Все дороги ведут в Рим - Алферова Марианна Владимировна. Страница 74

– Все нормально. Он чувствует себя хорошо.

– Теперь ты лечишь его, Кассий, – грустно усмехнулся Элий.

– Его раны – царапины по сравнению с твоими. Если бы он был более послушен и не потерял слишком много крови, то был бы уже на ногах.

– А рана на груди?

– Тоже царапина. Не знаю только, откуда она взялась. Рана-то от меча. – Кассий замялся. – Ты видел Маргариту? С ней все в порядке?

Элий кивнул:

– Она на Крите. У Нормы Галликан.

– Это я знаю. – Кассий снял очки и протер. – Но она… С ней все хорошо?

– Не волнуйся, никто ее не обидел. Постум поцеловал ее в губы, но в этом нет ничего неприличного. Разве нет?

– Она дочь императора Руфина. Не хотелось бы, чтобы это отразилось на ее судьбе.

– Это не может не отразиться. И, по-моему – если я что-то в этом понимаю – она влюблена в Постума.

– Она хорошая девочка, – сказал Кассий.

Кто бы спорил! Элий – нет. Он не будет спорить. Летиция завидовала жизни Корда, жизни, что мчалась к цели выпущенной из лука стрелой. А жизнь Кассия? Была ли в ней какая-то цель? Или всего лишь одно естественное желание жить, жить, как получится. Без выяснения причин и следствий. Он всегда лишь делал то, что просили. Просили – и он спасал Летицию. Просили – и он воспитывал дочь императора Руфина. Такой неказистый исполнитель желаний с лысым теменем и в очках. Без меча, без золоченых доспехов. И даже без арены. Он исполнял желания других, а получалось, что исполняет свои. Или у него не было своих желаний, как не было своих детей? Все заемное. А счастье – свое. Он спасал жизни… Много жизней. Вот истинное желание, достойное исполнения.

«Я тоже спасал…» – подумал Элий с гордостью.

И вспомнил мальчишку, ради которого когда-то дрался на арене. Того, что заблудился в пещере. Вигилы не могли его найти. Но Элий выиграл поединок и заклеймил желание. И гений пещеры указал людям путь. Как его звали? Авл Верес… кажется. Интересно, что теперь сталось с ним?

Подкатил армейский полугрузовик. Рядом с шофером сидел Рутилий. За несколько дней он переменился – не узнать. Посолиднел и даже стал выглядеть старше. Префект претория выпрыгнул из машины, подошел к Элию.

– Нам надо поговорить с тобой, Философ.

– О чем? О военных действиях? – Ирония в голосе Элия была более чем заметна.

– И об этом тоже. Данные воздушной разведки, проведенной Кордом и его людьми, обнадеживают. Но у нас слишком мало сил, чтобы вести наступление. Нужны как минимум еще два легиона. А лучше три. И еще один авиационный легион. И три танковых когорты.

– У меня их нет. – Элий не понимал, зачем легат говорит ему все это.

– Я хотел бы поговорить с тобой о случайности. Коли ты носишь имя «Философ».

Возможно, Элий хотел улыбнуться. Но если и хотел, то подавил улыбку.

– Представь, все решил случай, – Рутилий начал издалека. – Август кинулся к горящему самолету-разведчику и притащил раненого пилота. Если бы не этот безумный поступок, я бы не узнал, что монголы пытаются выйти нам в тыл.

Элий кивнул. Кто знает, что ведет человека по тонкой черте, которая называется жизненным путем, а на самом деле всего лишь меловая черта Большого цирка.

Рутилий оглянулся. Подслушивать их никто не мог.

– Что скажешь о Постуме? По-моему, он кое-что может как император, не только шляться по борделям в Субуре.

Впервые Рутилий говорил об императоре более или менее уважительно, хотя и не забыл попрекнуть.

– Постум – прекрасный политик и солдат, учитывая его опыт и его возраст, – сказал Элий, делая вид, что в данном вопросе он – лицо незаинтересованное. – Он справится.

– Философ, я знаю, ты ему предан. Почти фанатически. Это приятно видеть. Но он слишком долго пресмыкался перед Бенитом и терпел этого мерзавца. Понимаю, то была необходимость. Но каков он теперь? Не слишком ли он похож на Бенита?

Элий нахмурился:

– Что ты хочешь делать? Изменить ему? Хочешь, чтобы мы оставили его?

Рутилий намеривался возразить, но споткнулся об это «мы», как о камень.

