Знающий не говорит. Тетралогия - Астахова Людмила Викторовна. Страница 46

– У вас ведь тоже есть лекс?

Было бы удивительно, если бы у эльфа-воина не нашлось традиционного эльфийского длинного ножа. Разумеется, он был, и даже не один, а целых три. О чем Ириен и уведомил господина коронера.

– Я ни в чем вас не обвиняю, Мастер Альс, – сказал Носташ и осторожно добавил: – Пока. Я просто пришел поговорить.

– Не самое удобное место вы нашли для разговора, – сказал лорд Баккар.

– Я могу ответить на все вопросы в любом месте, которое укажет господин дознаватель, – церемонно заверил эльф.

В комнате повисло напряженное молчание.

«Скоро мы дойдем до того, что каждый подметальщик будет приходить в королевский дворец по любому поводу», – недовольно думал лорд Баккар.

«Остроухий нажил себе крупных неприятностей. Теперь ищейка вцепится в него как клещ», – вертелось в голове у капитана Дэссарина.

«Такое рвение следует поощрить», – размышлял его величество, придирчиво разглядывая дознавателя.

«А я, дурак, еще и недоволен был. А поди ж ты, самому королю на глаза попался», – радовался Носташ.

«Кто же убил Ранвальда? – озадачился Альс. – Ведь кто-то же его убил».

– Я бы хотел попросить вас, господин Альс, завтра утром явиться в Тихий дом, на Среднем мосту, чтобы ответить на мои допросные листы.

– Как прикажете.

– Вы можете идти, господин Носташ, – вдруг заявил король. – Всех остальных я тоже не держу. Я хочу поговорить с Ириеном наедине.

– Ваше величество!.. – укоризненно пробормотал лорд-постельничий.

– Оставьте нас, Баккар.

Не подчиниться приказу монарха никто бы и не посмел.

– Что ты думаешь об этой истории? – поинтересовался Витор, когда двери за людьми плотно закрылись. – Действительно пойдешь в Тихий дом?

– Пойду. Мне скрывать нечего, а кроме того, я и сам очень хочу узнать, кому мог помешать Ранвальд.

– Только не тебе?

– Мне в последнюю очередь, ваше величество, – заверил короля Альс.

– Дознаватель Носташ утверждал, что между вами оказалась женщина. Это правда?

– Правда. Тирвиси – прелестное существо, но вовсе не повод, чтобы убивать друг друга. Все прекрасно знали, что рано или поздно я уеду отсюда, тогда Тир вернется к Ранвальду.

– Разумно, – ухмыльнулся Витор. – Логично. Особенно с вашей точки зрения. Но все подозрения падают на тебя.

Эльф вздохнул и пожал плечами, как бы соглашаясь.

– Тебе придется доказать, что ты невиновен.

– Это не самое главное. Главное – найти того, кто убил Ранвальда и кому понадобилась его смерть.

– Вот как? Ну-ка разъясни.

Витор выглядел крайне заинтригованным. И не собирался отступать. Король был весьма любопытен, когда речь шла о загадках и разгадках чужих замыслов. Чисто профессиональное чувство. Для короля.

– Тогда я присяду, – сообщил эльф и демонстративно развалился в кресле, не дожидаясь приглашения. – Позволю вам напомнить, что мы – нелюди, а значит, не люди, судить о наших чувствах и привязанностях людскими мерками нельзя. Разве вы не знаете, что смертельные оскорбления, которые у людей смываются только кровью, для нас не столь важны и, наоборот, там, где вы бы прошли мимо, даже не оглянувшись, я не успокоюсь, пока обидчик не отправится прямиком на погост.

Король кивнул. Альс же развивал свою мысль дальше:

– Выбор в мою пользу был выбором Тирвиси. И если я мог отказаться от предложения, то Ранвальд не имел никакого права держать обиду на Тир. Она ему никогда не была женой.

– Я знаком с брачными обычаями эльфов. Но следование традиции не означает отсутствие чувства собственности. Предположим, господину Ранвальду было неприятно, что его возлюбленная решила провести ночь с другим мужчиной. Разве вам понравилось бы подобное поведение вашей женщины?

Прошло несколько мгновений неприятного ощущения, словно эльф пытается пробуравить взглядом дырку у короля между глаз. Несколько мгновений пустоты и напряжения.

