Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства - Коровина Елена Анатольевна. Страница 26
Князь и княгиня Радзивилл переглянулись – слава богу, все шло чудесно. Княгиня поманила воспитанницу, и втроем они вышли из Малого зала. «Тебе следует немного освоиться!» – прошептал князь и, подведя Агнессу к дверям парадного зала, неожиданно втолкнул ее внутрь.
Невеста попыталась открыть двери, но тщетно – князь не давал. «Тебе нужно преодолеть свои детские страхи!» – крикнул он.
Агнесса в ужасе застучала по двери: «Умоляю, откройте! Неужели вы не понимаете: этот художник – убийца, а его сивилла пророчила мне гибель!»
Вопли девушки становились все громче. Взволнованная княгиня кинулась к мужу: «Откройте, князь!» И в это время за дверью раздался страшный грохот. Радзивилл вбежал в зал.
Бедная Агнесса лежала на мозаичном полу. Ее череп был раскроен проклятой картиной, сорвавшейся со стены. Но сама «Кумская сивилла» не пострадала ни капельки, даже тяжелая позолоченная рама не треснула. Роковая красавица глядела с полотна вполне осмысленно и даже укоряюще. Пронзительные черные глаза словно говорили: «Я же предупреждала! Почему вы меня не послушались?!» Но кто же со времен Кассандры слушается пророчиц?..
…Генерал Гогенлоэ дописал страницу своего дневника. Когда-то он был на том самом празднике, обернувшемся трагедией. На похоронах юной Агнессы Ланскоронской он стоял рядом с библиотекарем замка Несвиж. «А Тициан-то оказался прав!» – горестно вздохнул тот. Гогенлоэ изумился: «Что вы имеете в виду?» И старый библиотекарь ответил: «Существует легенда, что умирающий художник покаялся в том, что на одной из своих картин изобразил невиданного убийцу. С тех пор знатоки искусства гадают, что он имел в виду. А может, гадать уже не стоит? Разве зловещая картина не самый невиданный убийца?!»
Загадка отсутствующего портрета
В зале Совета десяти Дворца дожей в Венеции помещены портреты всех правителей, возглавлявших Венецианскую республику. Но одна овальная рама задрапирована черным крепом и помечена надписью: «Здесь мог бы быть Марино Фальер». Загадка этой «черной рамы» будоражит воображение туристов со всего света и по сей день.
События эти начались 11 сентября 1354 года, когда блестящий венецианский патриций – полководец и дипломат Марино Фальер – был избран 55-м дожем Венеции. Этот уникальный государственный пост давался пожизненно и делал своего обладателя государем Венецианской республики. Вот только реальная власть и права дожа были строго ограниченны. На деле всем заправляли Большой совет и Совет десяти, который являлся и судом, и трибуналом, и карающей рукой – этакой своеобразной государственной инквизицией. Именно с его подачи Фальер и был избран дожем, и, невиданное дело, заочно, поскольку находился в Риме, улаживая при папском дворе дела Венеции.
Богатый, властный и честолюбивый, Фальер слыл «лучшим из венецианцев». Как дипломат, он не раз успешно разрешал споры с соседями Венеции. Как полководец, выиграл немало битв. При осаде города Зары разбил 80-тысячную армию венгерского короля, а командуя флотом республики, победил в легендарном сражении под Капо-д’Истрия. К тому же он давно перешагнул 60 лет – почтенный возраст, с которого, как гласит закон, можно выбирать мудрого дожа. Теперь ему почти восемьдесят. Словом, Фальер был убежден, что его избрание дожем – наилучший выход. Только вот Судьба, возможно, думала иначе…
Прервав свою дипломатическую миссию, новоявленный дож поспешил на родину. У венецианского берега он пересел на величественную ладью дожа «Буцентавр». Но неожиданно на море опустился густой туман. Из-за него огромная ладья не смогла доставить нового правителя прямо ко Дворцу дожей, как полагалось при традиционном Первом Входе в город. Пришлось пересаживаться на маленькую юркую гондолу. Хорошо, хоть та, немного попетляв по каналу Сан-Марко, сумела причалить. Фальер перекрестился и ступил на мощенную камнем набережную. Но, едва разобрав в тумане очертания ближайших домов, ужаснулся. Гондольер высадил его не перед Дворцом дожей, а левее – на том самом Проклятом месте, где вот уже сотни лет устраивались казни преступников. «Не к добру это», – подумал дож, однако отступать уже было поздно.
