Сантехник, его кот,жена и другие подробности - Сэ Слава. Страница 17

— Что это такое, сука! Зачем ты затопил посольство!

Он сдирает с себя свитер, хочет вытереть вооружённый конфликт между Родиной и Англией.

А вода прибывает. Женя ищет, чего бы перекрыть, забегает за угол, там в душе человек плещется. Женя сквозь перегородку, громко, но вежливо, чтоб не испугать:

— Простите, где тут перекрыть холодную воду можно?

Теперь представьте: вы — жена английского посла. Моетесь в душе, вся, вместе с сисями. «Джинглз бенз» напеваете. Вдруг вбегает полуголый инкогнит, орёт взволнованно, очень похоже, что по-арабски. И совсем не кажутся его слова предложением дружить народами.

Жена посла заявляет твёрдо, что из душа не выйдет, потому что верна стране, королеве и, по возможности, мужу. А лучше принцу Чарльзу. А ещё лучше Девиду Бегхему.

Евгений переспрашивает:

— Чиво?…

Тут слушатели-мужчины перебивают рассказчика, интересуются, какая она из себя, дрим вумен оф бритиш амбассадор. Женя врёт, говорит не рассмотрел, и что вера в Бога не велит ему алкать чужих тёть. По жару отпирательств всем делается ясно: сеанс имел место. И размер груди был — минимум четвёртый.

А вода прибывает.

Женя убегает вдаль, искать вентель. Леди, чуть прикрыв собственность господина посла, зовёт всю королевскую конницу, всю королевскую рать. Прибегают конница и рать — в туалете никого. Лишь озеро до горизонта разлилось. А это Женя решил предупредить шефа о конфузе.

(Владимир Сергеевич, у вас есть чем застрелиться? Ну, слушайте, тут такое дело.)

Набирая номер, Женя случайно забрёл в спальню. Совершенно случайно.

Не ждите наигранных реплик — «Кто спал на моей кровати и разорвал её на тыщу маленьких кроваток!» Всё-таки, Евгений — не дикая селянка Машенька. Он не валялся в перинах, просто фотографировал немножко. Той самой, неотобранной мобилкой. Потом, когда конница и рать выкручивали обе его руки и левую ногу, объяснял по-шпионски правдоподобно: — снимал на память, вдруг никогда больше не удастся побывать в спальне Английского посла…

Теперь мы всей фирмой ждём прилёта из Англии ракеты Першинг с вот-такой боеголовкой, которая будет являть собой адекватный ответ на Женину дерзость. Страшно, йопт!

50

У барда Юры водилась чудесная женщина. Она в палатке спала за просто так, не требовала поутру БМВ в подарок. И от ля-минора её не тошнило. Почти. Мы все Юре завидовали разноцветной завистью.

Но Юрино небо рухнуло, как штукатурка в борщ, внезапно и с обидными последствиями. Его женщина ушла к джазмену. На слёт гитаристов с большой буквы «Г» Юра приехал соло. Быстро-быстро напился и стал нервно петь про поезда, про закурить и разом всё перечеркнуть. Сообразительные барды посуровели лицом, заныли солидарно-надрывное, про бетон мужской дружбы в противовес испаряемости женского рода.

На первом же ай-на-нэ, тряхнув воображаемым монисто, в круг вскочила чужая тётка. Вся в малиновом трико. Сама белая, огромная.

Бардов этим не проймёшь. Нас не занимают здоровущие пляшущие бабы. Мы вообще считаем абсурдом танцы на трезвую голову в одетом виде. Должно быть эта женщина приблудилась от ролевиков. У них там, судя по лицу, она была предводитель гоблинов.

Игнорируя ритм, женщина сделала несколько опасных прыжков. Сосед справа опознал в них танец пьяного паровоза. Сосед слева сказал, что видел похожую пантомиму у Марселя Марсо, она называлась «толстый удав умирает» А бард Виталик, который в пьяном виде способен видеть будущее, сказал — нет, это цыганский танец «Ручеёк».

Когда женщина закричала «хоп! хоп!», стало ясно, щас она споткнётся и будет беда. Стоящие поодаль прикинули на сколько увеличится их порция шашлыка, если дама упадет удачно — сразу хотя бы на троих.

