Сказка на ночь - Ясинская Марина Леонидовна. Страница 2

Скорее, скорее! За Крайнее море! Позже приедешь — меньше достанется!..

— Эд сказал, что с радостью возьмет нас с собой — его отряд будет охранять большой караван, который собрала гильдия торговцев, — продолжала уговаривать сестру Эльза.

Она почти не врала. Если и привирала — то немного, и только про ту часть, что "с радостью".

Возвращение в столицу Эда — первое с тех пор, как восемь лет назад брат ушел из дома, Эльза сочла подарком судьбы. Ведь не поедут же через весь мир две молодые женщины в сопровождении одного только старика-отца? Тем более, что отец уже готов передумать — никуда, мол, он не поедет, сил нет.

Брата Эльза не узнала — детская память хранила расплывчатый образ худого юноши со светлыми, как ясное небо, глазами. Теперь перед ней стоял закаленный испытаниями, продубленный ветром, прокопченный солнцем незнакомец с белесым шрамом, пересекающим левую щеку. Тяжелые сапоги с исцарапанными звенящими шпорами, потертая кобура револьвера на широком поясе с массивной металлической бляхой, жилетка из пропитанной пылью грубой кожи. Резкие движения, грубые жесты. И пасмурные, всегда прищуренные глаза в тени широких полей шляпы.

За прошедшие годы Эд стал командиром небольшого отряда наемников, выглядевших отъявленными головорезами и решивших, что на массовом переселении можно неплохо поживиться: наняться в охрану, а по пути, может, еще и пограбить менее подготовленных к неожиданностям дальней дороги путешественников.

Когда Эльза кинулась к нему — возьми с собой! — он только скривился:

— Только баб мне еще в дороге не хватало! — но в итоге уступил долгим, жалостливым мольбам Эльзы, процедив сквозь зубы: — Так и быть.

Едва получив от него согласие, Эльза кинулась к сестре. Если уж она уговорила того страшного незнакомца, в которого превратился брат, Илву она и подавно уговорит.

— Илва, миленькая, ты только подумай — совсем другая жизнь. Ведь должен же быть на этом свете такой угол, где она возможна. Эти земли — наверняка как раз такое место.

— Нет, не поеду, — снова покачала головой Илва. — Я вообще не знаю, как на земле работать — чего мне там делать?… Разве что устроить бордель… А что — прибыльное может оказаться дельце, — и она громко, сипло рассмеялась своей невеселой шутке.

Циничные слова, а еще больше — страшный каркающий смех резанули Эльзу будто по самому сердцу.

— Но почему? Почему?!

Эльза не понимала — не понимала, почему сестра не спешит оставить позади ту грязь, в которой вынуждена жить.

А Илва смотрела в лицо младшей сестре и думала, как же объяснить это ей, к счастью, не испытавшей и десятой доли того, что выпало старшей. Илва еще дышала, еще ела и пила, еще разговаривала, но сама она лучше других знала, что надломленное уже никогда не срастется. За какие-то пять лет она превратилась в измученную и безразличную ко всему на свете потаскуху. Ей больше ничего не хотелось. Совсем ничего.

Даже лучшей жизни.

— Не поеду, — только и сказала она.

И вот наша принцесса села в красивую карету, запряженную шестеркой быстрых лошадей…

— Таких же, как наша?

Костлявая кляча со стертыми зубами и такими загрубевшими губами, что они уже не чувствовала уздечки, была настолько стара, что, казалось, давно должна была пасть замертво. Сердитый мул, впрочем, выглядел чуть покрепче.

— Таких же. Даже лучше… Словом, принцесса вместе с рыцарем и целой свитой придворных отправилась в сказочную страну.

— А принцессе не было страшно ехать так далеко?

— Ну что ты! Нет, конечно! Ведь с ней ехал ее брат. Странствующий рыцарь был очень рад поехать в волшебную страну вместе с принцессой. А поскольку путь был все-таки очень далекий, он собрал в дорогу целый отряд других… рыцарей. Под их защитой можно было ничего на свете не бояться.

