под контролем, глубоко дыша ароматным воздухом и заставляя разум считаться с тем, что лежит прямо перед глазами. Она с особой тщательностью рассматривала растения, когда ей особенно хотелось все рвать и крушить.

— Юсмей, сестра! — сладкий голос Эннет точно плетью стегнул по ней.

— Я здесь, — тихо ответила она.

— Новости! Очень приятные новости!

Юсмей удивилась. Она обошла посадки, ее серо-коричневые юбки некрасиво закрутились вокруг длинных ног, которые казались изысканной Эннет уродливыми и непропорциональными.

Леди Упсдейла стояла в воротах. Ее юбки были темно-голубыми, цвета осеннего неба. Серебряные бусы на шее переливались на солнце. Высоко уложенные косы тоже были как серебряные. Она производила впечатление миловидной, если не обращать внимания на слишком тонкие, вечно улыбающиеся губы при полном отсутствии улыбки в глазах.

— Новости? — голос Юсмей ей самой показался грубым. Так было всегда. Стоило ей почувствовать Эннет поблизости, подумать о ней, как с Юсмей происходила какая-то магическая перемена — она становилась неуклюжей и грубой.

— Да! Ярмарка, сестра! Такая, как бывала в прежние времена! Всадник из Финдейла привез известие.

Юсмей тоже захватил энтузиазм Эннет. Ярмарка! Она смутно помнила прежние ярмарки в Финдейле. Сквозь пелену памяти показалось ей золотое сияние. Разум говорил, что это не так, но память продолжала свои шутки.

— Ярмарка! И мы поедем! — Эннет сделала один из милых, зовущих жестов, которые очаровывают мужчин, и сложила руки, как маленькая девочка.

Мы! Неужели Эннет имела ввиду и ее, Юсмей? Сомнительно. Но Эннет продолжала:

— Милорд сказал, что теперь это безопасно, только нужно оставить здесь охрану. Юсмей, ну разве это не радость? Послушай, сестра, посмотрим, что у нас есть, чтобы нам не опозорить нашего лорда.

«Я-то знаю, что найду в любом из моих сундуков», — безрадостно подумала Юсмей. Но, похоже, ее действительно включили в компанию. На нее нахлынуло возбуждение сродни тому удовольствию, которое она испытывала при утреннем сборе своего урожая.

Эннет знала толк в одежде, и из остатков старых нарядов, которые еще носила мать Юсмей, сделала два платья, куда более изящные, чем когда-либо носила сама Юсмей. Когда она в день отъезда посмотрелась в полированный щит, служивший ей зеркалом, она подумала, что выглядит и впрямь очень недурно.

У Юсмей никогда не было нежной привлекательности Эннет. Ее лицо сужалось от скул к острому подбородку, рот был слишком широк для ее лица, глаза — самые обычные, и цвет их менялся от зеленого до темно-коричневого. Волосы были достаточно густые, но не золотистые, а темно-русые, кожа загорелая от работы в саду, особенно в это время года, когда Юсмей проводила там большую часть дня.

Она была слишком высока для женщины, это она знала. Но в этом платье!.. Платье было необычного темно-желтого цвета и совсем как… Юсмей повернулась к маленькой шкатулке, доставшейся ей от матери, и достала маленький амулет. Да, этот янтарный талисман очень подходил к ее платью… Вещица была очень стара и так потерта, что грани едва различались, но цвет был прекрасным. Юсмей повесила амулет на шнурок и надела на шею, но для безопасности спрятала его за кружевной воротник платья.

Платье было с разрезом для верховой езды, и для Юсмей в нем было все преимущество короткого платья. Хотя она была осторожна, все же чуточку беспокоилась, когда ехала с Эннет. Джерард ехал впереди со своим маршалом, домочадцы ехали сзади. Те, у кого были лошади, ехали легким шагом, другие шли пешком. Многих обещание ярмарки заставило забыть о боли в ногах. Они оставили Упсдейл на заре, а к полудню были у южных ворот Долины, где перекусили холодной пищей.