Оракулы перекрестков - Шауров Эдуард. Страница 18

— Мне мама рассказывала, в детстве, — признался Бен. — И никакой он не безнравственный, добрый старик, по трубам лазил. Скажу по секрету, мне родители даже Библию вслух читали. Только т-с-с-с! Никому!..

Виктор понимающе приложил ладонь к губам.

После смерти отца Бенджамиль с матерью переселились в нынешнюю квартиру. Мать прожила в ней всего два года. Спустя какое-то время Бен вспомнил о Библии. Он перерыл все старые вещи в поисках толстого брикета потрёпанных листов, но так ничего и не нашёл. Наверное, книга осталась где-нибудь в тайнике на старой квартире. А может быть, мать сожгла её от греха подальше.

Бенджамиль, помотав головой, взял протянутую ему сигарету и с каверзным, обличающим видом погрозил Виктору пальцем:

— А ты откуда знаешь про эту чертовщину?

— Я-то? Я вообще много чего знаю.

— Нет! Серьёзно!

— Серьёзно? Если серьёзно, то я иногда лажу через телефонную сеть в закрытые разделы инфохрана корпорации. Только это не совсем законно. Так что т-с-с-с. Никому!!!

— Ага! Я же говорил, что лазаешь! — радостно воскликнул Бен.

— Представляешь, — продолжал Виктор вдохновенно, — раньше весь мир был связан информационной сетью и каждый, кто пожелает, мог совершенно официально туда зайти, узнать всё, что хочет… а теперь приходится лазать…

— С мешком… — прыснул Бенджамиль.

— Балда! — сказал Виктор, ухмыляясь. — Это не мешок, это парашют.

— На хрена?! — Бенджамиль выпучил глаза.

— С ним можно прыгнуть вниз.

— Ну?! Дашь примерить?

Когда Виктор закончил затягивать лямки вокруг ног Бенджамиля, оба приятеля уже покатывались от хохота. Бен всё время пытался заглянуть себе за спину, чтобы посмотреть, как сидит ранец, а Виктор пытался удержать его на месте.

— Дай-ка ракету! — Виктор забрал у Бена коротенький окурок и отступил на пару шагов. — Вот и вся наука, — сказал он, осматривая экипированного парашютиста с ног до головы. — Ремни регулируются автоматически, вытяжной фал привязан к перилам.

— Как я выгляжу? — спросил Бен.

— Как полный придурок! — Виктор затянулся последний раз и бросил бычок вниз. — Хочешь прыгнуть? — неожиданно предложил он.

Бенджамиль попытался проследить глазами полет окурка. Весёлость его слегка поубавилась.

— Хотя под кайфом прыгать нельзя, — сказал Виктор.

— Почему? — Бен с трудом оторвался от созерцания тёмного провала улицы.

— Потому что можешь полететь не вниз, а вверх, — захохотал Виктор.

Когда новый взрыв веселья угас, Штерн объяснил, вытирая глаза:

— Прыгать надо в свой счастливый день. Я прыгаю только по средам. У тебя сегодня день, несомненно, счастливый, но злоупотреблять везением не стоит. Тем более, что в одном из парашютов обрезан вытяжной шнур, а я не знаю, в каком.

— Зачем обрезан? — глупо улыбаясь, спросил Бенджамиль.

— Лекарство от пресной жизни! — Виктор махнул рукой. — Не обращай внимания… А не послать ли нам за десертом?!

Они стояли рядышком, облокотившись на перила балюстрады, и лениво курили, бережно передавая друг другу сигарету огоньком кверху.

— Помнишь Розану Табоне? — спросил Виктор.

Тлеющий кончик сигареты подсветил красным тени на его острых скулах.

— Такая высокая, тёмная? Родинка вот тут, над губой?

Виктор кивнул.

— Помню, — сказал Бен. — Только не помню, что она Табоне.

— Нам было лет по четырнадцать. — Виктор блаженно улыбнулся. — Мы с Рози приходили на станцию, забирались вдвоём в одну таблетку, потом вводили код семнадцатой станции нашей ветки и отправлялись до самой границы аутсайда, сначала сорок минут туда, а потом сорок минут обратно. И всю дорогу мы любили друг дружку прямо в таблетке. Вот это было настоящее счастье.

Бенджамиль восхищённо и недоверчиво покачал головой:

— И ни разу никому не проболтались?

— Ни разу.

— Невероятно! И как вы умудрялись… в такой тесноте?

— В четырнадцать я был гораздо гибче, чем теперь, — сказал Виктор.

Бенджамиль засмеялся:

— Но ведь в каждой таблетке, кажется, есть система видеонаблюдения!

