Возвращение мертвеца - Сэйнткроу (Сент-Кроу) Лилит. Страница 61

Сколько же еще тайн скрывает в себе «Риггер-холл»?

После часа пути я остановилась на середине моста и стала смотреть на темную, покрытую водорослями поверхность озера. Никаких предчувствий у меня не было.

Внезапно плечо пронзила острая боль, словно в него вонзилась когтистая лапа. Я упала на колени; под ногами скрипнула сталь. Правая рука, сжавшись, сама потянулась под рубашку, нашла оживший знак и принялась его ощупывать. От легкого прикосновения – рука коснулась знака всего лишь кончиками пальцев – мир внезапно перевернулся, словно передо мной возникло кривое зеркало.

Сент-Сити висит вверх ногами; на Трансбэнк-Тауэр горят огни, мимо с гудением проносятся воздушные авто. По жилам растекается горячая кровь, я отчаянно хлопаю крыльями, но продолжаю падать и только в последний момент, взмахнув крыльями, успеваю мягко приземлиться, стукнув сапогами по тротуару. Я чувствую запах, который вовсе не запах, слышу звук, который не звук, а прикосновение, в моих жилах горит огонь, я чувствую сильное желание двигаться… на восток.

Вздрогнув, я пришла в себя и убрала руку с демонского знака. Я стояла на коленях на мосту, который вибрировал, как натянутая струна. Откуда-то издалека доносились крики. Чтобы подняться, я оперлась на ножны.

«Неужели вы его не воскресили?»

Вкрадчивый голос Люцифера. И темная крылатая фигура в бушующем пламени… Огонь, море огня, чтобы… воскресить демона?

И достаточно энергии, чтобы возродить его из пепла?

Смешно. Это безумие. Если Джаф…

Если бы он был жив, если бы в нем теплилась хоть искорка жизни, я бы это почувствовала, ведь я прижимала его к груди. Я бы это почувствовала, едва прикоснувшись к черной урне. Я бы это почувствовала. Я же некромантка, смерть – это моя работа, я мгновенно реагирую на малейший признак жизни, как секс-ведьма мгновенно ощущает присутствие энергии.

Да, но как быть с душой? Душа демона… или падшего демона, душа а'нанкимеля…

Жаль, что я так мало читала о демонах. Вернее, об а'нанкимелях, падших демонах, и о хедайрах, их земных невестах. Но в книгах приводились в основном старинные легенды, вымышленные и абсолютно бессмысленные. Демоны почему-то не любили говорить об а'нанкимелях; а маги за все время своей дурацкой возни с демонами так и не узнали того, о чем демоны не хотели рассказывать. Маги не помогло ничего, даже их природная ревность и скрытность, которая окружала исследования каждого колдуна. Спрашивать маги о демонах я даже и не пыталась, все равно они ничего бы мне не сказали. Маги общаются только с членами своего узкого круга, но даже внутри этих сообществ у каждого маги есть своя тайна.

А что, если повернуть назад? Можно было бы все выяснить. Можно положить руку на знак демона и идти, куда он поведет. Бросить этот ужасный крут убийств, смертей и мерзости и отправиться на поиски моего погибшего любовника-демона, вместо того чтобы носиться с мыслями о мести за себя и всех тех, кто побывал в «Риггер-холле». А если я не выдержу и сойду с ума, то буду искать его по всему миру, всюду, куда смогу добраться. Я могу потратить всю свою жизнь на бесполезные поиски того, кто не существует, уверяя саму себя, что он жив, вот он – за ближайшим поворотом, стоит только протянуть руку.

Нет. Если до сих пор он не появился, значит, уже не появится. И никакая тоска, никакое ожидание и надежды мне его уже не вернут.

Я крепко зажмурилась; по щекам текли горячие слезы. К чему тешить себя пустыми мечтами? Джафримель погиб, Джейс тоже, а я гоняюсь за директором, который не собирается умирать.

Как он забрался в Келлермана Лурдеса? Как, словно ядовитое семя, пророс в его разуме? Как превратил его в мула для своей извращенной души и психики, своего мерзкого ка пожирателя? Или Мирович, полностью завладев телом Лурдеса, так и жил в нем, измываясь над детьми даже после того, как расстался со своим телом стареющего мужчины?

