Помоги мне исполнить мечты (СИ) - Либерт Таисса. Страница 74

«Зачем она вернулась?» — вертелось у меня в голове. Но я её не боялась, у меня все еще есть компромат на эту девчонку. Да и не думаю, что Стейси настолько глупа, чтобы рисковать своей репутацией. Но, чтобы не было сомнений, я задаю вопрос:

— Что тебя сюда привело? Мы, кажется, договорились. — Большинство голосов стихло, здесь уже не стоял прежний гул; лишь немного голосов говорило что-то, все остальные прислушивались.

— Не волнуйся, — сказала она. Стейси была от меня в нескольких шагах. — Я просто провожала друга. — Она проходит совсем рядом со мной, а когда же мы сравниваемся, то останавливается, склоняется надо мной и шепчет мне на ухо: — Я говорила, что мы с тобой ещё поквитаемся, сучка?

Мне стало не по себе. Испуганно я уставилась в одну точку, куда-то в толпу, глядя перед собой. Пока Стейси шептала мне эти слова, я стояла, как окаменелая, а по телу бежали мурашки.

— Удачного дня, Эмили! — бросила она мне в спину и залилась хохотом.

Кольцо вокруг окна всё никак не разжималось. Там что-то происходило, какие-то действия. А затем я услышала слабый голос из толпы, заикающийся и неуверенный. «Эмили? — спрашивал он. — Мне… мне… кажется это знакомым, — прозвучала ещё фраза». Люди начали медленно расступаться перед человеком, искавшим путь наружу. И я выронила учебники из рук. Трясущимися руками начала собирать принадлежности, рассыпавшиеся по полу, ничего не соображая. Как это возможно?! Как это могло произойти?!

Парень шёл, прихрамывая, прямо ко мне. Его пепельно-золотистые волосы блестели в лучах весеннего солнышка. Он был точно таким же, как и раньше — ни единого шрама или изъяна после аварии, кроме прихрамывания. Я не могла понять, как он так быстро оправился. Всего за четыре месяца! Наклонившись, парень произнес:

— Я… Меня зовут Брэдли Уайт. Мы раньше не встречались? — Голос его, дрожащий, измученный, с заиканием, таил что-то в себе. По нему одному я сразу поняла — теперь передо мной стоит совершенно другой человек. Человек, который боится. Человек, который умеет сочувствовать. Человек, который начал новую жизнь с чистого листа.

До меня не сразу дошло, что он обращается ко мне. Всё было словно во сне. А затем я поняла: он ничего не помнит, совершенно ничегошеньки. Ведь если бы он помнил хоть какие-нибудь моменты, связанные со мной, то задумался бы: подходить ко мне или нет. Да и я думаю, что он бы придумал что-нибудь, чтобы отомстить мне. Но сейчас он был похож на чистое, немного запуганное, непорочное существо.

— Д-да, — пролепетала я испуганным голосом. — Мы были знакомы.

— Я… Я думаю. — Брэд скривился и потер двумя пальцами висок. — Ты мне что-то напоминаешь. Воспоминания. — Его фразы звучат отрывисто, с большими паузами, от чего сразу становится ясно — речь ему даётся с трудом. — Ты… Ты не могла бы мне что-нибудь рассказать?

Мне хотелось ударить себя, залепить пощечину, чтобы я очнулась. Это сон, просто очередной сон. Зачем я с ним разговариваю, ведь он даже не достоин этого? И почему сейчас весь страх улетучился? Я не чувствую себя в опасности, даже после всего, что сделал этот человек раньше. И мне жаль. Мне его очень жаль. Он теперь калека, хоть и отчасти. Видимо, та девушка, которая сообщила нам с Лондон новость об аварии, была, действительно, права: у Брэди Уайта мозги сварились, и теперь он ничего не помнит, говорит, словно отсталый, хромает. Не удивлюсь, если и еще какие-нибудь явные дефекты в нем обнаружатся.

И я почувствовала укол совести. А ведь он теперь точно такой же, как и я.

— Прости, но я не могу. — Что-то на душе лежало. Тяжелое и одновременно вязкое. Оно тяготило меня, и я увязала в этой тяжести. Я не могу кого-нибудь спасти, как и не могу помочь, ведь я сама жду помощи. И поэтому я быстро ушла прочь, не оглядываясь, идет ли по моим пятам Лейла.