– Пожалуй, я бы выбрал его. Может быть. Если бы не было кандидатуры более достойной и более законной, – сказал Рутилий.

– О ком ты?

– Об Элии Деции. Он – настоящий император. Ничем не запятнанный, умный, дальновидный. Этот дурацкий закон о плене и лишении гражданства давно надо послать к воронам. Думаю, что Большой Совет мог бы теперь этим заняться. Постума не трудно отстранить от власти, вменив ему десятки прегрешений. От многих его выходок несет уголовщиной. Наследником Элия станет его второй сын Тиберий. Я за этот вариант. Разумеется, я служу Постуму. Но я предупреждаю, что служу временно. Пока не вернулся Элий.

От речей Рутилия несло изменой за милю. Но другого блестящего военного на должность командующего армией у Августа не было.

– Элий не будет императором, – сказал бывший Цезарь. – Никогда.

Тот рассмеялся:

– Так говоришь, Философ, будто заявляешь это от имени самого Элия.

– Так оно и есть.

Элий почувствовал, как у него сдавило горло. Рутилий зашел слишком далеко. И теперь гладиатор и изгнанник должен поставить на место человека, только одержавшего блестящую победу. Эти палатки – за спиной – не в счет. И погребальные костры, что пылали вчера – не в счет. То есть в счет, но в счет совершенно иного. И палаток, если рассуждать отвлеченно, тоже немного. Если не думать, что в одной из них лежит твой сын.

– Что??? – обалдело спросил Рутилий.

– Я – Гай Элий Мессий Деций. И я никогда не буду императором. Как политик я в тысячу раз бездарнее Постума. Я – старый идеалист, который не умеет ладить с людьми и добиваться своего.

– О боги, я еще подумал… – пробормотал префект претория. – Ведь так и подумал… Но многие за тебя, Цезарь.

– Я – бывший Цезарь. Император вернул мне римское гражданство. Но это ничего не меняет. Когда-то, много лет назад, я бы мог стать императором. Но не теперь. Теперь все изменилось – и я, и Империя. Постум будет хорошим императором – поверь мне, я не лгу.

– Цезарь, я всю жизнь мечтал служить только тебе.

– Твой отец служил мне. А ты служи моему сыну.

– Цезарь!

– Этот разговор останется между нами, – отрезал Элий.

– Подожди. – Кажется, Рутилий растерялся. Он срочно подыскивал слова… Он не знал, что сказать. – Скажи, как погиб отец? Ты знаешь?

Элий ожидал этого вопроса. Но все равно слова подбирал с трудом:

– Сам не видел. Я был ранен и находился в госпитале. Но другие… говорят, он погиб на стене, сражаясь до последнего. Тело его было вывезено из Нисибиса и предано огню, как положено.

– А как ты уцелел?

– Все дело в неисполненном желании. Гладиатор Юний Вер выиграл для меня какое-то желание. Какое – не знаю. Но пока оно не исполнится, я буду жить. Пули и стрелы летят мимо, я оправляюсь от смертельных ран, спасаюсь, когда все остальные погибают. И даже после самых страшных поражений остаюсь в живых. Мне надоела моя неуязвимость, она походит на обман и предательство по отношению к другим. Но я ничего не могу сделать. Даже не догадываюсь, что за условие должно сбыться, чтобы я мог погибнуть. Одно знаю: оно еще не сбылось. А тогда в Нисибисе… Мы умчались на катерах по водам реки Джаг-Джаг. Спроси трибуна Неофрона, он расскажет. – И добавил после паузы: – Учти – я не оправдываюсь.

Рутилий кивнул. Но чего на самом деле хотел префект претория от бывшего Цезаря, тот не понял.

Элий спал в палатке рядом с палаткой императора. Его разбудили в два часа ночи. От внезапной этой побудки у Элия сжалось сердце: он вдруг подумал, что Постуму стало хуже и…

Но это был Рутилий. Пришел лично. Странное было у него лицо. Будто он обескуражен, но старательно пытается свою растерянность скрыть.

– Ты мне ничего так и не объяснил про роль случая, Философ.

– Что случилось?

– Чингисхан умер. А по закону Чингисхана все Чингисиды должны собраться в Каракоруме и выбрать нового хана. Монгольские войска уходят. Это похоже на бегство. Они уже перешли границу Киева и Готии. Будь у нас еще один легион, мы могли бы выбить их из Танаиса.