Воронья дорога - Бэнкс Иэн М.. Страница 6

– Это еще кто такие, Даррен?

– Вумблы, мистер Макхоун. Уимблдонские вумблы.—Даррен Уотт держал за руку младшего брата Дина, а тот таращился на Макхоуна; казалось, малыш вот-вот расплачется.– Мистер Макхоун, а они-то есть?

– Конечно есть,– кивнул отец Прентиса.– Ты же видел их по телевизору, верно ведь?

– Ага.

– Ага! Ну так они, значит, существуют. Настоящие куклы.

– Но ведь они по-настоящему настоящие, а?

– Нет, Даррен, они настоящие не по-настоящему. Настоящие обитатели настоящей Уимблдонской пустоши – это мыши и птицы, ну, может, еще лисы и барсуки; никто из них одежды не носит и не живет в опрятной норке с мебелью. Это одна тетенька придумала вумблов и сочинила про них сказки. А другие люди наделали по этим сказкам телевизионных передач [10]. Вот что настоящее.

– Вот, я ж тебе говорил! – Даррен затряс ручонку брата.– Они ненастоящие.

Дин заплакал, закрыв глаза и скривив рожицу.

– О господи! – вздохнул Макхоун, не переставший изумляться тому, с какой быстротой детское личико из персика превращается в свеклу. Его младшенький, Джеймс, только-только прошел этот этап.

– Дин, успокойся! А ну-ка, орлы, вперед, посмотрим, удастся ли нам покорить эту вершину! – Он поднял ревущего малыша – сначала пришлось уговорить, чтобы отпустил руку брата,– и посадил на свои плечи. И посмотрел в запрокинутые мордашки остальных: – Мы ведь уже почти на месте, ребята. Поглядим на пирамиду?

Большинство разными звуками выразили согласие.

– Ну, так вперед! Кто последний, тот будет тори! И зашагал по тропе. Дин плакал уже потише.

Остальные дети держались кто по бокам, кто позади, смеялись, вопили, карабкались напролом через бурьян к пирамиде. Кеннет сошел с тропы и двинулся за ними, а затем, придерживая Дина за ноги, обернулся к Дайане и Хелен; те безмолвно, рука об руку стояли на тропинке.

– А вы почему не с нами?

Хелен, точно в таких же, как у сестренки, новых зеленых брючках, нахмурилась и покачала головкой:

– Дядя Кеннет, мы лучше сзади пойдем.

– Сзади? Почему сзади?

– А мы, кажется, и так —тори.

– Очень даже может быть,– рассмеялся он.– Но пока имеет силу презумпция невиновности. Пошли.

Близняшки переглянулись, а затем, все так же рука об руку, двинулись по травянистому склону за другими детьми, осторожно, сосредоточенно ступая по высокой жесткой траве. Дин снова заплакал в голос, наверное, решил, что братик и сестренка его бросили. Макхоун вздохнул и затрусил по склону вслед за детьми, ободряя их возгласами, подгоняя отстающих. Когда все добрались до пирамиды, он притворился, будто выбился из сил: шатаясь, уселся, картинно повалился на траву. Разумеется, перед этим поставил на ноги Дина.

– Ох-хо-хо! Вы слишком здоровые – куда мне до вас!

– Ха-ха-ха! Мистер Макхоун! – рассмеялся Даррен, показывая на него.—Тюря, вот вы кто!

Кеннет растерялся, но уже через несколько секунд сказал:

– А ведь правильно. Тюря, тетеря, тори.– И состроил смешную рожу.– Тори-тори-тараторит! – Он расхохотался, дети тоже засмеялись. Кеннет лежал на траве, дул теплый ветер.

– Мистер Макхоун, а зачем эти камни? – спросила Эшли Уотт. Она взобралась на середину пирамидки, которая была около пяти футов в высоту, выковыряла камешек и принялась разглядывать.

Кеннет перевернулся на живот, позволяя Прентису и Льюису усесться верхом и лупить его пятками, как лошадку. Малютка Уотт, сидя на пирамиде, постучала камешком о камешек, потом всмотрелась в белесую выщербленную поверхность того, что держала в руке. Кеннет ухмыльнулся. Он считал, что малютке не повезло. Ведь Эшли – мужское имя, так звали одного из героев «Унесенных ветром». Впрочем, если Уоттам охота давать детям такие имена, как Дин, Даррен и Эшли, то это их дело. Ведь могли быть и Элвис, Тарквиний [11] и Мэрилин.

– Помните про гуся, который бриллиант проглотил?

