Искатель. 1961–1991. Выпуск 2 - Иннес Хэммонд. Страница 37

— Ну, вы ее видите? — спросил я, с трудом переводя дыхание.

— Нет, — он покачал головой.

Потом он указал на сверкающие ст солнца рифы, выделяющиеся от других своей компактной массой и высотой.

— Мне кажется, что это Грюн-а-Крок.

Рифы лежали на границе видимости, наполовину скрытые моросящей пеленой. И где-то за этими скалами была «Мэри Диар»…

…Потом снова начался прилив. В это время Хиггинс приближался на своем плотике к ближайшему рифу. Он привязал его и сел на камень, наблюдая за нами, словно хищник, выслеживающий добычу. Он мог себе позволить такое удовольствие, ибо прилив рос с каждой минутой, и наш утес уже наполовину скрылся под водой.

Мы отыскали углубление с нависшим над входом козырьком, которое укрыло нас от ветра и дождя, и откуда можно было следить за действиями Хиггинса и, скрючившись, устроились в нем, пытаясь согреться. А прилив рос, и надвигалась ночь. Если бы только видимость была получше! Если бы можно было видеть «Мэри Диар» и узнать, там ли еще спасатели! Но мы ничего не видели и не слышали.

План наш заключался в том, чтобы за час до того, как прилив достигнет своей высшей точки, незаметно скользнуть в воду и плыть к Грюн-а-Кроку. И хотя Петч потерял компас, мы все же надеялись отыскать этот риф. Приняв план, мы теперь думали только о его осуществлении. Я посмотрел на риф, где сидел Хиггинс — он медленно уходил под воду. Но это не доставило мне радости. Более того, прилив выжил его из укромного местечка, он снова забрался на плотик и заработал веслами. По мере роста прилива Хиггинс отгребал от нас все дальше и дальше. Ночь вступала в свои права, и в сгустившейся тьме я потерял его из виду.

Меня разбудила вода. Она плескалась у самых ног и оказалась теплее моего тела. Ноги окунулись словно в теплую ванну. Потом вода поднялась до уровня лица, и тогда сознание вернулось ко мне. Я толкнул Петча. «Должно быть, прилив достиг высшей точки», — в страхе подумал я.

Мы встали. Действительно ли это высшая точка прилива? Повернул ли прилив обратно? Дождь прекратился. На небе проглянули звезды. На водной поверхности замерцал лунный свет.

— Ну что ж, поплыли? Который сейчас час? — Голос Петча звучал хрипло. — Ради всего святого, сколько времени? Мои часы стали.

Мои остановились тоже. Время узнать было негде, как и невозможно было определить направление прилива.

— Вы готовы?

Петч колебался, и я вдруг понял, что уверенность оставила его.

— Ну живее, — подбодрил я его. — Самое время плыть, держитесь ближе ко мне и не разговаривайте.

Мы плотно надули спасательные жилеты и вместе ступили на край рифа. Погрузившись в воду, теплую, согревающую, мы легли на спины и медленно поплыли, следя, чтобы Полярная звезда была у нас в ногах.

Мы плыли рядом на расстоянии длины двух рук, ровно и не спеша. Волна была пологая, с покатыми склонами и без пенных барашков.

— Надвигается шторм, — шепотом произнес Петч.

Но пока все было спокойно, и вода плавно поднимала нас и опускала, поднимала и опускала. Камень, на котором мы провели ночь, исчез из виду. Исчез точно в направлении наших ног — значит, мы плыли правильно. Прилив мы не упустили. Но тут Петч перестал грести.

— Я не вижу Грюн-а-Крока, — прошептал он, стуча зубами. — Мне думается, надо взять значительно западнее.

Мы изменили направление, и Полярная звезда теперь оказалась слева. Я подумал, сколько времени это может продолжаться. Зубы мои стали выбивать дробь, и море, которое вначале согревало, теперь казалось холодным как лед. Намокшая одежда тянула вниз. Надувные жилеты делали нас неуклюжими и мешали движению. Каждый гребок давался с трудом, но именно он сохранял внутри нас энергию, вернее — последние ее остатки. Не знаю, сколько времени мы плыли, но нам показалось, что целую вечность. Я терял сознание…

— Джон! Джон! — Я открыл глаза. Меня окружала черная ночь. Но постепенно я стал различать звезды и услышал шипение волн. — Джон! — Голос звал откуда-то из темноты.

