Золотой киль - Бэгли Десмонд. Страница 24

Я даже отвечать ему не стал.

— Впрочем, не стоит ломать голову, пока мы точно не узнаем, чего она хочет. Я встречаюсь с ней завтра утром, после этого, вероятно, кое-что прояснится.

— Я пойду с тобой, — твердо заявил Курце.

— Она хочет видеть меня, а не тебя, — ответил я. — Она это специально оговорила.

— Чертова сучка! — взорвался Курце.

— И, ради Бога, подбери другое слово, надоело слушать, — раздраженно сказал я.

Он испепелил меня взглядом.

— Что, втюрился?

Я окончательно потерял терпение и ответил:

— Не знаю я эту женщину — видел ее всего пятнадцать минут. Отвечу тебе завтра.

— Она что-нибудь говорила обо мне? — спросил Уокер.

— Нет, — солгал я.

Не было смысла настраивать против нее обоих. Похоже, действовать нам придется вместе, и чем меньше неприязни, тем лучше.

— Но мне все же придется идти на встречу с ней одному.

Курце тихо ворчал, поэтому я счел нужным сказать:

— Не беспокойся: ни она, ни я не знаем, где находится золото. Ты нужен всем — и ей, и мне, и Меткафу. Кстати, мы не должны забывать о Меткафе.

На следующий день рано утром я отправился на поиски кафе «Три рыбки». Оно оказалось обычной портовой забегаловкой, каких полно в любом приморском городе. Приметив его, я пошел прогуляться около стоянки яхт, разглядывая элегантные прогулочные суда богатых европейцев. Среди них было немало больших судов, хозяева которых и гости вели беззаботную жизнь, пользуясь услугами наемного экипажа; но мне по вкусу были другие яхты — маленькие, удобные в управлении, где хозяева, не гнушавшиеся никакой работой, все делали сами.

С удовольствием погуляв часок, я почувствовал, что проголодался, и вернулся в кафе. Было ровно девять. Она еще не пришла, и я заказал завтрак, качество которого оказалось лучше, чем можно было предположить. Только я приступил к еде, появилась графиня и тихонько уселась напротив.

— Извините за опоздание, — сказала она.

— Ну что вы!

На ней были свободные брюки и свитер — наряд из числа тех, которые чаще встречаешь на страницах женских журналов, чем в реальной жизни. Свитер был ей к лицу.

Она заглянула в мою тарелку и сказала:

— Я уже завтракала, но, пожалуй, съем еще что-нибудь. Вы не против, если я присоединюсь к вам?

— Вы здесь хозяйка.

— Здесь хорошо кормят, — сообщила она и, подозвав официанта, сделала заказ итальянской скороговоркой. Я продолжал молча есть. Пусть заговорит первой.

Она тоже молчала и только смотрела на меня. Когда ей принесли завтрак, она набросилась на него так, словно неделю не ела. Здоровая женщина со здоровым аппетитом. Закончив, я достал пачку сигарет.

— Не возражаете? — спросил я.

В этот момент рот у нее был набит, и она только утвердительно кивнула головой. Я закурил. Наконец она со вздохом отодвинула тарелку и взяла предложенную мной сигарету.

— Пробовали наш кофе-эспрессо? — спросила она.

— Пробовал.

— Ах да, я забыла, что эти автоматы успели проникнуть даже в вашу Черную Африку. Его полагается пить после обеда, но я это делаю весь день. Выпьете?

Я согласился, и она крикнула официанту:

— Два эспрессо. — И повернулась ко мне. — Так как же, мистер Халлоран, обдумали наш вчерашний разговор?

Я сказал, что обдумал.

— И что же?

— И что же, — повторил я. — Правильнее было бы спросить — так как же? Мне надо знать о вас гораздо больше, чтобы довериться вам, графиня.

Похоже, она обиделась.

— Не называйте меня графиней, — сказала она с раздражением. — Что вы хотите знать?

Я стряхнул пепел.

— Во-первых, как вам удалось перехватить послание Меткафа? Сомневаюсь, чтобы графиня случайно могла натолкнуться на что-то в этом роде.

— Я уже говорила: у меня есть друзья.

— Кто они, эти друзья?

