Наследие - Доэрти Кристи. Страница 63

– Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? Зачем идешь туда?

Несмотря на покрывавшие его лицо кровоподтеки, заплывший глаз и свежий шрам на губе, он тем не менее сделал попытку улыбнуться.

– Просто хотел пожелать тебе удачи.

На Элли волной нахлынули эмоции, и она, чтобы не всплакнуть, прикусила губу. Потом, овладев собой, сказала:

– Я слышала, что эти люди с тобой сделали. Мне очень жаль, что все так случилось.

– Не горюй, – произнес он, встретившись с ней глазами. – Я-то ведь не горюю.

– Но это моя вина, Сильвиан, – со страстью в голосе произнесла Элли. – А отвечать пришлось тебе.

– Дело того стоило, – ответил Сильвиан. Элли хотела было запротестовать, но Сильвиан приподнял пальцем ее лицо за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. – Говорю же тебе, Элли, оно того стоило.

Эли старалась изо всех сил относиться ко всему произошедшему со стоическим спокойствием, но, как ни старалась, из ее левого глаза вытекла одинокая слеза и, оставляя за собой влажный след, прокатилась по щеке. Так что все ее усилия пошли насмарку.

Сильвиан тыльной стороной ладони отер ей щеку.

– Courage, – произнес он по-французски слово «Держись». – Не показывай этим людям своих слез.

Когда они подошли ко входу в помещение, Сильвиан положил ладонь на ручку двери и вопросительно посмотрел на Элли, ожидая, когда та соберется с духом. С шумом втянув в легкие воздух, Элли кивнула, давая понять, что готова.

Сильвиан распахнул дверь.

В дальнем конце комнаты располагался длинный стол, за которым стояли четыре стула – точь-в-точь, как в тот злополучный вечер, когда проходило общее собрание, посвященное интервью. На этот раз, правда, перед столом помещался только один стул, а не двадцать или тридцать, как в прошлый раз. На мгновение девушка представила, как сидит на этом стуле, а Желязны зачитывает вердикт: «Исключить Элли Шеридан из Вечерней школы…»

Призвав себя к порядку, Элли вошла в комнату.

В комнате было холодно, гуляли сквозняки, и пахло цементной крошкой и застарелым человеческим потом. За столом сидели Желязны, Джерри Коул, Элоиза и Изабелла. И все они пристально на нее смотрели.

– Садись, пожалуйста, Элли, – доброжелательно улыбнувшись, произнесла Элоиза, и Элли села на складной стул, металлические сочленения которого холодили ей ноги даже сквозь брюки. За исключением Элоизы, прочие члены трибунала сохраняли непроницаемое выражение лица.

– Ты приглашена сегодня на разбирательство, поскольку нарушила школьные правила, отправившись после комендантского часа без разрешения на встречу с членом группы Натаниэля. – Изабелла говорила, чинно сложив перед собой руки. Ее светлые волосы были зачесаны за уши и крепко стянуты на затылке лентой, а на носу красовались узенькие очки, подчеркивавшие треугольную форму ее лица. – Как выяснилось, тебя сопровождал Сильвиан Кассель, который уже докладывал об этом трибуналу. Есть ли что-то из всего вышеперечисленного, с чем ты не согласна?

Элли выдержала ее взгляд, умудряясь изображать спокойствие.

– Нет.

– Элли, тебя предоставляется возможность объяснить свои действия, чтобы избежать исключения из Ночной школы и Киммерийской академии, ибо для разбирательства похожих случаев и собирается наш трибунал, – мягким голосом продолжила Элоиза. – Расскажи нам хоть что-нибудь, что могло бы оправдать твои деяния. Начни, пожалуйста, с того, что случилось в ту ночь и заставило тебя нарушить правила школы.

Элли приступила к рассказу. Поначалу ее голос подрагивал, но с каждой минутой набирал силу, и уже довольно скоро она излагала свою версию произошедшего связно, спокойно и уверенно. Когда она рассказала, как ее схватил Гейб, а потом объяснила, каким способом ей удалось от него освободиться, на лице Изабеллы промелькнула едва заметная улыбка, которую, впрочем, она в ту же секунду согнала с губ. Продолжая свое повествование, Элли вновь исключила из него ту часть, где Кристофер давал характеристику моральным и душевным качествам директрисы.