– Ага!

Он сочинял рассказы и один из них, про гуся и бриллиант, испробовал на детях. Жена это назвала маркетинговым исследованием.

– А почему гусь слопал бриллиант?

– Я знаю, дядя Кеннет! – Дайана Эрвилл подняла ручонку, пытаясь щелкнуть пальцами.

– Да, Дайана.

– Проголодался.

– Не-а! – пренебрежительно заявила Эшли с пирамиды, вовсю моргая.– Это для зубов!

– Есть захотел, вот и проглотил, ты, умница-разумница! – Дайана замотала головой, наклоняясь к Эшли.

– Стоп! – сказал Макхоун.– Вы обе отчасти правы. Гусь проглотил бриллиант, потому что гуси вообще так делают: глотают камушки, чтобы те попадали в… Кто-нибудь знает? – Он оглядел детей, стараясь не побеспокоить сидящих на нем Льюиса и Прентиса.

– Муксульный желудок! – выкрикнула Эшли, замахиваясь камнем.

Дайана пискнула и прижала ладонь ко рту.

– Да, у птицы есть мускульный желудок, это верно,– сказал Кеннет.– Но на самом деле алмаз попал в гусиный зоб, потому что гусям, как и большинству птиц, нужно держать в зобу, вот здесь,– показал он на себе,– мелкие камни.– С помощью этих камешков пища перетирается и лучше усваивается, когда попадает в желудок.

– Мистер Макхоун, а я помню! – воскликнула Эшли и прижала камень к груди, отчего ее поношенный серый джемперок не стал чище.

– И я, пап! – вскричал Прентис.

– И я!

– И я тоже!

– Вот и отлично.– Кеннет медленно перевернулся на бок, заставив Льюиса и Прентиса съехать с его спины. Затем сел; сыновья тоже сели.– Когда-то давным-давно у нас в Шотландии жили-были огромные звери, и они…

– А как они выглядели, пап? – спросил Прентис.

– Как? – Макхоун запустил руку в каштановые кудри, почесал в затылке.– Как… большие волосатые слоны… с длинными шеями. И эти огромные животные…

– Дядя Кеннет, а как они назывались?

– Они назывались… Хелен, они назывались мифозаврами и глотали камни… большие камни, которые опускались в зоб и там перетирали пишу. Это были очень большие животные и очень сильные, но они таскали в себе много камней и потому на горы не поднимались, а жили всегда в долинах и в море или озеро тоже не заходили, потому что плавать не могли, и от болота в сторонке держались, чтобы не утонуть. Но…

– Мистер Макхоун, а по деревьям они лазали?

– Нет, Эшли.

– Ага, я так и думала, мистер Макхоун!

– Умница. В общем, когда мифозавры становились старенькими и приходило время помирать, они все-таки поднимались на вершины холмов, невысоких, вроде этого, и ложились и спокойно умирали, а после смерти у них исчезали мех и кожа, а потом и внутренности рассыпались…

– Мистер Макхоун, а куда они девались, ихние мех и кожа?

– Куда девались… Эшли, они превращались в землю, растения, насекомых и другую мелкую живность.

– Ух ты!

– И в конце концов оставался только скелет.

Дайана ойкнула и снова прижала руку ко рту.

– А потом и он рассыпался в пыль, и…

– Мистер Макхоун, а бивни?

– Что, Эшли?

– Бивни. Они тоже – в пыль?

– Гм… Да. Да, в пыль. Все превращалось в пыль, кроме камней, которые звери носили в зобу. Камни оставались лежать большой грудой там, где умирал мифозавр,– Кеннет повернулся и хлопнул по большому камню, торчавшему из основания пирамиды.– Вот как они здесь оказались,– ухмыльнулся он (самому понравилось только что сочиненное).

– Ага! Эшли! Ты стоишь на том, что было у зверя в пузе! – закричал Даррен, показывая.

Эшли рассмеялась и спрыгнула, отбросила камень и принялась кувыркаться на траве.

Несколько минут стояли шум и гам, наконец Кеннет Макхоун глянул на часы и сообщил:

– Все, дети. Пора обедать. Кто-нибудь проголодался?

– Я!

– Я, пап!

– И мы, дядя Кеннет!

– Мистер Макхоун, а я могу целого миффасора слопать, чес-слово, могу!

Он рассмеялся:

– Хм… я не думаю, Эшли, что он окажется в нашем меню. Но ты не волнуйся.

Он встал и вынул трубку, наполнил чашечку табаком, утрамбовал.