Но тётя сменила концепцию. Она придумала кокетливо сесть мужчине на колени. Не знаю, чем именно привлекли её Юрины мослы. Наверное, у некоторых женщин в заду есть специальный орган, распознающих свежих холостяков.

Юра видел какая попа близится. Успел подумать, что вместо ужина будет реанимация, но спастись уже не мог. Женщина села.

И что-то хрустнуло. Два раза. Первым понятно, был стул. А потом, когда они упали, был ещё второй «хрусь», пронзительно-печальный, похожий на Гибель Любви. Все ясно слышали этот скорбный звук.

Юру достали, отряхнули, вправили что вправилось, ненужное отломали, выбросили. Женщине сказали правду, она обиделась, ушла.

Юра молчал весь вечер, а к утру написал сразу тридцать матерных частушек.

Я вам не могу их тут спеть, вы сразу разбежитесь.

51

Стоял во дворе грузовик, ЗиЛ. В кузове — ящики. И на них такие надписи волнующие. Ирис «Золотой ключик», леденцы «Монпасье», батончики «Буратино», карамель «Раковая шейка».

Кто-то из пацанов высмотрел, вычитал, и мы спланировали дерзкий налёт. Решили грабить днём. Цель нападения — ящик с надписью «барбариски». Лезть поручили Ромке Паталую. Не поручили, просто забросили в кузов тело. Он длинный, но лёгкий. Кричим:

— Сбрасывай ящик!

Рома лазил, лазил… Сбросил ящик. Спрыгнул сам. Добычу взвалили опять же на Рому.

— Теперь беги!

Рома побежал. Все орали, куда надо сворачивать, но Рома бежал только прямо, как паровоз. От страха, наверное, разучился поворачивать. Он худющий такой, дохлый, галопирует неэстетично и неэффективно. Все носятся вокруг, советы дают, как дышать, как носком толкаться и шаг делать шире, и что «Рома-сука-куда-прёшь-давай-на-стадион»… А он только сипит, синеет и сгибается в вопросительный знак.

Забежали за железную дорогу. Тут у Паталуя крен случился, вправо. По большой дуге обогнули одинокий гараж и побежали назад. Опять через железку, потом влево на мост, потом назад, под мост…

Цель наша не имела топографического выражения. Мы бежали, пока Рома упадёт. И он рухнул. И сказал Рома односложно, что больше не может, очень устал и переживает полное крушение надежд из пяти-шести букв, вторая «И», и это не «фиаско».

В результате петляний от ЗиЛа отбежали шагов на сто, не больше. Но уходить от погони надоело, хотелось уже делить. Осмотрели. На этикетке значился «золотой ключик» — не барбариски. Роме, теряющему под кустом интерес к жизни, попеняли на невнимательность, но в целом простили, обошлись пендалем. Стали драть фанеру. Потом упаковочную бумагу.

Конечно, никакие это не конфеты были. Это были резинки под консервные крышки, огурцы дома закатывать. Целый ящик. Советская промышленность тару экономила.

— Так вам и надо, сволочи! — пошутил Рома из-под куста зелёным голосом.

Мы в гневе все местные берёзы резинками увешали. Швырялись. Хотели ещё шины ЗиЛу проколоть, из мести, но запалу не хватило.

При том при всём нашу компанию учителя называли «хорошие мальчики». Наверное потому, что мы никогда не грабили поезда.

52

Школа. В день первый Маша зевнула:

— Всё нормально, только гладиолусы тяжёлые.

В день второй жаловалась на скуку — никто не спрашивает, а она знает всё и могла бы рассказать. Про динозавров — так даже в лицах и с примерами на живых людях.

В третий день Маша потеряла телефон и кошелёк. Жизнь сразу стала ярче. Машу спрашивали все подряд и помногу раз. Правда, задавали не как хотела, научные вопросы о монстрах, а мелочи — где твои мобильник, кошелёк, и совесть, девочка. Хоть им ясно было сказано — потеряла. Потом, как и обещала, всё само нашлось на полу под партой. Кроме совести, которая по сути лишь метафора и не может ни пропасть, ни обнаружиться. Это вы должны понимать, взрослые же люди.