Гордый, жестокий... желанный - Майо Маргарет. Страница 19

Он начал щекотать ее, и они катались по постели, хохоча, когда вошла Пенни.

— Тебе пора вставать и одеваться, — сказала она Хлое.

Санто подумал, что Пенни никогда не была более очаровательной. Она приняла душ и переоделась в белую короткую юбку и футболку; ее волосы были еще влажные; вьющиеся пряди спадали на грудь, и ему захотелось отбросить их и снова прикоснуться к ее груди. Сегодня ночью, подумал он, он затащит ее в постель и не отпустит до утра. На самом деле он хотел этого прямо сейчас. Почему бы Изабелле не присмотреть за Хлоей? Он прогнал эту мысль, едва она появилась. Он не мог отставить дочь в сторону только потому, что хотел ее няню.

Думать о Пенни как о няне становилось все труднее. Он чувствовал себя так, словно она принадлежала ему, она была не его работницей, а Пенни, его любовницей. Он был поражен, когда она отбросила условности и сделала шаг навстречу. Это было неожиданно, и он не мог дождаться вечера.

— Я не хочу вставать, — сказала Хлоя, — я играю с папой.

— Папа тоже встает, — сказал он, — но после завтрака, если будешь хорошо себя вести, мы пойдем купаться в море. Хочешь?

Хлоя горячо закивала:

— И Пенни пойдет?

— И Пенни, — согласился он и посмотрел на нее.

Она попыталась скрыть, что все еще хочет его, но он заметил и улыбнулся. Его улыбка стала еще шире, когда она увела Хлою.

Было позднее утро, когда они наконец спустились к морю. Санто позвали к телефону, и Пенни с Хлоей, то и дело спрашивавшей, когда папа будет готов, гуляли по саду, ожидая его, наблюдая за бабочками и любуясь бирюзовым морем. В конце концов он присоединился к ним, и они пошли к лифту. Хлоя была сама не своя от восторга и не могла ни секунды простоять спокойно, но Пенни заметила, что Санто встревожен. Она хотела спросить его, что это был за звонок, но это, скорее всего, было связано с его бизнесом, значит, не ее дело, и она постаралась сделать вид, что ничего не заметила.

Вода поистине была стихией Хлои, а Санто был так мил с ней, что Пенни некоторое время просто стояла и смотрела на них. Что бы ни случилось у него на работе, он смог абстрагироваться от этого и посвятить всего себя дочери, за что Пенни была ему очень благодарна. Целый день они играли с Хлоей, а когда она уснула, поужинали вдвоем. Солнце село, было прохладно, и огни на веранде отбрасывали странные тени. Это была ночь для любви, как, впрочем, каждая ночь здесь.

— Ты ведь знаешь, что сегодня я собираюсь повторить попытку? — спросил он, и воздух словно завибрировал.

Пенни вздохнула и молча кивнула. Если бы она попыталась говорить, у нее не получилось бы ничего, кроме сдавленного шепота. К тому же отрицать это не было смысла: почти болезненное желание снова текло по ее венам.

— Мне нравится играть с Хлоей, но мужчине нужно кое-что еще.

Его глаза не отрывались от нее, и Пенни не хотела ждать ночи: она хотела его прямо сейчас.

— Мне тоже, — хрипло сказала она.

Было ли это то, как она сказала это, или отчаянная мольба в ее глазах, он не знал, но едва не опрокинул стул, вскакивая и устремляясь к ней. Сильные руки подхватили ее: Санто полностью подчинял ее себе, и она добровольно сдавалась ему. Он не разочаровал ее: они двигались в совершенно другом мире, возносясь на невообразимые высоты, точно зная, чего хочет другой. Она словно раньше не жила, ожидая нужного человека, который разбудит ее, позволит отбросить все условности. Теперь она жила, паря в небесах, достигая прежде неведомых уровней. Глубоко внутри она знала, что однажды это закончится, должно было закончиться, но пока предпочла об этом не думать, желая только жадно брать то, что ей предлагали.

Они трогали и пробовали, брали и отдавали. Ночь была полна страсти. Каждый раз, когда они начинали заново, это были словно другие люди. Ее тело еще никогда не использовалось так активно, никогда она не получала такого удовольствия. Она не хотела, чтобы ночь заканчивалась, но в конце концов уснула так крепко, что проснулась довольно поздно.

