Скиппи умирает - Мюррей Пол. Страница 24

Он готов бежать домой за таблетками прямо сейчас! Но Барри велит подождать, пока не закончатся уроки.

— Тогда ты сходишь домой и принесешь нам столько таблеток, сколько сможешь. Только не забирай их все — иначе твоя мама сразу заметит. А мы будем ждать тебя вон там, среди насыпей, ладно? И отдадим тебе весь этот пакет с конфетами.

Оскар радостно кивает. А потом говорит:

— У меня есть друг, он тоже принимает таблетки.

— Отлично! — говорит Барри. — Приводи его тоже. Но только приходите как можно скорее. Это срочно.

Мальчишка убегает, портфель скачет за ним по земле. Глаза у Барри горят умным блеском.

— Мы снова при деле, — говорит он.

В 3.45 Карл и Барри идут к земляным насыпям, за деревьями на краю поля для регби, чтобы никто их не видел. Эти холмы земли сбросили здесь пару лет назад грузовики — они тянутся целой вереницей от песчаной ямы для прыжков в длину до самой задней стены школьной территории. Раньше одноклассники Карла и Барри каждый день играли здесь в обеденный перерыв в войну с террористами, но потом один мальчик из пятого класса раскроил себе череп, и его родители подали на школу в суд. С тех пор там никому не разрешают играть, не разрешают и просто бегать по двору.

Оскар ждет их у последнего холма. С ним вместе еще один — еще более нервный — мальчишка. Оскар говорит, что его приятеля зовут Рори. Лицо у него покрыто какой-то жутковатой белой пленкой, это напоминает Карлу шипучее питье, которое его мама принимает от желудка. На двоих у них двадцать четыре таблетки. Но тут возникает заминка.

— Нам не нужны конфеты, — заявляет Оскар.

— Что? — не понимает Барри.

— Нам не нужны конфеты, — повторяет Оскар.

— Но ты же сам согласился, — говорит Барри.

Оскар только пожимает плечами. Мальчишка с болезненным меловым лицом, стоящий позади, складывает руки.

— Да ты погляди, — говорит Барри, — погляди, какие у нас тут конфеты. — Он раскрывает пакет, чтобы было лучше видно. — Батончики “Марс”, сахарные бомбы, батончики “Горго”, “Милки-Му”, бутылочки “Колы”…

Мальчишки ничего не говорят. Они понимают: это паршивая сделка. В младших классах все только и делают, что что-нибудь выменивают: футбольные наклейки, завтраки, компьютерные игры, все что угодно, и чуют нюхом, когда кто-нибудь пытается тебя надуть. Над черной грядой небо уже исходит последним светом. Карл думает: нужно схватить этих мальчишек и просто отнять у них таблетки. Но Барри уже втолковал ему, что им нужно наладить УСТОЙЧИВЫЕ ОТНОШЕНИЯ. Если ПРОСТО ОТНЯТЬ таблетки сегодня — что ты станешь делать завтра? (Со вчерашнего вечера, когда Кард выбросил таблетки, Барри разговаривал с ним таким МЕДЛЕННЫМ, ВДУМЧИВЫМ тоном, совсем как учительница по математике, ведущая с Карлом дополнительные занятия: “Ну а теперь, Карл, представь, что ты копишь деньги на новый велосипед, который стоит двести евро, и кладешь сто евро в банк, а ПРОЦЕНТНАЯ СТАВКА составляет десять процентов, значит, тебе придется ждать… Карл, тебе придется ждать…”)

Барри топает к укрытию за насыпью, потом возвращается и достает бумажник. Он держит бумажку в двадцать евро. Он машет ею под носом у Оскара:

— Двадцать евро и конфеты.

Оскар даже не глядит на деньги. Где-то за насыпями часы бьют четыре. Значит, скоро придут девчонки.

— Ну а что вам нужно? — кричит Барри. — Как мы можем на чем-то сойтись, если вы не говорите, чего хотите?

Малыши смотрят друг на друга. Вдруг где-то вдалеке взлетает шутиха. У Оскара проясняется лицо.

— Нам нужны фейерверки! — заявляет он.

— Да ты это только что придумал! — говорит Барри.

— Фейерверки! — впервые подает голос белолицый малыш.

— Да где ж мы вам, блин, фейерверки достанем? — огрызается Барри.

Но мальчишки уже весело болтают о том, какие именно им нужны фейерверки и сколько:

— Шутихи! Ракеты! Четвертушки!

