Особенные. Элька (СИ) - Ильина Ольга Александровна. Страница 57

— А ты хочешь знать?

— Конечно.

— Ну, хорошо, слушай. Я был на допросе, в особом отделе. Не самое приятное времяпровождение, особенно, если знаешь, что тебя сейчас будет допрашивать собственный брат.

— Тот, который исчез с родового древа?

— Да. И то, что мы родственники не помешало ему залезть ко мне в голову.

— Это больно?

— Раз в десять хуже, чем то, что я проделал с тобой на уроке.

Я поежилась. Тогда мне было очень больно, а если помножить это в десять раз. Брр. Бедный Егор.

— Я уже говорил, что не нуждаюсь в жалости.

— Почему?

— Потому что это признак слабости.

— Для меня ты самый сильный. Жить в такой семейке и не сойти с ума… прости, я что-то не то ляпнула.

— Эль, моя семья действительно сильно отличается от твоей. В моей признают власть, силу, и чем ты сильней, тем больше к тебе уважения. А такое понятие, как любовь, нежность, жалость, в моем мире его просто нет.

— Тогда тебе стоит послать к черту такую семью и завести новую. Хочешь, я буду твоей семьей? Буду волноваться, переживать, иногда кричать на тебя и ругать за опоздания.

— Обещаю не опаздывать, — улыбнулся он.

— Я не шучу вообще-то, — немного обиделась я, на то, что он не принял мои слова всерьез. Ведь все, что я сказала — правда.

— Прости, я знаю. Просто надо привыкнуть.

— А еще я буду тебя пилить, встречать со скалкой, если ты задержишься и грозно спрашивать: «Где ты был?»

— Я не против.

— Правда?

— Честное пионерское.

— Ты издеваешься?

— Над тобой? Никогда, — уже без всяких шуток проговорил Егор, наклонился ко мне так близко, что пришлось отступить. Как-то незаметно я оказалась зажатой между ним и машиной и, признаюсь, меня все устраивало.

— Если ты со мной, — прошептал он и поцеловал меня в шею, — То я хочу. Продолжил он и поцеловал туда, где бьется пульс.

— Чтобы ты.

И снова поцелуй, едва уловимый в губы.

— Всегда.

— Всегда? — выдохнула я, когда руки проникли под куртку.

— Всегда.

— Что всегда?

— Всегда была.

Я тоже вспомнила, что у меня есть руки и решила ими воспользоваться. Провела по его рукам, достала до груди, переместилась на шею и коснулась завитков на затылке. Он вздрогнул даже. И не впервые, но только сейчас так близко я увидела, как могут загораться его глаза. Словно вспышка жара, которая коснулась и меня. Передалась через поцелуй, ускоряя пульс, заставляя прижиматься все ближе, отвечать на поцелуи и забыть, что такое осторожность.

Я даже не представляю, как мы оказались в подъезде. И если бы вахтерша была на месте, она бы меня отрезвила. Но ее не было, зато в лифте было очень жарко. Особенно, когда тебя так целуют. Мысли путались, застилаясь чем-то другим, непонятным и неизведанным. Я не знала, что так называют желание, что это страсть, или разбушевавшиеся гормоны, которые сейчас захватили всю меня, и, если бы Егор не остановился… я бы, наверное, сама не смогла.

— Так хочется. — прошептал Егор, — Забыть об осторожности, о твоих родителях, о том, кто мы есть.

— И мне.

— Но я не стану торопить.

— И не надо.

— А кто говорил, что не готов? — заметил Егор.

— Ты здорово умеешь переубеждать.

— Даже так?! — он смотрел и… как там в женских романах пишут? Пожирал меня глазами. А я таяла, как масло на сковородке, теряя контроль, разум, саму себя, — В воскресенье, я отвезу тебя в одно место. Туда, где будем только мы.

— Свидание?! Вообще-то теперь я должна тебя на свидание пригласить. Ты устроил целых два. А я привыкла отдавать долги.

— Хм, у меня еще никогда не было такой сладкой должницы. Ты пахнешь яблочным пирогом.

— Да это мама Кати пирог пекла, — не думая, ответила я, а Егор мгновенно напрягся, словно его переключили.

— Какой Кати?

— Той самой.

— Ты что, к ней домой ходила? Эля?! Ты знаешь, кто ее отец?

— Пожалуйста, не ругайся. Я его не встретила. Правда.

