Последний Хранитель - Бабкин Борис Николаевич. Страница 39

– Видишь, – хихикнула Пелагея. – А он…

– Просто трус, – прошептал Прохор. – В общем, не армеец, – презрительно закончил он.

– Знаешь, – вздохнув, говорила Алла. – А я, признаюсь, боялась.

– Знаю, – отпив пива, прервал ее Суханов. – Я как-то не думал, не представлял, что встречусь с тем, кто убивал моего деда и прадеда. Просто подумать об этом не мог. И вдруг вижу человека, который говорит, что он один из тех, кто…

– Хватит, Леонид, – испуганно остановила его Алла. – У тебя в глазах…

– Я это просто забыл, да и не помнил никогда, – усмехнулся Суханов. – И меня интересуют те, кто убил отца и брата. Поэтому, собственно, я здесь. И еще, – продолжил он. – Неужели бы я стал убивать старика? – качнув головой, он вытащил сигарету. – А курить…

– Да, – Алла тоже взяла сигарету. – Я почти не курю, просто иногда…

– А что с отцом? – спросил Леонид.

– Много чего, и всё плохое. Просто он живет почему-то, и я, например, думаю, что отец просто ждал с тобой разговора. Он никогда ни в кого не верил, был жестким человеком, но честным. Он служил родине. Раз увидел скинхедов, и у него стало плохо с сердцем. Неужели, говорит, у них не было никого в семье, кто бы не пережил войну с фашистами? И как государство позволяет это делать? Во времена СССР такого не допустили бы…

– Сейчас демократия, – усмехнулся Леонид. – И можно очень многое. Я тоже не переношу этих скинхедов, хотя лозунг у них – «Слава России!». А вот свастика, – он качнул головой, – этого я не понимаю. Но если быть честным до конца, то некоторые акции скинхедов мне по душе, – рассмеялся он.

– Например, какие? – спросила она.

– Давай не будем об этом. А спать, надеюсь, мы будем не вместе?

– А ты не хотел бы спать со мной? – игриво блеснула она глазами.

– Раньше бы захотел, но без всяких условий, просто переспали бы с обязательным страхованием от беременности, и все. Но я видел, как на тебя глядел Бушкевич Альберт, – улыбнулся он. – И он обязательно найдет тебя, я в этом уверен. А с женщинами друзей и знакомых я не сплю.

– Мне нравится твое правило, – весело проговорила она. – Альберт мне, не стану скрывать, понравился. И не только потому, что спас мне жизнь.

– А ты смелая женщина, – качнул он головой. – Поехала на Колыму искать незнакомого человека одна, и…

– Я не всегда была одна, – вздохнула она. – А поехала потому, что видела, как мучается отец. И я должна была найти и привезти тебя. И я это сделала.

– Двоих взяли, – доложил генералу Медведь. – Заказ сделал ваш сын. Но в милиции они будут от всего отпираться.

– Заказ делал Василий, – поправил его генерал-майор. – Нет у меня сына. Предал он меня. Ты читал Тараса Бульбу? – неожиданно спросил он.

– Извините, товарищ генерал-майор, – виновато ответил Прохор. – Не приходилось.

– Там есть слова, сказанные Тарасом своему сыну Андрию. Я тебя породил, я тебя и убью. И убил за предательство. И я мечтаю сказать эти слова, глядя в глаза Василия, – он вздохнул. – Завтра с утра Хранителя ко мне и усиль караул. Я знаю Ваську, он пойдет на все, чтобы выведать тайну пяти японцев. Плохо то, что теперь об этом узнали многие. Это моя глупость, – признал он. – Хотя, с другой стороны, многие просто откажутся от поиска, и непременно у японцев появятся разногласия. Одни непременно захотят продать сюрикен Бессмертного Ниндзя, другие…

– Извините, товарищ генерал-майор, – осмелился перебить его Медведь. – Но вы говорили о звездочке Ниндзя, а тут вспомнили что-то совершенно непонятное, – виновато закончил он.

– Про сюрикен. Это метательное и довольно опасное оружие Ниндзя, и по-настоящему, то есть по-японски, называется сюрикен. Переводов множество, но во всех есть звездочка. Молниеносная, поражающая, смертоносная звездочка. Но истинное название – просто сюрикен. В данное время это не оружие, а очень дорогая по своей стоимости вещь. Именно поэтому и разделяются японцы на два лагеря. Некоторое время они будут заняты выяснением отношений. Но их объединит стремление китайцев заполучить сюрикен Бессмертного Ниндзя. В этом случае я все сделал совершенно правильно, надо обязательно отблагодарить Нину Петровну, то есть успешно сыгравшую Людмилу Сергеевну, – рассмеялся он.

