Кошки не плачут (СИ) - Сэнь Соня. Страница 68
- Какая разница? Волки все равно тебя уже почуяли. Ощутили твою силу…
- Не думаю. Я умею скрывать свое присутствие, когда захочу…
- Не от меня.
- Нет, не от тебя. Мы с тобой теперь – одно целое. Ты почувствовала мое приближение и позвала меня в свой сон… точнее, в видение... Я скучал по тебе, котенок.
- Я смотрю, ты жив и невредим, - заметила я спокойно, хотя внутри все сжалось. Не от ненависти и гнева, нет. От облегчения… и радости. – Неужто всемогущий папочка замял дело с нелегальным обращением, а?
- Не вполне. – усмехнулся он невесело. – Но наказание куда мягче, чем могло бы быть, если бы не влияние моего отца. Так ты выйдешь со мной на террасу, упрямая кошка, или мне силком тебя выволакивать?
- А ты попробуй, - с вызовом бросила я, вздернув подбородок.
Он пару мгновений молча смотрел на меня, потом тяжело вздохнул, и плечи его опустились.
- Прошу тебя, Шеба, удели мне минутку-другую. Потом я уйду и больше тебя не потревожу, обещаю. По крайней мере, лет пять…
- Какая точность, - буркнула я, но ноги с дивана спустила. Странное и какое-то обреченное поведение Младшего Лорда Ночного Города обескураживало и пугало. Я не привыкла его таким видеть… В левой части груди вдруг разлилась тупая ноющая боль, я поморщилась. Черт, неужто и у бессмертных болит сердце…
- Чья это рубашка? – поинтересовался вампир первым делом, когда мы вышли на террасу.
- Если ты нашел меня и знаешь, чья это квартира, должен знать и ответ на свой вопрос, - огрызнулась я.
- Я выследил тебя, «включив» телепатическую связь, установившуюся между нами после того, как я тебя обратил, - пожал он плечами. – По ощущениям могу сказать, что тут живут оборотни… Впрочем, этот факт мне и так известен – как и факт существования тайной организации вервольфов. Все мы – нелюди; секретов в обществе ночных обитателей практически нет… Значит, тебя приютил один из приятелей твоего мохнатого бойфренда?
- Не говори о нем так, - холодно ответила я. – Да, Вик попросил своего друга позаботиться обо мне. Тебя это как-то напрягает?
- Нет, я рад этому. Я… я волновался о тебе. Не следовало тебе убегать. Я бы тебя защитил… Лолли рассказал мне о произошедшем на кладбище. Ты могла пострадать…
- Лолли в порядке? – обеспокоенно перебила его я. Он взглянул на меня со странной горечью:
- Ты так о нем печешься…
- Он – мой друг.
- Он – вампир, как и я. Как твой брат, Линн, Урсула…
- Я в курсе. Вампир вампиру рознь, знаешь ли. Лолли – неплохой парнишка, хоть и безмозглый; из него еще будет толк. У него доброе сердце. А вы все – жестокие твари!
- Жестокая тварь, как ты изволила выразиться, спасла тебе жизнь, между прочим, - сухо заметил Люций.
- Да, верно. А стоило ли оно того? Теперь мне вечно будет восемнадцать, и я буду пить кровь…
- Это не так уж плохо, котенок. Ты не состаришься, не заболеешь, не подурнеешь. К тому же, меняться с годами ты все же будешь – очень постепенно, едва уловимо, но будешь. Нет, твое лицо не избороздят морщины, волосы не поседеют, а тело не утратит силы и ловкости. Просто течение времени оставляет свой отпечаток даже на лицах бессмертных… Ведь и сам я – далеко не тот молодой мужчина, каким кажусь, и ты это знаешь.
- У тебя глаза многосотлетнего убийцы, - прошептала я, отворачиваясь.
- Они не всегда бывают такими, - мягко возразил он. Его ладони очень осторожно легли мне на плечи. Прохладные, сильные, узкие ладони с холеными длинными пальцами. Родные до боли. - Когда они смотрят на тебя, в них не остается ни капли жестокости. Разве это не так?
- Так. И я не понимаю, почему. Не верю, что такие, как ты, способны любить по-настоящему… по-людски.
- Неужели та ночь в горах тебе это не доказала, Шеба? Ты по-прежнему считаешь меня врагом? Ведь ты меня любишь, я это чувствую!
- Можно влюбиться и во врага, - ответила я задумчиво.