— Тогда что ты там делала? Вы же враги навек.

— Были врагами.

— А теперь нет?

— После всего, что она мне сказала… скорее мы даже подруги, — созналась я. И рассказала все Егору. Точнее почти все, за исключением всего, что связано с моим прошлым и клубом. Егор не Катька. С него станется устроить за мной круглосуточную слежку, лишь бы я не полезла в еще большие неприятности. Он выслушал очень спокойно, даже немного равнодушно, но только с виду. А потом пришла его очередь говорить.

— Ты понимаешь, чем рискуешь? Ты понимаешь, чем я рискую, оберегая тебя. Эля, сокрытие искры — преступление.

— К чему ты это говоришь?

— К тому, что ты постоянно рискуешь жизнью, моей, своей, неважно чьей.

— Да?! Тогда почему бы тебе не пойти и не сдать меня своим родственникам. Уверена, ты не просто спасешь свою шкуру, но и рейтинг в их глазах повысишь. Из регистратора сразу в.

Он замахнулся. А меня заколотило, от того, что натворила, настолько забылась, настолько перешла черту, что заставила и его перейти свою.

— Прости, прости Егор я.

— Запомни раз и навсегда. Я никогда и никому тебя не отдам, — прочеканил он со своим пугающим спокойствием и ушел. А я даже остановить его не могла. Нет, это не просто ссора. Это катастрофа, которую я сама же и устроила. Идиотка. Вот кто меня за язык тянул? Кто? Ведь знала же, как для него болезненна эта тема и ударила. Сама не поняла как, но сделала больно.

Я вытащила телефон, зная, что по лестнице уже его не догоню. Лихорадочно стала набирать номер, слабо надеясь, что он вообще мне ответит. Глотая глупые слезы, я вновь и вновь набирала его номер. Гудки шли, но он не отвечал. Ни сейчас, ни через десять минут, ни через полчаса, ни через час. Родители, конечно, заметили, но при них я хотя бы держалась. И перед крысом тоже. Он, как я вошла в свою комнату, просто жаждал наорать, а лицо увидел и махнул рукой, то есть лапой. Наконец, полпервого ночи Егор поднял трубку.

От волнения и страха я начала заикаться. Пульс подскочил настолько, что застучало в висках. Я, как представлю, что между нами все кончится, как представлю, что его больше не будет в моей жизни, что я больше никогда не смогу к нему прикоснуться, обнять, почувствовать биение его сердца рядом с моим, ощутить вкус поцелуя. Зачем мне такая жизнь? Зачем мне жизнь без него? Нет. Без него ничего не будет. Меня не будет.

— Прости. Егор, мне так жаль.

— Успокойся, я тоже слегка переборщил.

— Я на самом деле так не думаю. Пожалуйста.

— Мне надо остыть. Да и тебе тоже.

— Но… но мы ведь еще.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не бросай меня, Егор. Я не могу без тебя жить. Мне плохо без тебя, меня ломает, словно я наркоманка. И слезы текут не переставая, и страшно услышать холодное: «Нет» в трубке, потому что иначе, мое сердце перестанет биться, и я умру. Не бросай меня, Егор.

— Успокойся, мне просто нужно побыть одному.

«И ты решишь, что со мной слишком много проблем» — хотелось крикнуть мне.

— Егор, пожалуйста.

— Ты что, плачешь?

— Немного. Просто это наша первая крупная ссора.

— Поверь мне, она не последняя, — ответил он, а я улыбнулась. Сердце снова забилось, почти запело. И я не сдержалась.

— Я люблю тебя, Егор.

Он не ответил, но я не ждала, скорее в шоке пребывала от тех страшных слов, которые ему сказала. Для меня они были искренними, так я чувствовала сердцем, но он. Я дура, я настоящая идиотка. Ну, кто, кто признается парню в любви на третий день после первого свидания? Только такие идиотки, как я. Нет, мне точно надо памятник ставить по тупости, а еще по трусливости. Потому что, когда до меня дошло, что я сказала, не нашла ничего лучше, чем нажать кнопку отбоя и отключить телефон. А потом изводить себя всю ночь, страшно желая снова включить его. Это же надо было мне так влипнуть.

— Поздравляю тебя, Эля. Ты самая тупая тупица из тупиц, — сказала я своему отражению в зеркале.

— За что ты себя так? — спросил внимательно подслушивающий Крыс.