Нет, это не имеет смысла. Это даже смешно. Я разбила урну, чтобы больше не надеяться на возвращение Джафримеля. В этом заключается мое покаяние, и, клянусь всеми богами на свете, я его исполню; месть свершится.

Так я и стояла, пошатываясь, на самой середине моста. Потом в голову пришла еще одна мысль – а что, если энергия, которую я в себе ношу, однажды взорвется, как бочка с реактивной краской, и сожжет меня? Может быть, я до сих пор жива только потому, что еще ни разу не пользовалась своими способностями в полную силу, растрачивая их то на душевные переживания, то на охоту за преступниками, то мучая Джейса. Может быть, все это время во мне копилась энергия; еще немного – и я превращусь в пепел, совсем как Джафримель.

Как мой дом.

Ничего, я заберу его с собой. Мировича, Келлера или как там его, – когда наступит мой последний час, я заберу его с собой. Если этот час наступит.

А если мне удастся убить Мировича? Что тогда?

Я устала; устала от своей бесконечной усталости, которая пронизывала мое тело насквозь и даже глубже. Мне приходилось читать об отчаявшейся душе; никогда бы не подумала, что испытаю это на себе. Даже та моя часть, которая всю жизнь отчаянно боролась, не давая мне сдаться, заставляя жить дальше, даже она как-то сникла, повесив голову. Иногда в жизни наступает такой момент, когда не помогает даже самая большая выносливость.

Я знаю, как все произойдет: я склоню голову на черную грудь смерти, чувствуя, как с меня сваливается бесконечно тяжелый груз жизни. Со стороны горизонта явится прозрачный свет Того, Что Грядет, и я благодарно ступлю на неведомую землю.

Но только после того, как не станет Мировича. Или Келлера. Или как там его.

Я взглянула вниз, на покрытую водорослями неподвижную поверхность озера, в которой отражалось оранжевое пятно, висящее в небе над городом. Я подняла одну ногу, немного подумала и опустила. И осталась на месте.

В небе мелькнули последние отблески вечерней зари. На Сент-Сити, на мост – и на меня – опустилась ночь, прикрыв нас мягкими черными крыльями.

Я резко тряхнула головой; с моих черных волос посыпались крупинки пепла. Я решительно зашагала дальше.

Глава 31

Странное у меня было чувство, когда я шагала по ночной Соммерсби-стритхилл. Последний раз я видела эту улицу много лет назад, да и то при дневном свете, когда отправилась на Восточный вокзал, чтобы сесть на транспорт, который отвез бы меня на север, в Академию, где обучались некроманты. В школе нас никогда не выпускали вечером на улицу; с наступлением темноты ученикам категорически запрещалось покидать территорию школы. Потом, закончив Академию и поселившись в Сантьяго-Сити, я ни разу не появлялась в той части города, которая находилась восточнее моста. Гоняясь за преступниками, я объездила почти весь мир, но от этого места, расположенного совсем недалеко от моего дома, бежала как от чумы.

И буду бежать и впредь.

Со стороны озера и залива на город медленно наползал густой, вязкий туман, зеленый над тротуарами и оранжевый между уличными фонарями. Вместе с туманом стал чувствоваться запах моря – густой и соленый – и запах огня, расплавленного воска и пепла. А может, это был запах моей сгоревшей, разрушенной жизни, который источала моя одежда.

Постукивая каблуками, я шагала по Соммерсби-стрит. Остановившись напротив небольшого магазина «Соммерсби», я с радостью увидела, что он все еще работает.

В этот магазинчик бегали все ученики нашей школы, когда у нас выпадала свободная минутка. Здесь мы покупали дешевые книжки и журналы мод, фотографии кинозвезд и леденцы, а еще – сигареты, которые потом тайно проносили в школу и прятали в своих комнатах. В магазинчике был небольшой отдел, в котором продавались собачки из тофу, мороженое и всякая дешевая чепуха; через стекло витрины было видно, что теперь этот отдел закрыт. Что ж, когда не стало «Риггер-холла», не стало и большинства покупателей магазинчика. Чудо, что его вообще до сих пор не закрыли.