Книга всех вещей (илл. Сердюковой) - Кёйер Гус. Страница 14

– Ну почему же надо было умирать сыновьям? – спросил Томас. – Почему не самому фараону?

Отец открыл было рот, чтобы ответить, но тут мама вскочила со стула:

– Быстро убираем со стола и моем посуду.

Томас и Марго стали собирать тарелки одна в другую и сгребать ножи и вилки. Мама побежала на кухню взбивать пену, чтобы помыть посуду.

– Что происходит? – удивился отец.

– К нам придут гости, – ответил Томас.

Отец рассеянно захлопнул Библию.

– Гости? Какие гости?

Но Марго с Томасом уже вышли в коридор. Отец встал и пошел за ними на кухню.

– Быстрее, быстрее! – суетилась мама. – Мне еще переодеться надо!

Пена весело расплескивалась во все стороны.

– Какие гости? – переспросил отец.

– Тетя Пия, – сказал Томас.

– Может, ты пока придвинешь стол к стене и поставишь стулья в круг? – спросила мама.

– Для одной Пии? – изменившимся голосом поинтересовался отец.

– Нет, конечно, – сказала мама. – Будет намного больше гостей.

– И кто они? – его голос стал громче. – Сегодня ведь не день рождения?

– Мои подруги, – объяснила мама. – Быстрее, быстрее! Может, ты тоже переоденешься?

– А почему я только сейчас об этом узнаю? – возмутился отец. – Почему мне никто ничего не рассказывает?

– Извини, пап, – ответила Марго. – Забыли. – Она вытирала нож для мяса.

Отец молча смотрел, как она убирает сухой нож в ящик.

– Да, извини, – улыбнулась мама. – Совсем вылетело из головы.

– Извини, пап, – повторил Томас. – Я собирался сказать, но потом захотел в туалет, а потом…

– Сколько стульев поставить? – спросил отец.

– Думаю, штук двенадцать, – сказала мама.

– ДВЕНАДЦАТЬ? – Отец посмотрел на нее с ужас ом. – Откуда у тебя вдруг появилось ДВЕНАДЦАТЬ подруг?

– Марго, Томас и мы с тобой тоже захотим сесть, – уточнила мама.

– ВОСЕМЬ? ВОСЕМЬ ПОДРУГ?

Но мама уже не ответила. Она дала Марго щетку для мытья посуды.

– Закончите без меня? – спросила она. – Уже совсем пора переодеваться.

Она проскользнула мимо отца в коридор и побежала вверх по лестнице.

– Стол к стене и стулья в круг! – крикнула она напоследок.

– Восемь подруг, – пробормотал отец.

– Это мама, не подумав, сказала, – пояснила Марго. – Может, больше. Еще мои подруги.

– ЧТО? – закричал отец.

Марго, гремя тарелками, ставила их в шкаф. Томас играл на кастрюлях. Из спальни доносилась в мамином исполнении песня «Все бутоны распустились, все цветы пришли смотреть».

– А я что? – крикнул отец вверх. – А мне-то куда идти сегодня вечером?

Ответа он не дождался. Потерянно вошел в комнату и начал передвигать стол. Он оттащил его в заднюю комнату и затем составил стулья, как на день рождения.

– Но насколько я знаю, сегодня ни у кого нет дня рождения, – проворчал он.

– Кто сварит кофе? – крикнула мама сверху.

– Я сварю, мама, – прокричала ей в ответ Марго.

Тут в дверь позвонили. Томас дернул за веревку, и дверь со щелчком открылась. Это была тетя Пия.

– Приве-е-е-ет! – пропела она. – Вот и мы. – За ней по лестнице поднимались еще две дамы.

– Не закрывай дверь, тетя Пия, – крикнула Марго. – Будут еще гости.

Дверь осталась открытой нараспашку.

– Ну, молодой человек, – запыхавшись, проговорила тетя Пия, когда оказалась наверху. Она отнесла на кухню белую коробку. Потом схватила Томаса и стала его обнимать. – Это тетя Магда. – Она показала на огромное платье в цветочек позади себя.

– А-аа, – протянул Томас.

– А это тетя Беатрикс.

Тетя Магда и тетя Беатрикс пожали ему руку. Этих ново испеченных тетушек Томас раньше не видел. У тети Беатрикс был золотой зуб, весело сверкавший, когда она смеялась. А смеялась она часто.

Они прошли в комнату.

– Ну, божий человек, – громко сказала отцу тетя Пия. Она подошла к нему и поцеловала. У него на щеках остались красные пятна от помады. – Ты помнишь Магду и Беатрикс, правда?

