Князь Кий - Малик Владимир Кириллович. Страница 89

- Ты того ромея больше не видел?

- Нет, княже. Он как в воду канул. Может, сюда, к ясам, или касогам подался?

- Не доводилось о нём слышать. А попался бы… Ну, хватит ромеев. Я хочу тебя сотником поставить над гриднями, заместо старого Путяты, что помер от лихоманки. Справишься?

- Жалуешь меня, княже, не по заслугам…

- А кто из болота князя вытаскивал?

- То давно было, и не знал я, что ты - князь.

Лютому смерду помог бы в беде…

Святослав нахмурился, а Богдан понял, что сболтнул лишнее.

- Спасибо, княже. Буду и сотником служить тебе верой и правдой. И прошу ещё об одной милости. Со мной из полона ушёл отрок. Златом звать его. Храбрый отрок, места здешние знает, сам он из Тмутаракани. Так дозволь его взять в гридни!

- Добрый отрок, говоришь?

Богдан с трудом выдержал испытующий взгляд Святослава.

- Мы с ним вон какую дорогу прошли. Успел я увидеть, что он страха не ведает. Зверя барба не побоялся…

- Какого зверя барба? - удивлённо поднял брови князь. - Где вы его повстречали?

Богдан смущённо замялся. Он опасался, что князь не поверит ему, сочтёт хвастуном. Потом махнул рукой и принялся рассказывать о своих и Златиных приключениях в горах, о встрече с турами и схватке с барбом.

Глаза Святослава заблестели: с отроческих лет он страстно любил ловы, единоборство с диким зверем.

- Жаль, что не мне попался тот барб! Старики сказывали, что он живёт в полуденных краях, даже на хазарских землях редок. Хотя видели его и в Диком поле единожды. А мне не повстречался он… - Князь вздохнул и заговорил уже деловито:

- Быть по-твоему, записывай своего отрока в гридни. А пока отдыхай, набирайся сил, готовь сотню к походу.

Ещё не успело войско выступить, как нового гонца прислал Вуефаст из Саркела. Князь слушал его в присутствии воевод и тысяцких. И молодой сотник Богдан стоял рядом, ожидал княжеских приказов.

- Пошто воевода по сей день стоит в Саркеле? - строго спросил гонца Святослав. - Пошто не отправился с данью и с полоном в Киев?

Молодой воин с рябым безусым лицом спокойно встретил недобрый взгляд Святослава.

- Про то, княже, воевода велел тебе донести, для того и послал меня за тобою вдогон. Ослабел он от ран, едва не помер после свары с вятичами. Сотник Глеб за него оставался, не знал, что решить - выступать или по-прежнему стоять в Саркеле. Воеводу бы до Киева не довезли хворого, воев мало, чтоб оберечь добычу, в Диком поле опять неспокойно. Печенеги рыскают по степи, да и хазары появились. Их ватаги под самым Саркелом видали…

- Видали! - насмешливо передразнил его Святослав. - Так вы на них спокойно и глядели?

Гонец простодушно развёл руками.

- А что ж нам делать было, княже? На кого глядели, а кого ловили. Нешто мы зря стоим в Саркеле? Один хазарин молчит, другой хоть слово скажет, а третий разговорчивый попался. Вот и узнали мы, что Иосиф объявился, вернулся в свой стольный град, подумывает, как бы Саркел вернуть в свои руки.

- Ты это сам слыхал?

- Сам, клянусь Перуном! Хазарин-полоняник сказывал: Иосиф хазарского воеводу, что ты, князь, в Итиле править поставил, казнить велел, итильцев новой данью обложил, хочет сызнова войско собрать, на Саркел двинуться, покуда ты в дальнем походе…

Святослав задумался. Воеводы зашумели.

- Что ж это выходит? - поднял голос Борислав. - Опять хазары будут разбой творить? Снова станут гостей наших в дороге убивать, смердов уводить в полон? Мало того что Русь испокон веков дань везла в Итиль, они ещё и нашу землю разоряли! Теперь старое хотят вернуть… Надо было порушить Хазарию до конца, стольный град их с землёю сровнять! Мало мы их побили, проклятых…

- Ты-то из Древлянской земли к нам в дружину пришёл, - отозвался кто-то из старших бояр, - твоя земля им дань не платила.

- Сердце моё за всю Русь болит!

- Так-так, - закивал седой головою Свенельд. - Не время сейчас споры заводить. Борислав - добрый воевода и речёт верно. Надо было добить Хазарию, чтоб она снова не подняла голову, как гад ползучий.

