Мадам Шарли - Келли Сахара. Страница 40

Шарли успокаивающе коснулась плеча девушки.

– Я знаю, Шарли, я знаю. Но я хочу этого. Хочу так сильно, до боли. А что, если я неправильно все понимаю…

– Моя дорогая, тут нечего понимать. Когда придет время, твое тело само скажет тебе, чего оно хочет. Твое сердце и твой разум знают, что Спенсер тот, кто тебе нужен, позволь своему телу следовать их велению, и, поверь, оно само подскажет тебе, что делать.

Элизабет вздохнула.

Дверь распахнулась, и в комнату вошли два джентльмена в экзотических одеждах.

Шарли и Элизабет уставились на них, разинув рты.

Тот момент, когда Джордан вошел в комнату и увидел Шарли, сидящую на полу, одетую в летящий полупрозрачный шелк, навсегда отпечатался у него в памяти. Ощущение было такое, словно кто-то покопался в самых сокровенных его желаниях и осуществил одно из них.

То, что на нем самом были лишь простыня с прорезью для головы и старый купальный халат с отрезанными рукавами, ничего решительным образом не значило.

Он опустил покрывало до самого пупка в надежде, что его Шарли понравится то, что она увидит. Он знал, что она любит ласкать и трогать его грудь… так что вполне можно было поманить ее видом всех любимых ею игрушек… ну, или почти всех.

Спенсер пошел еще дальше, соорудив головной убор из куска ткани и какого-то шнурка. Когда его светлые волосы были прикрыты, он в точности напоминал варвара, обитающего в пустыне. Игрушечная кривая турецкая сабля, которую он заткнул за пояс, совершенно не портила образ.

Джордан мысленно пожалел, что сабля у них была только одна. Он тоже хотел ее надеть. Черт.

Однако ему стало легче, когда он заметил, что Шарли глаз от него отвести не может.

Его плоть ожила, и Джордан тут же осознал все удобство свободного одеяния, которое он соорудил для себя.

В покрое арабской одежды было много положительного, и не последним из преимуществ было то, что она помогала скрыть признаки здорового возбуждения. По крайней мере, на какое-то время.

Оправившись от потрясения, девушки подвели своих шейхов к подушкам и усадили их, стараясь при этом подражать покорному поведению рабынь.

Правда, приказы, которые Элизабет отдавала в отношении того, где сесть и что есть сначала, подпортили образ рабынь, но иллюзия восхитительного подчинения с их стороны осталась.

От тлеющего сушеного шалфея, разложенного в разных уголках комнаты на специальных подставках, исходил тонкий аромат. Элизабет осторожно налила всем свой особый чай.

Она где-то достала маленькие восточные чашечки без ручек и протянула каждому напиток, обхватив пиалу двумя руками.

Они поудобнее устроились на подушках, предварительно вволю повозившись и посмеявшись, и начали потягивать чай.

Брови Спенса взметнулись вверх после первого же глотка, и он бросил быстрый взгляд на Джордана.

Джордан без труда понял, что его друг имеет в виду. Качество чая превзошло его ожидания.

– Я восхищен, Элизабет. Твой настой не только настоящий, он еще и обладает поистине приятным вкусом.

Элизабет вздернула носик.

– Я заслуживаю только лучшего, сэр Спенсер. Меня удивляет то, что вы сомневались в качестве полученного мной подарка…

Шарли молча пила чай, а Джордан за ней наблюдал. Он решил, что напиток был вполне сносным. На вкус он сильно напоминал свежескошенную траву с несколькими стебельками добавленных в нее ароматных растений, но он вполне мог это вынести.

Он осушил свою чашу и не стал протестовать, когда Элизабет подлила еще чая с настоем ему и всем присутствующим.

Они поглощали угощения с подносов, сервированных слугами. Хотя Спенс и утверждал, что для полноты картины они все должны есть тушеную баранину из одной миски, причем делать это нужно было руками, никто не желал заводить иллюзию настолько далеко.

Вместо этого они наслаждались простой трапезой, состоящей из сыра, хлеба и фруктов, которую приготовили повара Джордана.

Джордан улыбнулся, когда Шарли, войдя в роль наложницы, с энтузиазмом преподнесла ему виноградинку, которую он съел прямо из ее рук.