— Слышь, Эд, — привалившись спиной к седлу, подал голос Свищ, один из его головорезов, тощий, бородатый, с неровными зубами и замызганной косынкой на грязной шее. Каждый вечер, на привале, как следует хлебнув из большой бутыли и сдвинув на затылок заляпанную широкополую шляпу, он неизменно затягивал одну и ту же песню. — Ты ведь обещал нам в дорогу девку. И не привел. Что ж нам теперь, бедным солдатам, делать?

О том, что речь шла о её старшей сестре, Эльза поняла не с первого раза и не со второго. А когда поняла — то не сразу смогла поверить, что брат, пусть и превратившийся за годы отсутствия в страшного чужака, мог пообещать такое. Однако, когда хлебнувший лишнего Свищ однажды озвучил, что "согласен взамен и на твою младшенькую", Эльза похолодела от ужаса — она поняла, о какой такой "девке" шла речь раньше.

Эд тогда молча обвел своими пасмурными глазами выжидательно уставившихся на него наемников, задержался на пьяном Свище. По лицу брата ничего невозможно было прочитать, и Эльза, принявшая молчание за знак согласия, затряслась от страха.

Померившись взглядом с вожаком, Свищ, однако, утих. Но тема эта поднималась раз за разом. И у Эльзы всегда замирало сердце — ведь Эд ни разу не сказал четких и ясных слов, ни разу не запретил, и потому она постоянно боялась, что однажды брат просто отвернется — делай, мол, Свищ, что хочешь.

— Мало того, что нам жрать нечего — так еще и веселья никакого. Добычи уже пятый день нет, — ныл тем временем Свищ, бесцельно вертя в руках револьвер — единственный принадлежащий ему предмет, который он держал в чистоте. — Деревня последняя вообще, кажись, больше недели назад была… Не с кем, понимаешь, отвести душу… Кем вот теперь перебиваться?… Может, все-таки младшенькой твоей, а?… Молчу, молчу, — шутливо поднял руки он, встретив пасмурный взгляд Эда. — Тогда может, это… дочек купеческих? Зазря мы их, что ль, который месяц охраняем? Пусть, так сказать, расплатятся.

"Да от кого вы их охраняете? Самая страшная беда, которая может приключиться с путешественником, едет рядом с нашим караваном — просто торговцы предусмотрительно от нее откупились. Да и то, похоже, мало заплатили", — подумала про себя Эльза.

Подумала, но промолчала. Она вообще старалась лишний раз рот не открывать, чтобы не напоминать о своем присутствии.

— Путешествие было очень долгим, но очень интересным. Они повстречали по пути разных людей — звездочетов и книгочеев, циркачей и актеров, воинов и странствующих рыцарей. Услышали от них немало увлекательных рассказов.

Они проезжали мимо сказочных замков и заброшенных храмов забытым богам, через заколдованные леса и хрустальные горы… Через чужеземные деревеньки и города. Всюду их встречали с радостью, устраивали в честь их приезда самый настоящий пир…

Длинная вереница закрытых полукруглыми тентами фургонов вяло тянулась по залитой палящим солнцем безжизненной сухой равнине. Обоз полз так медленно, что, если бы за ним наблюдал кто-то с высящегося на востоке плоскогорья, то почти не заметил бы движения.

Но за караваном никто не наблюдал. Насколько хватало глаз, в округе не было ни одной живой души. Единственными обитателями выжженной равнины были суслики, стервятники и ветер

Караван, собранный торговцами, насчитывал более ста человек. Предусмотрительные купцы собрали с собой не только собратьев по ремеслу, но и представителей разных профессий, которые могли пригодиться при освоении диких земель. Однако, даже при их предусмотрительности, рассчитать провизию так, чтобы ее хватало на изнурительные переходы по мертвым землям, не выходило.

Наемники в подобных случаях голодом себя понапрасну не терзали — резали чьего-нибудь мула и устраивали себе самый настоящий пир. Не приглашая, впрочем, никого к нему присоединиться.