Смерть этажом ниже - Булычев Кир. Страница 10

Ну черт с вами, сказал он себе с ожесточением, будто стараясь рассердиться. Он широким жестом распахнул калитку и вышел, медленно воображая разговор с милиционерами, что выскочат сейчас из-за угла большого дома. «Да, я гулял, я ничего не видел, а во двор зашел облегчиться. Простите, у меня слабый мочевой пузырь, а в вашем городе нет общественных туалетов».

Не прерывая этого внутреннего монолога, Шубин вышел на улицу и, мысленно представив план города, направился направо, в сторону вокзала.

Почему-то лицо мерзло. Он снова провел по нему, полагая, что это пот, но пальцам было липко. Бровь над правым глазом была рассечена. Шубин не мог вспомнить, когда это случилось – вроде бы его никто не бил... Он нагнулся, набрал пригоршню снега и приложил снежок к брови.

Шубин долго шел по плохо освещенным переулкам, почти никого не встречая. Город ложился рано, закрывался в своих ячейках у телевизоров.

Затем неожиданно, с непривычной стороны, вышел на вокзальную площадь и увидел гостиницу сбоку, отчего не сразу узнал ее.

Он словно оказался в другом городе – шумном, громыхающим поездами, шуршащем автобусами и машинами, что подъезжали к вокзалу, перекликающемся голосами.

Видно, пришел поезд – на остановках и у стоянки такси толпились люди.

Встретив удивленные взгляды респектабельно парочки, которая почему-то вышла на вокзальную площадь гулять с пуделем, он вспомнил, что все еще держит у брови снежок. Он отбросил его. Под фонарем было светло – снежок стал розовым.

Шум площади и ее обыденность отрезали кинематографический кошмар драки и бегства, и ему не хотелось думать, что все это было. Ничего не было – даже разговоров в кафе и у вонючей речки. Но как назло от вокзала волной пошел тяжелый ядовитый запах, от которого хотелось зажать нос и спрятаться за дверь, что Шубин и поспешил сделать, повернув к гостинице, кораблем плывшей над площадью, – почти все окна в ней светились нерушимостью цивилизации и горячего чая у дежурной по этажу.

Молодой человек с красной повязкой и такой предупредительный днем встал и преградил дорогу Шубину. Тот долго копался по карманам, разыскивая пропуск в гостиницу. Подвыпившие, модно одетые юноши оттолкнули его и принялись совать молодому человеку деньги, склоняясь близко и заговорщицки пришептывая.

Шубина совсем оттеснили, и он вдруг испугался, что останется ночевать на вокзале, в чем была доля черного юмора. И в этот момент его заметила Эля, которая сидела в холле и ждала его.

Она возникла за спиной молодого человека с красной повязкой, и Шубин не сразу узнал ее, потому что уже привык к энергичному существу в кожанке и надвинутой на глаза кепке. А Эля была в синтетической дубленке, на плечах белый платок, темные волосы были завиты к концам.

– Этого пропустите, – сказала он громко, и человек с повязкой тут же подчинил, не столько словам, как тону.

– Проходите товарищ. Вы чего жметесь, гражданин, вы чего там жметесь? – словно Шубин сам был виноват в том, что до сих пор не вошел в гостиницу. Неандертальские глазки дежурного издевались над Шубиным – конечно же, он узнал постояльца.

Хорошо одетые юноши нехотя пропустили его.

В холле было тепло и светло. Эля сразу увидела ссадину над бровью.

– Что с вами? – спросила она. – Вы упали?

– Подрался, – сказал Шубин.

– Ну уж шутки у вас, Юрий Сергеевич.

– А ты что здесь делаешь?

– Я ждала вас, Юрий Сергеевич.

– Ждала? Почему?

– Хотела и ждала. А вы не рады?

– Очень рад. Только не ожидал.

– Значит, я сюрприз вам сделала.

Они стояли посреди холла, возле забытых ремонтниками козлов.

Мимо прошли хорошо одетые юноши, они повернули налево, к приоткрытой двери в ресторан, и, проследив за ними взглядом, Шубин услышал, как ресторанный оркестр настраивает инструменты.

– Что же мы будем делать? – спросил Шубин.

Он так был раздосадован, увидев Элю, потому что мечтал о том, как бы забраться в номер и остаться одному. Очевидно, Эля почувствовала это в его голосе и быстро сказала:

– Я могу уйти. Мне все равно домой пора. Я просто шла из гаража и думаю – мало ли что, город чужой...

