Алмазный эндшпиль - Михалкова Елена Ивановна. Страница 38

– Скоро у нас будут записи с камер наблюдения во всем районе, – сказал ему руководитель группы. – Попробуем узнать, куда он делся после того, как вышел из «Падишаха». И неплохо бы понять, где он сподобился такую физиономию нарисовать. Художник!

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

По проспекту неторопливо шел вальяжный мужчина в плаще и шляпе. День с утра выдался ветреный, с брызгами холодного дождя, поэтому плащ и шляпа никого не удивляли. Посмотрев на небо, мужчина остановился, встряхнул над собой зонт – и черный купол раскрылся над ним. Господин в шляпе поправил свой головной убор, чуть надвинув его на лоб, и немного опустил зонт вперед. Разумеется, только для того, чтобы на его лицо не попали дождевые капли.

Людей с зонтами в этот день на проспекте было много, и человек, сидевший в машине возле салона «Афродита» и следивший за магазином Мони Вермана, не обратил внимания на посетителя в шляпе. А если бы и обратил, лицо визитера было прикрыто краем зонта.

Посетитель поднялся по ступенькам, уверенно вошел в салон. Сложенный зонт он повесил на руку и огляделся. Две покупательницы возле правой витрины выбирали украшения, советуясь с высоким рыжим консультантом, и до вошедшего доносился их негромкий смех. С другой стороны был отгорожен небольшой закуток со стеклянной перегородкой. Через стекло посетитель видел две фигуры, склонившиеся над своими столами в одинаковой позе: толстенького коротышку с круглой, как озеро, лысиной, и коротко стриженную брюнетку с точеным профилем.

Из какой-то подсобки вынырнул еще один толстячок, – копия того, застекольного, – выжидающе взглянул на клиента.

– Здравствуйте. Я могу вам помочь?

– Можете, – согласился тот. – Вы – Верман?

Толстячок помолчал, изучая посетителя. Под пристальным взглядом тот почувствовал себя не совсем уютно. Небритость, манера держать зонт, красные костяшки пальцев – ничто не ускользнуло от внимания толстячка.

– Я – Верман, – сказал он наконец. И, понизив голос, утвердительно добавил: – А вы – перевозчик. Идите за мной.

Моня скользнул в кабинет, и посетитель последовал за ним.

Если бы парень в машине внимательно наблюдал за салоном, то заметил бы, что человек в плаще и шляпе не вышел оттуда ни через час, ни через два. Но наблюдатель уже изрядно устал, и ему было не до того, чтобы считать клиентов. Поэтому о необычном визитере никто не узнал: ни шеф службы безопасности Хрящевского, ни его подчиненные.

… – М-да, хорошенькие новости вы нам принесли!

Моня строго посмотрел на курьера. Тот только что обрисовал перспективы сотрудничества с Хрящевским, и Верман, послушав его, раскраснелся и обозлился, как будто это перевозчик был во всем виноват.

Они сидели в кабинете: Сема, Моня и Антон Белов. Майя с Яшей занимались покупателями. Верман закрыл в кабинете окна, а Дворкин прошел по комнате с длинным щупом, водя им по стенам. Щуп, похожий на длинный тараканий ус, не пискнул ни разу.

– Да успокойтесь уже, Сема, успокойтесь! – прикрикнул Верман. – Третий раз проверяете на прослушку! Жучков здесь нету, никто вас не услышит. Можете смело нести любую ахинею.

Вместо ответа Дворкин нацелил тараканий ус на Моню.

– А ведь вы, Верман, тот еще жук, – задумчиво проговорил Сема. – Почему же не пищит?

Моня страдальчески закатил глаза.

Антон наблюдал за ними с любопытством. Положение этих двоих было аховое. Если у ювелиров и были сомнения в том, оставит ли Хрящевский их в покое по завершении этой истории, Белов сделал все, чтобы их развеять. Кажется, у него получилось. Они поверили ему, потому что не хуже Антона знали, на что способен Хрящ. Он видел, что оба ювелира в действительности панически боятся Хрящевского, боятся куда больше, чем сам Антон.

Но эти два колобка все равно шутили и подначивали друг друга. Ни один из них после короткой речи Белова не схватился за голову, не ударился в истерику… Да что там – они даже не помрачнели!