- Значит, ты все-таки в меня влюблена, - в его голосе прозвучало удовлетворение сытого, избалованного кота. Он прижался щекой к моей макушке, шумно и глубоко вздохнул.
- Все-таки ты моя, - пробормотал он уже тише. – И мне не нравится, когда на тебе рубашки чужих мужчин. Ты должна носить только мои рубашки и только в моем доме…
- Еще чего, - фыркнула я, но уже без иронии.
- Пока у меня еще есть время, я обязан решить, как мне защитить тебя, - продолжил он серьезно. – Пять лет – большой срок, если речь идет об угрозе твоей жизни. Ты в опасности, а я с завтрашнего дня не смогу быть рядом и присматривать за тобой…
- Так-так, - я резко вырвалась из его рук, подбоченилась. – Ничего не понимаю! Куда это ты собрался на ближайшие пять лет и что мне угрожает? Преследование твоего Клана, желающего убрать меня?
- Нет, у Клана к тебе больше нет претензий, Шеба. Я об этом позаботился. Мое наказание в какой-то мере станет и твоим… Не хмурься, я сейчас все объясню. Понимаешь, я – сын Лорда, и казнить меня за столь незначительный в глобальных масштабах проступок, естественно, никто не станет. Но кара – обязательна, пусть и символическая. Таковы наши законы. Старейшины сошлись на том, что ближайшие пять лет я проведу в заточении, лежа в каменном саркофаге в подвале отцовского замка, без пищи и права на общение с другими вампирами, даже с родственниками. Среди Кланов такое наказание называется Тихим Безумием. Многие заточенные сходят с ума, не выдерживая многолетнего одиночества, голода, телесных и душевных мук… Нет, заживо погребенные вампиры не умирают, но со временем тела их высыхают, а разум впадает в подобие забытья – и при этом пленники невыносимо страдают… Я рассказываю тебе об этом не для того, чтобы вызвать твою жалость, нет – но ты должна быть готова к тому, что может с тобой произойти. Видишь ли, котенок… поскольку теперь мы телепатически связаны и контакт усиливается в ночное время, ты будешь испытывать часть моих страданий, чувствовать меня на любом расстоянии. У нас будут общие сны, мысли, ощущения. Не всегда и не так сильно, как если бы ты испытывала муки заточения на себе, но и это будет далеко не приятно. Я хочу, чтобы ты постепенно научилась «закрываться» от меня, гнать прочь мысленный зов. Старейшины знали, что делали, объявляя свое решение. Знали, что и ты будешь страдать… Я настаивал на том, чтобы тебе оставили жизнь, и добился согласия. Между прочим, твой брат тоже просил за тебя.
- Не может быть! – воскликнула я с горькой иронией. – А ведь еще сегодня он был готов выпустить мне кишки – в угоду ненаглядной Урсуле! Семейка клыкастых уродцев, пиявки недоделанные…
Губы Люция тронула легкая усмешка. Он склонил голову, и глаза его мягко замерцали – словно лунный свет отразился в черной воде.
- Вижу, тебя ничто не способно изменить, котенок. Даже став одной из нас, ты по-прежнему ненавидишь вампиров…
- Люций, многие люди ненавидят друг друга, хотя они – одной расы. Почему такого не может быть и между кровососами? Принадлежность к тому или иному биологическому виду не избавляет нас от законов морали, не так ли? И я никогда не протяну руки помощи вампиру, который этого не заслужил – будь он трижды моим собратом по крови! Помнится, когда я еще была человеком, я пыталась спасти крошку Лолли – наплевав на то, кто он такой. Черт, да я даже шею ему подставила!
- Ты и себя тогда спасала, - заметил вампир. – Но ты права: никогда не понимал твоей странной привязанности к Лолиту…
- …Как и я – твоей привязанности к Рэй, - буркнула я и прикусила язык: не хватало еще, чтобы этот надменный кровопийца убедился в моей ревности и окончательно распоясался. – Короче, оставим это. Если моя безопасность – единственное, что тебя сейчас волнует, можешь успокоиться – на днях я улетаю туда, где мы с Виком сможем быть вместе… Это один из островов-колоний для вервольфов. Там меня искать не будут. Ты доволен?
- Что ж, примерно такого поворота событий я и ожидал, - помолчав, сухо ответил он. – Ты вернешься к Виктору… Да, он и его друзья сумеют тебя защитить. Но ты уверена в своих к нему чувствах, котенок? Ты любишь его? Любишь так же, как меня, всем сердцем, без памяти, до потери пульса? Сумеешь ли ты забыть меня, будешь ли счастлива в его объятиях?