Завершив свою исповедь, она в самом конце добавила:

– Принимаю на себя всю ответственность за то, что случилось в ту ночь, и никакой вины за Сильвианом не нахожу. Он не присутствовал бы в том месте, если бы не мои уговоры и даже угрозы в его адрес, а также отказ прислушаться к его советам. Он просто пытался защитить меня.

После этого сразу взял слово Желязны:

– А почему ты не прислушалась к его советам?

Элли посмотрела на него с совершенно спокойным и даже равнодушным выражением.

– Потому что знала, что вы схватите Кристофера, чтобы с его помощью добраться до Натаниэля, а я этого не хотела.

– Знала? – переспросил Желязны с непередаваемым сарказмом в голосе. – Откуда ты могла знать, что мы сделаем? Ты что – умеешь читать мысли?

– Вы так ставите вопрос? Хорошо. Скажите в таком случае во всеуслышание, что я не права. – Элли с вызовом посмотрела на него, но он помахал в воздухе рукой, словно отгоняя муху.

– Сегодня судят не меня, а тебя, – сказал он. – И ты должна постоянно иметь это в виду.

– Никого здесь не судят, – вступил в разговор Джерри Коул, чтобы разрядить ситуацию. Его вьющиеся непокорные каштановые волосы были сегодня взлохмачены сильнее, чем обычно, а очки, опять же вопреки обыкновению, не сидели на носу, а лежали перед ним на столе. – Скажи Элли, ты нарушила правила только для того, чтобы защитить брата? Это единственный мотив?

Элли согласно кивнула.

– А не руководствовалась ли ты желанием помочь Натаниэлю?

– Нет, – ответила она и со смущением на него посмотрела. – А по какой причине у меня могло возникнуть подобное желание?

– Ну, из того, что ты нам рассказала, – произнес Джерри, – напрашивается вывод, что твой брат не пожалел усилий, чтобы переманить тебя на сторону Натаниэля. Неужели его призывы не встретили в твоей душе ни малейшего сочувствия?

– Думаю… – У Элли спазмом перехватило желудок, и она сглотнула. – Думаю, что у моего брата не все в порядке с головой. Я не соглашалась ни с одним его словом, ни с одной из его идей, которых он поднабрался, служа Натаниэлю. При всем том, я должна была встретиться с ним. Хотя бы для того, чтобы узнать, что с ним случилось. Мне требовалось также увидеть его во плоти, чтобы убедиться, что он еще жив.

– Никто здесь не утверждает, что ты руководствовалась какими-то иррациональными соображениями, – включилась в разговор Элоиза. – Между братом и сестрой существует сильнейшее взаимное притяжение, обусловленное природой. Полагаю, что на твоем месте так поступил бы каждый.

– Но именно эта связь между ближайшими родственниками меня более всего и интересует, – произнес Джерри. Элоиза странно на него посмотрела, но он, казалось, не заметил ее взгляда. – Стало быть, ты настолько привязана к нему, что была готова нарушить правила школы и рискнуть своим будущим только для того, чтобы его повидать. Уместен вопрос: пойдешь ли ты на подобные нарушения из-за него впредь? Иными словами, что для тебя важнее – чувства к брату или благополучие школы?

Элли никогда не задумывалась об этом и с минуту смотрела на Джерри с отсутствующим видом, пытаясь представить, как бы она отреагировала, если бы Кристофер позвал ее на помощь, попросив ради него бросить школу и все, что ей нравится в этой жизни.

– Нет, – сказала она с печалью в голосе. – Впредь ради него я рисковать не буду.

– А позволительно ли мне будет спросить, почему? – осведомился Джерри и устремил на нее пронизывающий взгляд, нацепив для такого случая на нос очки.

У Элли начало предательски пощипывать в глазах, и она вспомнила слова Сильвиана: «Держись. Не позволяй им видеть твоих слез».

Она помедлила, перевела дух и совершенно спокойным голосом произнесла:

– Потому что я больше ему не верю.

Глава двадцать вторая

Элли задавали вопросы еще несколько минут, после чего Изабелла положила конец процедуре дознания.

– Полагаю, мы собрали всю необходимую информацию для принятия решения, – сказала она. – Элли подожди, пожалуйста, за дверью. Когда мы будем готовы, тебя вызовут.