«Что им, жить надоело? Или все-таки они не до конца осознали, что их ждет?»

– Послушайте, – как можно убедительнее сказал Антон, – я несколько лет работал на Хряща. Он – бульдозер! Не умеет огибать углы и едет только напрямик. Ему вас обоих раздавить – раз плюнуть. Поверьте мне, он устранит вас, как только вы станете ему не нужны. Конечно, для нас самое простое решение проблемы – силовое, но сейчас это почти невозможно осуществить. Так что перевес на стороне Хрящевского. Я понятно говорю?

Мягкостью интонации он постарался искупить жестокость сказанного.

– Мы верим вам, молодой человек, – заверил его Дворкин. – Действительно, некоторые из нас питали кое-какие иллюзии на свой счет… – он метнул уничижительный взгляд на Вермана. – Но достаточно оказалось побеседовать с вами, и все стало ясно.

Моня незаметно изучал перевозчика. «Боже ж мой, с кем связалась Марецкая? Совершенно неинтеллигентное лицо! Курьер! Пф-ф! Но глаза неглупые, вовсе даже не глупые…»

Верман не признался самому себе, что этот мужчина, с такой легкостью перевоплотившийся из солидного покупателя в мрачного небритого типа, его немного пугал. Он не мог его понять. Перед ним сидел непроницаемый человек, и заглянуть чуть глубже его оболочки Моня не мог, как ни старался. Он видел лишь, что этот тип далеко не дурак, но не понимал, чего курьер хочет от них. А тот хотел, иначе бы не пришел. Может быть…

Лицо Вермана просветлело: он решил, будто понял, что движет их гостем.

– Я оценил вашу любезность, – вкрадчиво начал он. – Вопрос в том, во сколько ее оценили вы.

И выделил: «во сколько».

В глазах курьера мелькнула усмешка. Моня вдруг почуял, что сейчас услышит что-то очень неприятное, даже оскорбительное. Но снова ошибся.

– Я не намерен за ваш счет поправить свое финансовое положение, если вы это имели в виду, – улыбнулся перевозчик, показывая, что оценил шутку. – Я лишь предлагаю объединить усилия. У нас с вами общий враг. И меня, и вас ждет один финал, если мы попадемся ему в руки. Разница между нами лишь в том, что за мной ему нужно охотиться, а вы уже сидите в его клетке и ждете развязки. От вас мало что зависит.

Дворкин с досадой крякнул.

– И что вы предлагаете? Думаете, мы не говорили об этом? Видите ли, мой юный друг, Николай далеко не идиот, он все неплохо продумал. Со дня на день Аман Купцов обратится к Моне с заданием: без всякой спешки подобрать ему дюжину бриллиантов. И не какие-нибудь бразильские, а с хорошей историей.

– Почему именно дюжину?

– Можно и больше, но двенадцать – счастливое число Станислава Коржака. Итак, нужны бриллианты. И в этом самом месте запланирован выход Мони Вермана. Он с честным лицом заявит Аману, что у него на примете есть подходящие камни. Как раз такие, какие требуются.

– Вот такое удивительное совпадение, – злобно пробурчал Моня себе под нос.

– Молчите, Верман, дайте мальчику послушать. Конечно, Аман удивится, но и обрадуется. Он доверяет Моне в ювелирных делах больше, чем самому себе. Моня получит от него деньги и благословение на совершение сделки – и отправится в Цюрих.

– Почему именно туда? – перебил Антон.

– По легенде, которую сочинил для него Хрящ, в Цюрихе обосновался коллекционер, потихоньку распродающий свою коллекцию. Таки он и впрямь там живет, об этом может узнать любой. Поэтому никаких подозрений у Амана не возникнет. Он даст Моне немного денежек – миллионов пять-шесть – и станет ждать его возвращения.

– А в Цюрихе? Не будет же Моня встречаться с настоящим коллекционером?

– Он встретится с тем человеком, которого подставит ему Коля Хрящевский, – терпеливо разъяснил Дворкин. – И возьмет у него партию крупных, но очень паршивых бриллиантов. Обратите внимание, что Коля Хрящевский еще и неплохо заработает на этой сделке!

– А Моня Верман привезет Аману двенадцать камней, которые постыдилась бы брать даже ювелирная лавка на Курском вокзале, – угрюмо подтвердил Моня, – и вручит под видом первого сорта.