– Не имею чести, – ответил отец. Под огромным платьем в цветочек так много всего всколыхнулось при рукопожатии, что не заметить этого отец не мог.

– Прекрати, – сказала тетя Пия. – Они всегда приходят ко мне на день рождения. Кстати, как тебе мои штаны?

На ней были голубые штаны с молнией на боку.

Отцу они не понравились.

– Пии можно, – пояснила тетя Магда. – А у меня слишком большая пятая точка.

Отец не хотел смотреть ни на какую пятую точку и поэтому глядел в потолок. Его надо срочно побелить. Потолок.

На лестнице опять послышался шум. Бум-скрип, бум-скрип. Для Томаса это звучало, как музыка. Он побежал в коридор. Это мог быть человек в одном старом и в одном новом ботинке. Но скорее, это человек с кожаной ногой. Томас вжался спиной в дверь туалета.

Появилась Элиза. Она не заметила его в темном коридоре. И прошла прямо в комнату.

– Привет, Элиза, – услышал он голос Марго. Донесся гул многих голосов.

– А где Томас? – спросила Элиза. – Я хочу сесть с ним рядом, ведь он мой друг.

В Голландии и по всему миру, до самых тропиков, распустились все бутоны, и все цветы пришли смотреть.

– Ох, Иисус, – прошептал Томас, – как я счастлив. – Но теперь войти в комнату было совершенно невозможно.

Бум-скрип-бум-скрип.

– А, Томас, ты здесь! – обрадовалась Элиза. – Ты что, прячешься от меня?

– Да нет, – ответил Томас.

– Иди сюда, – попросила она. И протянула руку. Здоровую руку с пятью целыми пальцами. Держась за руки, они вошли в гостиную.

Отец этого, к счастью, не видел, его загораживало внушительное мягкое место тети Магды.

– Давай посмотрим, – сказала Элиза. – Надо сесть так, чтобы люди не спотыкались о мою ногу. – Она оглядела круг из стульев. – Вон там, у окна.

Они сели. Кожаную ногу нельзя было подогнуть, но она никому не мешала, потому что Элиза сидела не на проходе.

– Что скажешь? – спросила она. – Как я выгляжу?

– Ты очень красивая, – ответил Томас, потому что на ней было небесно-голубое платье с белым воротником. – Твой отец, случайно, не играет на скрипке? – спросил он.

Элиза удивленно посмотрела на него.

– Играет, – сказала она. – Откуда ты знаешь?

Томас пожал плечами.

– Просто знаю. А мама очень красиво поет.

Тут Элиза совсем изумилась. Она отпустила его руку и обняла за плечи.

– Ты необыкновенный мальчик, знаешь? – улыбнулась она.

– Догадываюсь, – смущенно покраснел Томас.

«Тогда я вдруг понял, что именно знает Элиза, – написал Томас в „Книге всех вещей“. – И она знала, и я знал, что во мне есть что-то особенное».

Марго и тетя Пия разносили кофе. И пирожные из белой коробки тети Пии. На лестнице опять послышался шум.

– Иди посмотри, кто там, – сказала Элиза. – Я покараулю стул.

Томас вышел в коридор. Госпожа ван Амерсфорт со своим патефоном уже поднялась. За ней по лестнице шли четыре пожилые дамы. Первая несла плоский чемоданчик с патефонными пластинками.

– Это Томас, – представила мальчика госпожа ван Амерсфорт, когда они уже стояли в коридоре. – Он не боится ведьм.

– Очень удачно, – захихикала пожилая дама с пластинками.

– По крайней мере, можно не притворяться, – сказала пожилая дама с букетом цветов.

– Наконец-то встретился настоящий мужчина, – вздохнула пожилая дама, державшая по бутылке красного сиропа в обеих руках.

– Мне больше нравится, когда они немножко боятся, – возразила последняя. – Боятся – значит уважают. – Она громко рассмеялась. Выглядело это устрашающе, потому что ее верхние зубы виднелись, даже когда рот был закрыт. А когда она его открывала, зубы было видно еще лучше.

– Томас, отнесешь патефон в комнату? – с хитрой улыбкой попросила госпожа ван Амерсфорт. – Тебе это не составит труда.

Они парадным шагом прошли в гостиную. Поднялся невероятный гвалт. Тетя Беатрикс, и тетя Магда, и тетя Пия, и госпожа ван Амерсфорт, и Марго, и Элиза, и четыре пожилые дамы – все говорили наперебой и никто ничего не слышал. Но было ужасно весело.