И покосился на князя - давно они стали о многом по-разному думать. Святослав молчал.

- Дозволь мне слово молвить, княже! - заговорил воевода Перенег.

- Говори, - кивнул Святослав. - Послушаем, что посоветует Перенег. Может, он надумал повернуть дружину на Итиль-град, не идти к Тмутаракани?

- Нет, княже, у нас и тут дел довольно. Думается мне, что государство хазарское нам ещё послужить может. Под рукою киевского князя… Пошто ж его изничтожать до конца, пошто резать корову, какая ещё доится?

- Одним ворогом меньше будет у Русской земли! - отозвался Борислав.

- Пусто место не бывает, - спокойно возразил Перенег. - За Хазарией, за Итиль-рекою кочуют печенеги. А ещё есть там орды диких гузов, мы их торками зовём. Если не будет Хазарии, кто их остановит? Им тогда прямая дорога на Русь!

- Верно Перенег Молвит, - поддержал воеводу князь. - Покорить Хазарское царство, обложить его данью - выгодно для Руси. А рубить его под корень - содеять самим себе зло. Зарастут емшаном караванные пути, гости наши забудут дорогу в дальние страны. А другие степняки, что из-за Итиль-реки хлынут, может, ещё злее хазарина будут… Как мыслишь ты, воевода Свенельд, старейший среди нас? Может быть, мы с Перенегом неправы?

- Мыслил я по-иному, а теперь вижу: неправ был, глядя прямо в глаза князю, ответил Свенельд… Мне привычнее мечом махать, чем думу думать. Пусть будет так, как Перенег сказал, как ты речёшь, княже!

- Так и порешим, бояре. Гонец пусть отдыхает - ты за ним пригляди, Богдан, чтоб ни в чем нужды-заботы не знал, а завтра повезёт наказ Вуефасту: оставаться ему воеводой в Саркеле, на Дону стеречь рубежи Русской земли. Другого гонца, своего, пошлём в Киев и Чернигов с наказом Добрыне и Претичу: отобрать обоим тысячу добрых воев и направить в Саркел, Вуефасту на подмогу. Мы же с вами, бояре, двинем дальше, к Русскому морю…

3

В конце месяца зарева - августа пошли дожди. Они собирались долго, набирая силу, и теперь обрушили на прокалённую солнцем землю потоки воды. Вода бушевала в небе и на земле. Горные речки вышли из берегов, затопили ущелья и долины, помчали к далёкому морю вырванные с корнями деревья. Проводники-ясы, посоветовавшись между собой, повели русичей в горы, на лесистый перевал. Там, на возвышенности, пришлось разбить лагерь и выжидать, когда кончится непогода.

Первые дни ревуна - сентября порадовали солнцем и синим небом, чистым, как дорогой византийский аксамит, что шёл на княжеские знамёна. Вскоре, однако, с гор снова надвинулись тучи, зарядил нудный серый дождик. Вынужденная задержка злила и тревожила Святослава. Впервые с начала похода князь начал проявлять признаки беспокойства: он хотел добраться до Тмутаракани пораньше, чтобы с первыми заморозками уже отправить основную часть дружины в Киев.

- Ничего, лето ещё вернётся, - успокаивал князя немолодой ясин, старший из проводников. - Будет тепло и сухо, реки войдут в русла, дороги просохнут…

Свенельд с сомнением качал головой, Святослав зябко поёживался, глядя на сизое небо. Вода лилась сверху, выступала из-под земли. Глинистая почва разбухла, в лесу было сыро и душно. Старые дружинники жаловались на давние раны, многих трясла лихорадка. Самому князю нездоровилось, но он крепился, не показывал вида.

Дожди прекратились внезапно, вновь над предгорьями раскинулось чистое, будто умытое небо без единого облачка, в ясной его глубине запарили орлы.

- Завтра можно будет выступать, - объявил проводник.

- Доживём до завтра - увидим, - недоверчиво усмехнулся Святослав. - У нас сборы недолги. Будет ведро - тронемся дальше.

Вроде неплохо приняли вернувшегося из полона Богдана гридни. Каждый спешил поделиться с ним чем был богат. И молодого товарища его приветили. Старый Мечник и коней им добыл - для Богдана рослого вороного, для Златы - смирную саврасую кобылку. А всё-таки уже в первые дни после возвращения Богдан почувствовал смутную тревогу. Казалось ему временами, будто кто-то в спину глядит недобрым взглядом. Обернётся Богдан - кругом свои, те, с кем уже немало степных дорог истоптано, с кем и смерти в глаза глядели рядом.