Постель была пуста, и по мере того, как воспоминания оживали в ее голове, ей становилось стыдно за свое развратное поведение. Санто, должно быть, подумал, что умер и попал в рай: она полностью отдалась чувствам. Она вспыхнула, вскочила и бросилась в душ.

Санто смотрел на идущую к нему Пенни. Она выглядела очень смущенной, голова была опущена, щеки горели; она осторожно поглядывала на него из-под ресниц. Боже, она была прелестна и снова искушала его.

— Прости, я проспала, — сказала она, подходя к нему. — Кто одел Хлою?

— Ее отец, конечно, — ответил Санто, удивляясь, как легко сказал это.

Они поиграли в мяч в бассейне до завтрака, а когда жара немного спала, Санто предложил прогуляться по округе. Все утро Пенни чувствовала, что Санто не в лучшем настроении: его выдавало легкое раздражение. Поэтому она была рада его предложению. Ей казалось, что он начинает уставать от такого непривычного отдыха; ночь с ней помогла, но игры с ребенком никогда не были частью его жизни. Скорее всего, он летал по всему миру, останавливаясь в первоклассных отелях и посещая светские вечеринки. Чем больше она думала о своем первоначальном предложении провести отпуск на побережье Англии, тем понятнее ей становилось, что он не смог бы сидеть на пляже, строя замки из песка, пробиваться сквозь толпу во время завтрака и коротать вечера в местном пабе. Впрочем, она не осуждала его ценности, ей нравилось это место, вилла и личный самолет, она даже могла бы привыкнуть к такой жизни.

Они нашли деревушку, прилепившуюся к холму, с центральной площадью и красивой церковью, которую Пенни осмотрела, пока Санто присматривал за Хлоей. На площади играли дети, и Хлоя немедленно влилась в их толпу. Пенни была этим довольна. Она присоединилась к сидящему в кафе на площади Санто, который купил мороженое им и всем детям. Как если бы у них у всех одновременно был день рождения, подумала Пенни.

Санто был по-прежнему тих и задумчив, и Пенни больше не могла сидеть просто так, в неведении.

— Что-то не так, Санто?

— Почему ты спрашиваешь? — Его взгляд, холодный и обороняющийся, ясно давал ей понять, что она лезет не в свое дело.

Отступать Пенни не собиралась.

— Ты вдруг замкнулся в себе.

— По-твоему, я не могу посидеть тихо? Мой мир не вертится вокруг тебя…

— Разумеется, нет, — быстро сказала Пенни, уязвленно глядя на него. — Я думала не о себе.

По крайней мере, не только: она бы не возражала, если бы к нему вернулась теплота и заинтересованность, к которым она начинала привыкать. В конце концов, она провела с ним ночь — и вдруг такое, почти полное равнодушие. Что ей было думать?

— Хочешь сказать, что я не уделяю Хлое должного внимания?

— Нет, ты чудесно с ней обращаешься, — возразила она, — ей очень хорошо. Но тебя что-то беспокоит. Тебе не терпится вернуться на работу? Тебе начинает надоедать?

Или он просто устал от нее? Боится, что она может потребовать больше, чем он был готов дать? Ему не стоило бояться, она знала свое место.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, Пенни. — Он бросил на нее огненный взгляд и встал. — Да, я думаю о работе, не могу не думать. Но меня волнует и что-то еще, и это не твое собачье дело.

— Я просто не привыкла, что ты такой тихий, — мягко сказала она, поднимаясь вслед за ним.

Ей хотелось коснуться его щеки, чтобы он поцеловал ее, почувствовать связь, которая установилась между ними прошлой ночью, но он почему-то воздвиг между ними стену, за которую не собирался пускать ее. Она очень надеялась, что это временно, иначе им лучше собрать вещи и уехать домой.

— Возможно, тебе стоит начать привыкать, — жестко сказал он. — Мужчине иногда надо подумать.

Пенни вздохнула и отвернулась. Теперь, когда все было сказано, воцарилась тишина, даже листья перестали шелестеть, и Пенни с ужасом заметила, что дети исчезли.

— Где Хлоя? — резко спросила она.

Взгляд Санто заметался по площади.

— Разве ты не следила за ней?