Через несколько дней состоялся традиционный обряд «Обручения Венеции с морем». Сначала в залив вышла барка, задрапированная малиновым бархатом, в которой сидело высшее духовенство города. Святые отцы читали молитву, благословляя морские волны. За кораблем духовенства в благословенные воды в сопровождении лодок со знатными венецианцами устремился величественный «Буцентавр», над которым гордо развевался флаг республики. С берега процессию провожали звон колоколов и напутственные крики горожан. На палубе «Буцентавра» на алом троне гордо восседал Марино Фальер в горностаевой мантии. На голове его блистала корона дожа, украшенная 70 редчайшими алмазами, рубинами и изумрудами, не говоря уже об отборном жемчуге. Когда галера дожа вышла к острову Лидо, Фальер торжественно поднялся с трона и исполнил древний обряд – бросил от имени Венеции в морские волны золотой перстень.
«Мы обручаемся с тобой в знак истинной и вечной власти!» – зычно выкрикнул он символические слова. А сам подумал: кто более него подошел бы для такого обряда, ведь именно его имя Марино означает «морской». И теперь, когда море приняло его перстень, он – истинный владыка моря и суши.
Во дворец Марино явился взволнованный и разгоряченный. Сунул руку в потайную складку своего парадного одеяния, надеясь найти там платок, чтобы вытереть пот со лба, но пальцы нащупали массивное кольцо. Покрывшись холодным потом, Фальер вынул его и ахнул – это был тот самый перстень дожа, который он бросил в волны Адриатики.
Как такое могло случиться?! Неужели море не приняло его дар и обручение не состоялось?! Значит, это еще одно предостережение Судьбы и плохой знак. Или это козни врагов и кто-то тайно подложил ему второй перстень – но зачем?!
Другое ужасное предзнаменование Марино получил прямо во Дворце дожей. Как новый правитель, он должен был узнать тайны главного дома Венеции. И вот из зала Совета десяти он с сопровождающим советником поднялся по секретной лестнице наверх. Там находились самые страшные камеры для узников – «Свинцовые кровли» или, проще, «Пьомбы» («Свинцы»). Войдя в одну из них, Фальер едва разглядел в тусклом свете решетки, стены, изъеденные дождями и сыростью, узкое каменное ложе. И вдруг… тяжелая дверь, угрожающе заскрипев, захлопнулась. Дож оказался в заточении. У провожающего его советника ключей не было, пришлось срочно бежать за тюремщиком. Когда дверь сумели наконец открыть, Фальер, едва живой, лежал на каменном ложе. В голове его крутилась одна мысль: что же означает и это предзнаменование?..
Однако, несмотря ни на что, дела у нового дожа поначалу складывались удачно. Венеция процветала, и ее благополучию не угрожали ни новые войны, ни эпидемии. Повезло Фальеру и в личной жизни. Он сумел жениться на молоденькой и весьма привлекательной дочери своего старинного приятеля. Может, раньше сей чванливый патриций и отказал бы ему в сватовстве, но теперь Марино – дож, а дожам не отказывают.
Вот только у прелестной Анджолины еще с девических времен оставалось множество пылких поклонников. Ну да это не беда, уговаривал себя старик муж. Пусть все видят, какую красавицу ему удалось заполучить, и завидуют! К тому же и сам он совсем не чувствует себя стариком. Мужская сила не покинула его, как не оставила и сила физическая. Он и теперь способен одним ударом перерубить железную цепь, как в молодости.
Стараясь угодить своей жене-догарессе, Марино часто организовывал великолепные праздники, столь любимые венецианцами. Весной 1355 года он устроил в собственном палаццо блестящий маскарад, собрав сливки венецианской аристократии. Старику так хотелось погордиться прелестной молодой женой. И надо же было случиться, что на этот праздник пробрался ее прежний поклонник – юный красавчик Микеле Стено, который, не особенно церемонясь, у всех на глазах крепко поцеловал трепещущую деву в алом маскарадном костюме. Присутствующие ахнули. Все отлично знали: под маской Алой девы скрывается догаресса. Знал об этом и Фальер и потому недолго думая приказал слугам вытолкать безобразника взашей. Юноша оскорбился: поцелуи на маскараде были обычным делом того времени. За что же старик Фальер выгонял благородного юношу из богатой, уважаемой семьи? Да к тому же делал это прилюдно, сознательно унижая Стено в глазах всех венецианских патрициев, а главное – прелестной Анджолины!