По телу его прошла дрожь желания, а его жезл еще больше затвердел под одеждой. Он внимательно окинул Шарли взглядом и заметил, как набухают ее соски под тонким слоем шелка.

Спенсер тоже наслаждался пиршеством, уговаривая Элизабет предложить ему кусочек фруктов губами. Что неизбежно привело к быстрому поцелую.

Только Джордан со своего места видел, как рука Спенса легла на грудь Элизабет, когда он нагнулся к ней за своим лакомством.

Сексуальное напряжение в комнате росло по мере того, как пары фимиама становились все ощутимее.

Шарли потянулась за персиком и откусила от него, позволив соку свободно стекать по губам на подбородок.

Против такого вызова Джордану было не устоять. Он подтянул ее подушку поближе к себе и наклонил голову к ее лицу.

– Позволь мне быть твоей салфеткой, Шарли, – выдохнул он, положив руку ей на затылок.

Он зарылся пальцами в золотистые пряди и осторожно слизнул языком остатки сока с ее рта и подбородка.

Она чуть слышно застонала и заерзала.

Рядом с ним Спенс вовсю развлекался с Элизабет. Он укладывал виноградинки ей на шею и собирал их губами, смеясь, когда они падали к ней на колени.

Через несколько мгновений Элизабет уже лежала на большой подушке, а Спенс занимался поисками потерянной виноградинки в ложбинке между ее грудей. Причем делал он это ртом.

Смех Элизабет, которым она явно поощряла его действия, эхом отзывался в комнате.

– Шарли, – сказал Джордан, просто для того, чтобы насладиться звуком ее имени, – мне нравится, когда у тебя распущены волосы… – Он поднял руку и провел по ее волосам так, что они заструились между его пальцами.

– Мне нравится, когда ты так делаешь, Джордан, – ответила Шарли и прикрыла глаза, очевидно получая огромное удовольствие от этого ощущения.

– Правда?

Она кивнула и улыбнулась, когда откуда-то сбоку донесся вздох Элизабет. Видимо, Спенс тоже делал ей что-то приятное.

– Я рад, что тебе нравится, Шарли. А что еще из того, что я делаю, ты любишь? – Теперь он обводил ее ухо языком, погружая его глубоко в ушную раковину, пробуя ее на вкус, дразня, отчего Шарли задышала чаще. Джордан знал, что с каждой секундой его член твердеет все больше и больше, и ему казалось, что сквозь аромат благовоний он ощущает и запах, свидетельствующий об ответном возбуждении Шарли.

От одной только мысли об этом возбуждении у него на секунду помутилось перед глазами, а в голове возникли сексуальные образы.

Он наклонился и пальцами затушил свечи за ее спиной, одну за другой так, что их сторона стола осталась в тени.

Краем глаза он отметил, что Спенс увлек Элизабет в затененное пространство между двумя диванами на противоположном конце комнаты.

Он усмехнулся. У двух старых вояк было одно на уме: я сейчас никуда не собираюсь идти, но будь я проклят, если позволю кому-нибудь смотреть. Джордан никогда не стал бы рассказывать об этом Шарли или Элизабет, но они со Спенсом уже пару раз проделывали подобные номера во время веселых попоек. Условия солдатского быта редко давали возможность уединения, а монахами они никогда не были.

Однако сегодня он был с Шарли. И она заслуживала самого лучшего. Он подвинул ее и свою подушки назад так, что они оказались в дальнем конце комнаты.

Несмотря на царивший в гостиной полумрак, Джордан заметил блеск в глазах Шарли и мерцание ее белоснежных зубов, когда она ему улыбнулась.

Он уложил ее на спину так, что ее волосы рассыпались по подушке.

– Джордан, – прошептала она. – Джордан, любимый.

– Я здесь, моя милая. – Ее слова тронули его до глубины души, в голове звенело от пьянящей смеси радости и желания. – Джордан, прикоснись ко мне. – Шарли дотронулась до его плеча и пробежалась пальцами вниз, пока не нащупала его ладонь.

Она притянула ее к шелку на своей груди и не отпускала.

– Покажи мне как, любимая. Покажи мне, что тебе приятно… – Он чуть сжал ее грудь, а потом убрал руку, слегка потянув шелковую ткань, которая поддалась, обнажив бледную округлость с темной ареолой соска.