— Да. Что случилось?

— Скала. Я ее вижу. Я уж начал беспокоиться, что потерял тебя, — снова прозвучал голос. — Я совсем тебя не слышал.

Озабоченность, звучавшая в его голосе, наполнила меня теплым чувством к этому человеку.

— Прости меня, — откликнулся я. — Я задремал. Только и всего. Где этот твой риф?

Я огляделся и ярдах в ста справа заметил темную тень скалы. Я вгляделся в черноту у ее подножия, о которую разбивались необычно блестевшие волны, и подумал, что вижу какую-то плотную массу.

И тут мне пришло в голову, что это, возможно, отражение огней «Мэри Диар». Конечно, огни, ведь на ней же работают спасатели. Я внимательно всмотрелся в темноту, но огней не обнаружил. Возможно, работы осуществляются тайно и они не хотят, чтобы свет был виден.

— Позади скалы что-то есть, — прохрипел из темноты Петч. — Давай посмотрим, а?

— Давай, — согласился я.

Погибнуть в воде все же лучше, чем на богом забытом рифе, решил я и, повернувшись на спину, заработал ногами в воде, которая не только перестала быть теплой, а, напротив, стала ледяной. Передвигался я автоматически, но мой мозг настойчиво сверлила мысль об огнях.

— Там должны быть огни, — произнес я вслух.

— Огни. Там должны быть огни. — Голос Петча слабо прозвучал где-то рядом, словно в раздумье. На некоторое время воцарилось молчание. И вдруг он снова окликнул меня. — Джон! — Голос звучал чуть слышно.

— Да?

— Прости, что я втравил тебя во все это. — Потом он пробормотал что-то насчет яхты и замолчал.

— Как ты себя чувствуешь? — позвал я Петча.

— Посмотри! Ты ее видишь? — прозвучало в ответ.

Я думал, что он рехнулся.

— Проснись! — закричал я. — Мы должны доплыть до скалы, ты слышишь?

Он схватил меня за руку железной хваткой утопающего. Но когда я оторвал его руку, он закричал:

— Посмотри! Посмотри же, черт тебя возьми! Ну скажи же, что это не сон!

Он поднял над водой руку и указал в сторону. Я повернул голову и на фоне мерцающих звезд увидел тонкую иглу мачты, а чуть ниже — темную массу палубных надстроек, выхваченную из тьмы фосфоресцирующими брызгами разбившейся о борт волны.

Мы поплыли словно наперегонки, забыв про холод и изнеможение. Носовая часть судна была погружена, и через нее перекатывались волны. А дальше, чуть позади, вздымалась шпилька мачты, за нею была видна палуба капитанского мостика, дымовая труба, и далее — очертания задранной вверх кормы.

Я подплыл к затопленной носовой части. В это время набежавшая волна приподняла меня на своем гребне и перебросила через фальшборт, ударив обо что-то твердое, отчего правый бок прорезала дикая боль. Я схватился рукой за оградительный поручень фальшборта и попытался подняться на ноги, но накатившаяся новая волна оторвала руки от поручня и потащила меня в сторону кормы, почти до самой мачты. Там я удержался и громким высоким голосом стал звать Петча, боясь, что я его потерял. Меня охватила паника — я плавал лучше его, даже специально тренировался в море. Мне следовало бы остаться с ним и удостовериться, что он благополучно достиг цели. Но сейчас у меня не было сил, чтобы вернуться и начать поиски…

Я не видел, как он оказался на борту. Я по-прежнему стоял у мачты и выкрикивал его имя, как вдруг он появился возле меня в своем надувном жилете, качаясь как пьяный.

— Все в порядке, — сказал он, пытаясь отдышаться. — Я тоже здесь.

Он взял мою руку и крепко пожал ее, отчего на душе стало легко и приятно.

— Здесь должны быть огни, — произнес он наконец. В голосе его слышалось детское разочарование, словно спасательная компания лишила его радости, которую он так долго ждал.