— Есть, — сказал Виктор, выпуская через ноздри тонкие струйки дыма. — В четырнадцать я был уже достаточно умён, чтобы залепить чем-нибудь объектив микрокамеры. Так что стопам так и не привелось насладиться детским порно в исполнении Виктора Штерна и Розаны Табоне.

— Надо же! — сказал Бенджамиль. — Мне никогда ничего подобного даже в голову не приходило. В четырнадцать я только мечтал. Ну, может, целовался пару раз. А что сейчас с Рози?

— Не знаю. — Виктор пожал плечами. — Я не видел её с тех пор, как мы закончили школу. А помнишь, как ты рассказывал нам истории?

— Смутно, — признался Бен. — Кажется, я их сам и придумывал, но про что, даже не припомню.

— А я знал, что ты сам их сочиняешь, и страшно завидовал. — Виктор с сожалением погасил истлевший окурок, потом спросил, потянувшись так, что хрустнули суставы: — Ну как? Откат нормальный?

— Лучше не бывает! Всё такое чудное! — откликнулся Бен. — Видишь птицу?

— Какую птицу?

— Перед балконом летает туда-сюда. Серенькая такая. Вот опять. Гляди! — Бенджамиль вытянул вперёд палец.

— Пошли-ка в дом. Что-то я озяб! — решительно сказал Виктор. — Хочу показать тебе свою последнюю работу!

— Пошли, — согласился Бен, ему было всё равно, куда идти и что смотреть, он чувствовал себя вполне счастливым человеком.

Глава 8

После уличной прохлады огромная, как ангар, гостиная показалась Бену тёплой и даже уютной. Виктор протащил его через пустую залу и усадил за стол вычислителя, предварительно спихнув в сторону немытые чашки, пластины записных книжек и мотки цветных шнуров.

— Амаль! — грозно заорал Виктор. — Амаль!!! Где тебя черти носят?!

— Напрасно вы выражаетесь, сударь! — укоризненно пропищала Амаль, выкатываясь из-за ближайшей колонны. — Грубая брань не соответствует морально-этическим эталонам корпорации.

— Наглая, болтливая, хитрая железка, — ласково сказал Виктор. — Однажды я куплю вместо тебя механическую кошку. Живо тащи сюда бутылку рислинга и два бокала!

Возмущённо фыркнув, роботесса покрутила манипуляторами и уехала в сторону кухни. Бенджамиль сидел в кресле, блаженно улыбаясь, а Виктор полез копаться в одном из стеллажей с инфокапсулами. Через несколько минут с вином и бокалами вернулась Амаль. Она поставила заказанное перед Беном, помигала огоньками на грязные чашки, на кучу пластинок с проводами и сказала нарочито вызывающим тоном:

— Мастер Штерн не позволяет мне убираться на столе…

— А ну-ка, брысь! — весело рявкнул Виктор, возвращаясь от стеллажа.

Амаль взвизгнула и стремглав нырнула за колонну. Виктор же, усевшись прямо на крышку стола, показал Бену пакетик с дюжиной красных, словно кровь, таблеток. Он ловко налил по полному бокалу, потом вытряхнул на ладонь пару таблеток и протянул одну Бену.

— Что это? — спросил Бенджамиль, отстранённо разглядывая сплюснутый красный эллипсоид, маркированный иероглифом «ши».

— Стимулятор, хорошо продувает мозги после «сата». Делай, как я. — Виктор положил таблетку на язык и запил рислингом.

Ровным счётом ни о чём ни думая, Бенджамиль сунул таблетку в рот и глотнул вина. Сначала он ничего не почувствовал, потом начало приятно пощипывать кончики пальцев, потом тёплая волна чего-то похожего на слабый электрический ток пробежала по запястьям, предплечьям, плечам, всё выше и выше, наполняя тело радужной воздушной бодростью. Бену показалось, что ещё немного и он, легонько толкнувшись ногами, взлетит над спинкой кресла. Виктор, нагнувшись, заглянул ему в глаза.

— Вот, теперь мы под стимулятором! — удовлетворённо сказал он. — Сиди осваивайся, я мигом!

Виктор ушёл, а Бен начал размышлять. За последние сутки он столько раз совершал поступки совершенно невероятные, несвойственные Бенджамилю Френсису Мэю, что уже не был твёрдо уверен, является ли он тем самым Бенджамилем Мэем, что служит переводчиком в «Счастливом Шульце» и живёт в бело-оранжевом секторе аутсайда. Он продумывал четвёртый вариант нового имени для Бенджамиля Мэя, когда появился Виктор, неся в руках нечто вроде средних размеров аквариума с двойной крышкой.