Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник) - Дойл Артур Игнатиус Конан. Страница 48

– Можно мне пойти наверх?

– Подождите ещё несколько минут.

– Уверяю вас, доктор, я очень… очень… – несвязно забормотал он. – Вот ваши три гинеи, доктор Притчард, хотел бы, чтобы это были не три, а триста гиней.

– И я не меньше вашего желал бы этого, – ответил доктор Притчард, и они оба засмеялись, пожимая друг другу руки.

Джонсон выпустил их на улицу и, стоя за дверью, с минуту прислушивался к разговору, который они вели, задержавшись у подъезда.

– А ведь дело уже было приняло скверный оборот.

– Да, хорошо ещё, что вы не отказались помочь мне.

– О, я всегда к вашим услугам. Не зайдёте ли ко мне выпить чашку кофе?

– Нет, благодарю вас. Мне предстоит ехать ещё в одно место.

И они разошлись в разные стороны. Джонсон отошёл от двери, всё ещё полный безумной радости. Он чувствовал себя как бы родившимся заново. Ему казалось, что для него начинается новая жизнь, что он стал более серьёзным и сильным человеком. Может быть, эти страдания, перенесённые им, не останутся бесплодными и окажутся истинным благословением и для него, и для его жены. Двенадцать часов назад сама эта мысль не могла бы прийти ему в голову.

– Можно мне подняться наверх? – крикнул он и затем, не дожидаясь ответа, бросился бежать вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки.

Миссис Пейтон стояла перед ванной с каким-то свёртком в руках. Из-под складок коричневой шали выглядывало смешное маленькое, свёрнутое в комочек красное личико с влажными раскрытыми губами и веками, дрожавшими, как ноздри у кролика. Голова не держалась на слабой шейке маленького создания и беспомощно лежала на плече.

– Поцелуйте его, Роберт! – сказала бабушка. – Поцелуйте своего сына!

Но он почти с ненавистью взглянул на это маленькое красное создание с безостановочно мигающими ресницами. Он не мог ещё забыть того, что из-за него они пережили эту ужасную ночь. Затем глаза его встретились с глазами жены, лежавшей на кровати, и он бросился к ней, охваченный таким сильным порывом жалости и любви, для выражения которых у него не хватило бы слов.

– Слава богу, наконец всё позади! Люси, дорогая, это было ужасно! – сказал он.

– Но я так счастлива теперь. Никогда в жизни я не была так счастлива, – ответила она, и её взгляд упал на коричневый свёрток.

– Тебе нельзя разговаривать, – сказала миссис Пейтон.

– Хорошо, но не оставляй меня одну, Роберт, – прошептала больная.

Джонсон молча сидел у кровати жены, взяв её за руку. Свет лампы потускнел, и сквозь опущенные шторы в комнату уже начал прокрадываться бледный свет нарождающегося дня. Ночь была длинная и тёмная, и тем ярче и радостнее казался этот первый утренний свет. Лондон пробуждался, и уличная жизнь вступала в свои права. На смену покинувшим этот мир явились новые жизни, а громадная машина продолжала по-прежнему выполнять свою мрачную и трагическую работу.

«Весёлая Салли»

Случилась эта история в те дни, когда морское могущество Франции было уже подорвано. Бoльшая часть её громадных трёхпалубных кораблей, вместо того чтобы красоваться в Бресте, покоилась на дне океана, но у французов ещё оставались фрегаты и корветы, и эти суда скользили по глади морей, преследуемые англичанами. Да, во всех концах земли эти красивые кораблики воюющих сторон, названные именами девушек или цветов, увечили и топили друг друга в честь и во славу маленьких кусочков материи, которые болтались на их главных мачтах.

В описываемую ночь дул сильный ветер, но с рассветом наступило затишье, и восходящее солнце озарило зелёные волны, которые постепенно успокаивались, сливаясь одна с другой, превращаясь в одну бесконечную, почти ровную зыбь. К северу и к югу был виден горизонт, представлявший совершенно ровную линию. На востоке виднелся скалистый остров. Острые верхушки гор подымались к небу. Кое-где были рассеяны группы пальм, а над конической вершиной самой высокой горы висело густое облако тумана.

У берега виднелись высокие валы прибоя, а немного подальше красовался выкрашенный в чёрную краску английский тридцатидвухпушечный фрегат «Леда» под командой капитана Джонсона. Подобно чёрному лебедю, красивое судно покачивалось на изумрудных волнах, медленно подвигаясь к северу. На палубе фрегата стоял маленький человек с загорелым лицом и оглядывал горизонт в подзорную трубу.

– Мистер Уортон! – закричал он скрипучим, как несмазанная дверь, голосом.

На этот призыв с кормы появился худощавый офицер. Ноги у него были согнуты, и шёл он спотыкаясь.

– Что вам угодно, сэр?

– Я открыл запечатанный приказ, мистер Уортон.

Худое лицо старшего лейтенанта озарилось любопытством. Дело в том, что «Леда» и «Дидона», другой такой же фрегат, вышли неделю тому назад с Антигуа с приказом, им неизвестным, который заключался в запечатанном конверте.

Капитан произнёс:

– Конверт мы должны были распечатать у берегов необитаемого острова Сомбриеро, лежащего на восемнадцатом градусе северной широты и тридцать шестом градусе западной долготы. Сомбриеро лежит в четырёх милях к северо-востоку отсюда. Мы миновали его во время бури, мистер Уортон.

Лейтенант сделал официальный поклон в знак согласия. Он и капитан были друзьями детства. Вместе они ходили в школу, вместе поступили на службу во флот, вместе сражались и даже породнились между собой, женившись на родственницах. Но эти дружеские отношения забывались ими сразу же, как только они вступали на борт корабля. Место дружбы заступала железная дисциплина, и вместо родственников являлись только начальник и подчинённый. Капитан Джонсон вынул из кармана лист голубой бумаги, развернул его и прочитал:

Капитан Джонсон спрятал приказ в карман, взглянул в подзорную трубу и произнёс:

– А спутник-то наш пропал. «Дидона» ушла вперёд как раз тогда, когда нас застигла буря. Неприятно, если мы встретимся с французами без «Дидоны». Не правда ли, мистер Уортон?

Лейтенант весело улыбнулся.

– Чего вы смеётесь? Французский корабль вооружён восемнадцатифунтовыми и двенадцатифунтовыми пушками. По водоизмещению он превосходит наш корабль почти вдвое, а капитан его – один из лучших людей во всём французском флоте. Кто не знает капитана Милона?

А затем, как бы устыдившись своей боязливости, он повернулся на пятках спиною к лейтенанту и воскликнул:

– А всё-таки, чёрт возьми, я с удовольствием схвачусь с этим Милоном на абордаж!

И, сурово глянув через плечо на лейтенанта, капитан скомандовал:

– Мистер Уортон, прикажите замедлить ход и направить фрегат к западу.

С мачты раздался голос сторожевого матроса:

– Бриг на горизонте!

Маленький капитан направился к парапету и навёл на горизонт подзорную трубу. Худой лейтенант приблизился к своему помощнику Смитону и шёпотом начал с ним совещаться. Из каюты высыпали офицеры и матросы и, прикрыв глаза от солнца руками, стали всматриваться в даль.