— Мой отец и я были среди тех, кто боролся против фашистского правительства во время войны…

— Вы были в партизанах, я знаю.

Она махнула рукой.

— Ладно, пусть в партизанах, если вам так нравится. Только не приведи Бог моих друзей услышать, как вы их называете, — коммунисты испоганили это слово. Мои друзья тоже были партизанами, и я никогда не прерывала с ними отношений. Понимаете, в то время они считали, что я, маленькая девочка, приношу им счастье. После войны многие из них вернулись к своей работе, но были и такие, кто не знал другой жизни, кроме той, в которой они убивали немцев. Это забывается не скоро. Вы понимаете?

Я спросил:

— Хотите сказать, что у них появился вкус к приключениям и им стала нравиться такая жизнь?

— Да, приключений хватало и после войны. Некоторые из них, перестав убивать немцев, начали убивать коммунистов — итальянских коммунистов. Это было ужасно. Но и коммунисты не отставали, между прочим. Некоторые ударились в другого рода приключения — даже выходящие за рамки закона, — ничего серьезного, правда, немного контрабанды, иногда кое-что похуже… Оказавшись вне закона, они невольно вступают в контакт с людьми из этого мира.

Действительно, очень логично, подумал я.

— В Генуе заправляет Торлони, один из лидеров преступного мира, большой спец в таких делах. Это он дал знать во все порты — в Савону, Ливорно, Рапалло и дальше к югу до Неаполя, что интересуется вами и готов заплатить за любую информацию. Он указал имена и название яхты.

Я не сомневался, что источником такой информации мог быть только Меткаф. Возможно, Торлони чем-то ему обязан и теперь таким образом расплачивается.

Франческа продолжала свой рассказ:

— Мои друзья услышали имя Курце — редкое в Италии, а им известно, что я интересуюсь человеком с таким именем, и сообщили мне об этом. Когда я услышала, как зовут второго, я поняла: что-то готовится. — Она пожала плечами. — С ними некий Халлоран — вы. О вас я ничего не знала, пришлось выяснять.

— Ваши друзья передали Торлони сведения о нас?

— Я попросила их проследить, чтобы Торлони ничего не узнал. Влияние моих друзей на побережье очень велико — во время войны весь этот район контролировался нами, а не немцами.

Вырисовывалась следующая картина: Франческа — талисман и дочь любимого командира. Она Хозяйка Побережья, Молодая Госпожа, которую нельзя обижать. К тому же план Меткафа, похоже, провалился, хотя бы временно. Но я на приколе у Франчески и шайки ее пиратов, а они в своем деле доки.

Я задал второй вопрос:

— Вы говорили, что отец не знает ничего об истории с золотом. А как же письмо, которое написал ему Альберто Корсо?

— Я не отдала письмо отцу, — просто ответила Франческа.

Я насмешливо посмотрел на нее.

— Вот как ведет себя дочь почтенного родителя! Не только читает чужие письма, но и скрывает их.

— Совсем не так, — резко возразила она. — Я расскажу, как это вышло.

Она облокотилась на стол.

— Во время войны я была еще очень маленькой, но отец заставлял меня работать — каждый должен был что-то делать. Мне приходилось, кроме всего прочего, собирать личные вещи погибших и складывать их в одно место, чтобы сохранить те из них, которые могут понадобиться, а остальное переправить семье погибшего. После того как Альберто погиб в горах, я собрала его небольшое имущество и среди вещей обнаружила письмо. Две исписанные страницы, адресованные моему отцу, но без концовки. Я бегло просмотрела письмо, и мне оно показалось важным, но смысла его я тогда не поняла, была слишком мала. Я положила письмо в карман, чтобы позже отдать отцу. Но немцы наступали, и нам пришлось срочно уходить. Мы укрылись в доме фермера, а вскоре ушли и оттуда. Так и вышло, что небольшая жестяная коробка, в которой лежали мои собственные вещи, осталась на ферме. И только в тысяча девятьсот сорок шестом году у меня появилась возможность вернуться на ферму, чтобы поблагодарить хозяев. Они угостили меня вином, а потом жена фермера вынесла маленькую коробку и спросила, не моя ли она. Я уже успела забыть и об этой коробке, и о том, что в ней.