– Готовилась искать меня по моргам?

– У нас это бывает, – сказала она серьезно. – А морг у нас один.

– Тогда пошли ко мне, – сказал Шубин.

– В номер?

– Ну не стоять же здесь?

– Нет, в номер я не пойду.

– Почему?

– Я по номерам не хожу.

Она сказала это с вызовом, и Шубин улыбнулся.

– Ты уже ходила, – сказал он. – Сегодня у меня была. Даже раза три. И один раз, когда я спал.

– Так это днем. По делам.

Шубин понизил голос и спросил:

– А целовалась тоже по делам?

– Вот поэтому и не пойду, – обиделась вдруг Эля.

– Ну что тогда делать? Мне в любом случае надо умыться.

– Вы идите, я домой пойду.

– Слушай, – сказал Шубин, – а ты сегодня когда обедала?

– Днем перехватила, – сказала она. – День трудный, в разгоне. Я домой зашла, Митьке все сделала и к вам побежала.

Значит, не прямо из гаража, отметил Шубин. Врать не умеет.

– Я что предлагаю, – сказал Шубин. – Давай тогда поужинаем в ресторане. И я за день ничего толком не поел.

– В ресторане? Нет, дорого.

– Это не твоя забота, – сказал Шубин. – Только, наверное, туда не попасть.

– Почему это?

– Желающих много.

Шубин уже жалел, что предложил ужинать. Он знал, что стоит ему потерять из глаз Элю, как разорвется связь, возникшая от того, что ради него другой человек поздно вечером притащился в гостиницу.

Правда, оставалась надежда, что в моральном кодексе Эли ресторан не значится.

Эля широко улыбнулась. Сверкнула золотая коронка.

– Я это устрою, – сказала она. – У меня официант знакомый. Я его уже видала, пока вас ждала. Он меня спросил даже – гулять собралась? Мы с ним в школе учились. В соседнем классе.

– Вот и отлично, – сказал Шубин. – Только у меня смокинга нет.

– Чего нет? – Эля не поняла его.

– Я не одет для ресторана.

– Вы что, сдурели, что ли? Сюда каждый, как хочет, ходит. А я прямо как подозревала – надела платье.

И было ясно, что ресторан – ее потаенная мечта, хотя сама она предложить такое развлечение не смела.

– Тогда веди переговоры с Мишей, а я через пять минут приду.

Шубин поднялся к себе. Отдавая ключ, рыхлая дежурная по этажу сказала:

– Вас тут женщина искала.

В голосе было осуждение.

– Я знаю, – сказал Шубин. – Я ее уже встретил.

– После двадцати трех посторонним в номерах не разрешается,

– сказала дежурная.

– Еще десяти нет, – сказал Шубин. – Да и в номере у меня пусто.

– Я предупредила, – сказала дежурная, протягивая ему ключ с отвращением, словно некий символ разврата.

Шубин прошел к себе в номер. В туалете на раковине сидел таракан, удивленный столь поздним человеческим визитом. Он не спеша ушел в щель. Шубин поглядел на себя в зеркало. Ссадина была невелика, но вокруг была видна подсохшая кровь. Она начал мыться. Висок и бровь защипало от мыла.

Ничего страшного не произошло, рассуждал он. Давай считать путешествие сюда цепью различных, большей частью забавных, приключений, которые еще не закончились, но неприятностей не сулят... сулят, сулят! Шубин был суеверен.

Вот вроде и прилично. Жалко, что нет пластыря, впрочем, порез почти не заметен.

Шубин взглянул на часы: без двадцати десять. Неужели прошло только двадцать минут с того момента, когда пьяный спросил время у Бруни? А ведь в них уместилась драка, потом бегство, потом разговор с Элей... Шубин приложил часы к уху – забыл, что электронику не слышно. Он переложил сигареты в карман пиджака.

Площадь за окном была оживлена, свет фонарей поблескивал в складках одежд монумента труженикам перед вокзалом. Как же он не заметил его днем?

Шубин прикрыл фрамугу, чтобы не так тянуло запахами. И в самом деле, после переживаний следует выпить. Он старался не вспоминать о драке и о том:, что могло случиться с его знакомыми. В конце концов они сами хотели, чтобы он ушел, и это было разумно. Они местные, им ничего не будет. А ему... получить телегу в Москву о недостойном поведении лектора? Кто-нибудь из недругов этим воспользуется, и в Женеву поедет другой. Желающих достаточно.