– Кто тебе приказал сделать это? – спросил Стас привязанную к батарее избитую, с окровавленным лицом женщину. Она, вздохнув, выплюнула ему в лицо кровавый сгусток. Он усмехнулся. – Погладьте ей живот утюжком, – подмигнул он двум бандитам. – Потом мы раздвинем ее ножки и впустим…

– Подонок, – простонала женщина. – Мечтать не вредно. Знаешь, почему я всё терпела? Время, – ее разбитые губы дрогнули в подобии улыбки. – Я уже не выживу. Но ты пойдешь за грабеж с убийством, гнида. – Женщина с размаху ударилась виском о выступ батареи.

– Твою мать! – прорычал подскочивший к ней Стас.

– Да очухается, – подходя с нагретым утюгом, усмехнулся коротко стриженный здоровяк.

– Она здесь гвоздь воткнула, сучка, – увидел пробитый висок и торчавшее около угла батареи острие гвоздя. – Уходим…

Дверь неожиданно, после короткого взрыва, вылетела, и в комнату ворвался спецназ. В окна тоже впрыгнули бойцы в камуфляже. Трое парней выхватили пистолеты.

– Ложись, дебилы! – падая на пол, заорал Стас. – Это спецназ!

Парни мгновенно очутились на полу. Но один из них успел выстрелить. Подскочив к женщине, один спецназовец приложил пальцы к сонной артерии. Вздохнув, поднялся. Сильно пнул Стаса в бок.

– Они убили ее.

– Да она сама! – завизжал один из парней.

– Что? – включил свет Арсений Федотович.

– Вам письмо, товарищ генерал-майор, – виновато проговорил вошедший в спортивных штанах Прохор.

– Читай, – вздохнул генерал.

– Вы получите письмо после того, как меня убьют. За мной следят и, значит, скорее всего, сегодня меня захватят. Боли и смерти я не боюсь. У меня рак печени, и я думаю, вы понимаете, какие это боли. Не буду обманывать, именно поэтому я и согласилась на ваше предложение и не оповестила об этом начальство. Меня будут пытать, но я успею вызвать группу захвата. У нас установлены специальные кнопки. Мое убийство ляжет на них, и они сдадут заказчика. Прощайте.

– Звони ей! – заорал генерал.

– Все уже, – опустил голову Медведь. – Я только что говорил по телефону, Журавлева убита. Взяли троих. Они уже начали давать показания.

– Значит, он должен прийти ко мне, – прошептал со слезами на глазах генерал-майор. – Собственно, его объявят в розыск и наши, и ИНТЕРПОЛ. Но он придет ко мне, – процедил Арсений Федорович. – Я научил его идти до конца, если за что-то берешься. Съезди на похороны.

– Я одного вас не оставлю, – качнул головой старшина.

– Поверь, Хранитель защитит меня не хуже. Василий обязательно воспользуется этими похоронами и пришлет своих шакалов. Сам он не явится.

– Но они вас могут…

– Все будет хорошо. И в конце концов, старшина, приказы не обсуждаются, а исполняются, – построжал он голосом. – И Дарью забери с собой, и Пелагею. То, что тут произойдет, они видеть не должны. Потому что я очень надеюсь, что Васька потеряет чувство опасности и придет сам. Он знает, что тут я и Хранитель. Хотя вряд ли появится этот подонок, – недовольно закончил он.

– Есть идти на похороны и захватить с собой Пелагею и Дарью, – понуро проговорил Медведь.

– Извините, – попытался остановить вбегавших омоновцев рослый охранник. – Но… – Сильный удар ноги сбил его на пол и в затылок уперся ствол автомата. Двое других уже лежали на полу, и их руки были скованны наручниками. Александр Александрович сам шлепнулся на пол. Сидевшие у него трое грузин попытались оказать сопротивление. Один ударом ноги в грудь отбросил омоновца. Второй, отклонившись от удара в затылок автоматом, поймал руками оружие и дернул к себе. Но удар ноги по колену заставил его отпустить автомат и осесть. Удар колена в лоб сбил его на пол. Третьего с трудом сумели скрутить двое омоновцев. Оказавший сопротивление прижался к стене и сунул руку в карман. Его ударом в живот свалил один из двух омоновцев. Грузин попытался вытащить руку.