Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства - Коровина Елена Анатольевна. Страница 27

Словом, оскорбленный юноша решил отомстить. Он пробрался во Дворец дожей и на спинке дубового кресла правителя в зале Совета десяти вырезал ножом оскорбительную надпись: «Фальер содержит красавицу жену, а пользуются ею другие». Надпись, конечно, прочли, автора сыскали и по требованию взбешенного дожа бросили в одну из камер «Пьомбо». Состоялся суд, но вердикт был странно легок: всего лишь год изгнания из Венеции. Впрочем, что тут странного? Венеция известна своими распущенными нравами. Странным стало другое: члены Совета десяти начали ухмыляться за спиной дожа: «А может, надпись не лжет? Не станет же юная красотка хранить верность мужу-старику?»

От таких насмешек у Фальера чуть рассудок не помутился. Что с того, что его жена любит повеселиться, все равно она – честная женщина. А вот члены Совета оказались презренными людьми и нанесли ему страшное оскорбление. Такого нельзя прощать! Как нельзя прощать разнузданные нравы, царящие в городе, между прочим, с попустительства властей. Да и вообще, разве это власти?! Вся сила их рассредоточена по разным советам. Это же куча бесполезного народа. Нет, Венеции нужен единоличный правитель! И им должен стать он сам – умный, храбрый и благородный Марино Фальер.

Дож решился на заговор. Привлек на свою сторону служителей Арсенала во главе со старым другом Бертуччио и личную охрану. Оказалось, даже среди самых знатных патрициев нашлась сотня недовольных нынешними порядками. Был разработан простой план. 15 апреля 1355 года, когда члены Совета десяти и Большого совета соберутся на общее заседание, звонарь колокольни Сан-Марко, тоже вовлеченный в заговор, ударит в колокол, а Бертуччио с охраной накрепко закроют непробиваемые двери дворца. И никто не сможет прийти на помощь представителям старой власти, когда их схватят и бросят в «Пьомбо». Ну а затем народу объявят о начале единоличного правления дожа Марино Фальера.

Однако заговор не удался. Бертуччио, не думая ни о чем плохом, предупредил своего приятеля, чтобы тот 15 апреля не приходил во Дворец дожей. Приятель заподозрил неладное и известил Совет десяти. Вот так и вышло, что в «Пьомбо» оказался сам Фальер и десять его самых активных сторонников. Интересно, вспоминал ли старый дож, как всего несколько месяцев назад случайно оказался заперт тяжелой свинцовой дверью тюрьмы?

17 апреля ему вынесли смертный приговор, а 18-го отрубили голову на том самом Проклятом месте, где по роковому стечению обстоятельств его высадила гондола при Первом Входе в город. Выходит, он так и не сумел прочесть тайные знаки, которые подавала ему судьба. Память о мятежном доже постарались стереть. Его патрицианский щит разбили в щепки, герб вычеркнули из Венецианского списка. Его имя, как и его изображение, должно было кануть в Лету.

Казнили и всех сторонников мятежника. А вот супруге дожа Анджолине удалось бежать из Венеции. Говорят, ей помогли родственники Микеле Стено. Может, юноша чувствовал свою вину? А вот и нет – Микеле любил прелестную Анджолину! И доказал это, впоследствии женившись на ней. Парадокс Судьбы – через несколько десятилетий Стено тоже стал дожем Венецианской республики. Тогда он и сделал невозможное – предоставил возлюбленной Анджолине стать догарессой второй раз. А почему бы нет? Любовь может все!..

Похороны Амура

Об этом живописце трудно писать. Но и не написать невозможно. Ибо тайна его странных, небольших по формату полотен, населенных еще более странными мифическими, мифологическими и даже историческими личностями, до сих пор не дает покоя ни искусствоведам, ни историкам. Его имя традиционно пишется как Антуан Карон, однако так ли это – достоверно неизвестно. Он жил в далеком XVI веке. Возможно, родился в 1521 году и умер в 1599-м, но, может быть, и нет. Историки традиционно определяют его как «французского живописца и декоратора, представителя школы Фонтенбло». Действительно, он работал при французском дворе – сначала при короле Генрихе II, потом там же, но уже при сыновьях Генриха. Впрочем, правильнее сказать, при дворе их матери королевы Екатерины Медичи, ибо именно она твердой рукой правила при всех своих сыновьях – Франциске II, Карле IX и Генрихе III. Вот только с королевой Антуан Карон не ужился… Впрочем, с ней мало кто мог ужиться, недаром же ее ненавидел весь двор, при виде ее люди тайно крестились, ибо были уверены, что Екатерина Медичи отравительница и душегубица. Ее даже звали Мадам Змея.