– У меня нет возлюбленной, ваше величество. А если бы и была, то мое отношение к ней не изменилось бы ни на йоту. Какое отношение к любви имеет немного лишней благосклонности?

– Хороша благосклонность…

– Вы не понимаете, ваше величество, мы с Ранвальдом просто не могли сойтись в поединке. Он не мог быть мне равным соперником. Это все равно… – Альс искал подходящее сравнение. – Это все равно… все равно… что драться на мечах с вашим личным секретарем.

Тишайший господин Микай, сутулый, с затравленным взглядом ломовой лошади, подходил для такого примера, как никто иной.

– Почему?

– Потому что Ранвальд был кем угодно, но только не воином. Он прекрасно работал по металлу, гравировал и разбирался в механике. Он неплохо стрелял из лука, но мечом он владел ничуть не лучше, чем младший из ваших пажей.

– Тем проще было бы его убить.

– В таком случае почему вы не обвините меня сразу во всех убийствах, которые произошли в Орфиранге за последние полгода? Ведь я мог убить любого: ребенка, женщину, мужчину. Есть разница между поединком и резней. Я – воин, а не мясник.

И снова эльф был прав. Мастер такого уровня рисковал не просто свободой, он рисковал тем, что в эльфийском обществе ценится превыше всего – репутацией. Клеймо «мясника» не смывалось.

– Хорошо. А если бы Ранвальд вас смертельно оскорбил?

– Я бы разбил ему рожу. Но сделал бы это голыми руками. Кулаки у него были, к слову, о-го-го. Так что здесь мы были бы на равных.

Витор некоторое время размышлял.

– Альс, я не обольщаюсь на твой счет, но ты меня убедил. Тогда кто, по-твоему, виноват в этом преступлении?

– Я прихожу к выводу, что это мог быть только кто-то свой. Кто-то из нашего народа.

Изумлению короля не было предела:

– Что заставляет тебя так думать?

– Исторический опыт, – замысловато выразился эльф. – Наша национальная идея как раз и состоит в том, что из высоких соображений убивать своих не только можно, но и нужно.

– А я всегда думал, что это только у людей существует выражение «Цель оправдывает средства».

– Но придумали ее эльфы.

Горько было Ириену Альсу, горько и противно от сознания, как близок он сейчас к истине. Железная эльфийская логика вела его наипрямейшим путем к выводам отнюдь не утешительным. Как для него лично, так и для его расы в целом. Но он не стал делиться подробностями с игергардским монархом. Все равно не поймет, а если и поймет, то истолкует превратно. Поэтому Альс сделал все возможное и невозможное, чтобы покинуть короля Витора и Каннелой как можно скорее. Для этого ему пришлось поклясться, что в его намерения не входит сбежать из Игергарда. Напротив, Альс не собирался никуда бежать. У него были иные планы.

Казалось бы, еще и суток не прошло с момента расставания с Тирвиси, а Ириен уже возвращался под ее кров. Только тень мертвеца отныне пролегла между ними непреодолимой преградой. Это было понятно с первого взгляда. Тир не закрылась в своей спальне, она сидела посредине собственной гостиной, открытая сочувствующим взглядам друзей и родни. Но даже маргарские горы были сейчас ближе, чем она.

Если бы Ириен мог, он бы обязательно заплакал. Нет, не от жалости к себе или к Ранвальду, и уж тем более к Тирвиси. Себя ему никогда не было жалко, Ранвальду его жалость уже ни к чему, а Тирвиси… Она слишком горда, чтоб позволить себя жалеть. Плакать должно по таланту и мастерству, по уму и фантазии, коих у Ранвальда имелось с избытком. Видят светлые небеса, Тирвиси была его недостойна хотя бы только из-за своего взбалмошного характера, который совершенно не подходил к уравновешенной самоорганизованности покойного. Ириен знал, что именно столько лет влекло Ранвальда к этой женщине. Пожар ее души, пламя ее страстей, тепло, исходившее от Тир, согревало и придавало ему сил.

– Тир, нам нужно поговорить, – твердо сказал Альс.

– Да? Почему ты так уверен? – взъерошилась Фиарис, лучшая подруга Тирвиси, наперсница всех ее тайн.

– Потому что Тирвиси есть что мне сказать. Правда, Тир?