Вероятно, Брэд весь день искал со мной встречи, потому что я постоянно видела его рядом, хотя и с кем-нибудь из его друзей: в основном, это был Гарри. Теперь Брэдли Уайту, одному из лучших футболистов, одному из самых богатых и популярных учащихся школы, отлично успевающему за школьной программой ученику, приходиться ходить с сопровождающим, который помогает ему во всех его потребностях. Брэд даже сам нормально держать вилку с ложкой в руках теперь не может, не говоря уже о ручке. Хотя, как я поняла, зрительная и слуховая память сейчас у него довольно хорошо развита, пусть он и не помнит много из прошлого.

Я знала, что он старается поговорить со мной, выудить хоть малую долю той информации, которую он забыл. Но я не понимала в чем проблема. Разве он не может расспросить обо всем у других? Как по мне, то люди знают обо мне больше, чем я сама, ведь их всех так интересуют сплетни и жизни других.

Урок физкультуры вызывает у меня море неприятных воспоминаний. Чувствовала я себя не очень хорошо, — голова кружилась, немного подташнивало — потому посетив лазарет, я получила освобождение от занятий физкультурой на сегодня.

Сидя на стадионе, я смотрела, как остальная группа наматывает круги, они готовятся к кроссовому зачету. Ветер дул довольно сильно. Прохладно. Мне не очень нравилась погода в городе, где я родилась и выросла, ведь здесь, грубо говоря, всего три времени года: лето и весна с осенью, хотя последние друг от друга отличить почти нельзя. Но вопреки всему мне очень нравилась ранняя весна в Калифорнии: на деревьях появляются почки, если долго нет похолодания, сюда раньше всех прилетают перелетные птицы, и травка часто-часто начинает всходить на газонах.

Я думала о том, что раз вишни уже зацвели, то к концу марта или середине апреля они и вовсе все отцветут. А тополя в этом году начнут обрастать пухом еще в мае, если ни раньше.

На одной из перемен я сидела на газоне перед школой и смотрела, как что-то странное происходит на пришкольном участке. И спросила у кого-то: «А что происходит?». Ученики, надев форму бойскаутов, бегали туда-сюда, кто с лопатой, кто с хворостом, кто со свернутой в рулон тканью — только позже я поняла, что это палатка. Одни учились ставить палатки, другие — рыть ямы для костров, третьи занимались подготовкой к эстафетным состязаниям. У каждого было своё определенное задание. Было очень приятно наблюдать за их суетой, за тем, как виднеются искорки только-только зажженного костра и как клубится пар из чей-то кастрюльки. И кто-то мне ответил: «Это ежегодный турслет. Да и заодно наши ребята к предстоящему походу в лес готовятся». Во мне что-то загорелось: огромное желание стать частью этой суеты. Понимая, что в этом мероприятии у меня уж точно нет возможности поучаствовать, я все равно записалась в клуб бойскаутов в надежде, что что-нибудь мне выпадет.

И вот я все также сидела на стадионе, смотря в одну точку, и грезила о запахе костра, о тепле чьего-либо тела в одной палатке со мной, о тяжеленных рюкзаках с провизией. Но самое главное — о лесе. Я всегда любила лес. Иногда мне кажется, что стоило мне родиться каким-нибудь лесным зверьком: волком или лисой, к примеру. И тогда лес всегда был бы рядом со мной. Наверное, я бы так и продолжала мечтать об этом, если бы меня не выдернули из прекрасного мира грез.

— Можно? — спросили меня. И я обернулась на голос. Брэд. Он стоял передо мной в какой-то неестественной позе, как сломанная кукла, и он был один. Не зная, что ответить, я просто кивнула в знак согласия. Вроде бы в этом нет ничего особенного.

Я чувствовала себя опустошенной несмотря на прекрасные думы о лете, о лесе, о природе. Как бы мне хотелось отвлечься и не вспоминать обо всех напастях, пришедших на мою долю. Но я постоянно возвращалась к ним. Возвращалась к своей болезни, которая прогрессировала с каждым днём; скоро она разрастется и убьет меня. Возвращалась к мыслям об оставшихся пунктиках в списке. Возвращалась к осознанию того, что нужно всё рассказать Майки, ведь кто, если не я, это сделает? И возвращалась к Ив. На последних мыслях меня постоянно охватывала злость, сковывавшая моё сердце подобно льду.