Антуан Карон родился в городе Бове и там же начал работу живописца, затем переехал в Париж. В 1540 году ему повезло – его привлекли к участию по оформлению Фонтенбло, любимого замка короля Франциска I, а затем и его сына Генриха II, который впоследствии перестраивал замок так, чтобы он понравился его фаворитке, легендарной красавице Диане де Пуатье. Карон расписывал фрески и исполнял другие заказы по оформлению Фонтенбло вплоть до 1550 года. Руководили работами лучшие живописцы и декораторы того времени – итальянцы, специально выписанные Франциском. С 1540-х годов работы возглавлял прославленный художник-маньерист из города Болоньи – Франческо Приматиччо (1504–1570). Так возникла живописная школа Фонтенбло, ориентированная на опыт итальянского Возрождения.

По образцам итальянских маньеристов Карон сначала создавал изящные композиции, наполненные фигурами с удлиненными пропорциями, несколько жеманными жестами и танцующими позами, аллегорические картины – «Триумф лета», «Триумф зимы», «Апофеоз Семелы», но изображал и современные сюжеты и даже вполне научно-передовые, например «Астрономы, наблюдающие затмение солнца».

В 1561 году Карон стал придворным художником королевского дома Валуа. На этой должности ему пришлось много времени уделять именно оформлению празднеств, придворных церемоний – торжественного въезда Карла IX в Париж (1569), бракосочетания короля Наваррского (будущего короля Генриха IV) и Маргариты Валуа, той самой, которую в народе любя называли юной королевой Марго. Художник писал картоны для гобеленов, оформлял придворные спектакли. Так что можно предположить, что творческую манеру живописи Карону подсказало само занятие оформительским делом и театральными декорациями. Многие аллегорические картины Карона создавались под впечатлением костюмированных празднеств. Недаром часто его мифологические боги, богини и амурчики одеты по современной художнику парижской моде.

Некоторые произведения Карона содержат отголоски политических событий эпохи. Впечатления от религиозных войн отразила картина «Массовые избиения во времена Триумвирата» (два варианта: 1562, Дижон, Музей изящных искусств, и 1566, Париж, Лувр). Понятный современникам намек на публичное покаяние, принесенное Генрихом IV папе Григорию VII в Каноссе, содержит картина «Авраам и Мельхиседек» (ок. 1590, Париж, частное собрание). Картина же «Мученичество Томаса Мора» (ок. 1591, Блуа, Музей старинного искусства) отразила исторический факт. Работал Карон и над гравюрами на мифологические и исторические сюжеты – «История Артемисии» и «История французских королей».

Но до нас дошли и картины Карона, трудно поддающиеся прямому прочтению. В те времена художники изъяснялись в своих живописных работах на аллегорическом языке, который легко понимали их современники. Нам же трудно правильно интерпретировать, например, его знаменитую картину «Похороны Амура» (ок. 1566, Париж, Лувр), где голые малыши-амурчики в траурных капюшончиках шествуют вокруг гробика своего товарища – то ли в какую-то непонятную игру играют, то ли действительно хоронят маленького рыцаря Любви.

Что это за сюжет? Чья любовь умерла?

Можно вспомнить, что за события происходили при французском дворе в это время. Впрочем, ничего касательно Любви там не случилось. Да и не было уже никакой любви, ибо правящий в те годы Карл IX, жестокий, но слабовольный и изнеженный, во всем подчинялся матери Екатерине Медичи. Он умел только громко трубить в охотничий рог и убивать оленей, которых к нему гнали загонщики. Ему было всего 16 лет, и женат он, естественно, не был. Впрочем, и на девиц почти не глядел, все больше валялся на кровати, если не стрелял оленей в парке.