— Ладно, ладно, — говорит Барри. — Ваша взяла. Хотите фейерверки — будут вам фейерверки. Но только придется подождать до завтра. Вот что мы сделаем. Вы сейчас отдадите нам таблетки для наших опытов, а потом, завтра, мы будем ждать вас здесь же, в это же время, на этом же месте, с фейерверками.

— Ха-ха-ха! — смеется Оскар — действительно смеется! — Нет уж.

Барри издает какой-то звук сквозь зубы (гннн!), и Карл понимает, что тот думает про себя: “К черту сделку! Лучше научим этих паршивцев уважать старших!” Но потом Барри говорит Карлу: “Пригляди-ка за ними”, а сам куда-то убегает по полю для регби.

— Куда это убежал твой приятель? — спрашивает Оскар. Карл ничего не отвечает, просто стоит сложив руки, с таким видом, будто знает, в чем дело.

— А что это у вас за научные опыты такие? — спрашивает тот белолицый мальчишка, Рори.

— Заткни-ка пасть, — говорит ему Карл.

Он всматривается в сумерки: уже сгущается вечерняя темнота. А вдруг Барри уже не вернется? А вдруг он один, без него, решил встретиться с Леденцом? Все это просто фокус, он нарочно подговорил эту малышню, а сам…

Запыхавшийся Барри вваливается обратно в укрытие. В руке у него полиэтиленовый пакет.

— Вот фейерверки, — говорит он.

Тут есть самые разные: и “Черные дыры”, и “Морячки”, и “Бомбы-пауки”, и другие. Барри раскладывает их на земле веером.

— Все сразу брать нельзя, — говорит он, совсем как папаша в магазине. — Выбирайте себе каждый по три штуки.

Мальчишки замирают и шепчут друг другу разные названия.

— Сегодня, засранцы. И сначала давайте сюда ваши таблетки.

Они передают ему таблетки, даже не задумавшись: у белолицего мальчишки они в коробочке из-под шоколадного драже, а у Оскара завернуты в старую липкую пленку, пахнущую бутербродами. Барри пересыпает таблетки в трубочку Моргана Беллами. Потом он кивает, и оба малыша поскорее хватают фейерверки, пока он не передумал.

Теперь Карл и Барри торопятся обратно, прыгая по насыпям. Вязкая грязь под ногами уже начинает затвердевать от холода, трава и деревья совсем темные, как будто ночь начинает расползаться снизу.

— Где ты взял всю эту фигню? — спрашивает Карл.

— На ярмарке фейерверков.

Барри загадочно улыбается. Он снова доволен. На ходу он говорит Карлу, что вот — лишнее доказательство того, что у всего есть своя цена, и часто эта цена оказывается ниже, чем ожидаешь. Но он не дает Карлу нести таблетки и вообще прикасаться к ним.

На задворках пончиковой “У Эда” лампы не горят. Вначале Карл видит лишь зажженные кончики их сигарет. Потом из темноты проступают лица. Там их пять: Леденец, Курчавая и еще три девицы. Они болтают, подражая американкам, и размахивают своими “мальборо-лайт”. Странно видеть их здесь, среди сорняков, жестянок и сломанных магазинных тележек. Башня, будто исполинское каменное лицо, глазеет сверху на неопрятные деревья и кусты. Но настоящих наблюдателей здесь нет.

— Добрый вечер, дамы! — говорит Барри так, словно все происходящее совершенно обычно, как будто он только что подошел к их столику в “Л-А Найтс”.

Они смотрят на него, не говоря ни слова, и, когда мальчишки подходят ближе, три новенькие жмутся плотнее друг к другу, переводя взгляд с Барри на Карла и обратно.

— Вы же должны были еще полчаса назад явиться, а? — голос у Курчавой недовольный.

Леденец, выше всех остальных, смотрит прямо на Карла. Он чувствует, как шевелится член у него в штанах.

— Да у нас небольшая заминка с торговцами вышла, — объясняет Барри.

— А я думала, эти таблетки врач тебе самому прописал, — говорит Курчавая.

Барри не знает, что ответить на это, и просто улыбается. Новенькие девчонки строят недовольные физиономии, как будто Карл и Барри — просто парочка подонков.

— Ну так что? Будем сделку заключать или нет? — говорит Барри.

Он вынимает оранжевую прозрачную трубочку и протягивает ее девчонкам — таким жестом, каким протягивают еду бродячей кошке. Пожав плечами, Курчавая подходит ближе, за ней подтягиваются и остальные. Но Леденец так и остается стоять с краю и глядит на Карла, который стоит на шухере у прохода, ведущего к дороге.