Узы крови - Шелдон Сидни. Страница 73

– Мисс Рофф? Говорит дежурный охранник. В одной из лабораторий произошел взрыв. Лаборатория полностью разрушена.

Сон как рукой сняло.

– Пострадавшие есть?

– Да, мэм. Погиб один из научных работников.

Его имени можно было и не называть. Элизабет и так знала, кто это.

Инспектор Макс Хорнунг думал. В бюро трещали пишущие машинки, громко звучали голоса спорщиков, поминутно звонили телефоны, но Хорнунг ничего не видел и не слышал вокруг себя. Как компьютер, он был сосредоточен на одном. Мысли его занимала составленная старым Сэмюэлем хартия «Роффа и сыновей», согласно которой никто, кроме членов семьи, не мог контролировать его. Умно, думал Макс, но весьма чревато опасностями. Это напоминало ему о тонтине, страховом полисе, составленном в 1695 году банкиром Лоренцо Тонти. Каждый участник тонтина вносил равный со всеми другими паевой взнос, и, когда умирал, его паевые накопления переходили к наследникам. Возникал мощный стимул убрать с дороги партнеров. Как в «Роффе и сыновьях». Слишком велик был соблазн, ибо люди, получившие в наследство акции на миллионы долларов, не могли ими воспользоваться без общего на то согласия.

Макс выяснил, что Сэм Рофф был единственным, кто выступил против продажи акций на сторону. Теперь он мертв. Несчастный случай. Против выступила Элизабет Рофф. И дважды, в двух несчастных случаях, чудом избежала смерти. Что-то уж слишком много несчастных случаев, подумал инспектор Макс Хорнунг. А посему отправился к старшему инспектору Шмиту.

Тот, выслушав доклад Макса Хорнунга о падении и смерти Сэма Роффа, прорычал:

– Неразбериха с именем проводника? Но ведь это не основание для возбуждения уголовного дела, Хорнунг. Во всяком случае, не для меня и руководимого мною отдела.

Тщедушный инспектор упорно гнул свое:

– Но это еще не все. У «Роффа и сыновей» масса внутренних неурядиц. Возможно, кое-кто подумал, что, убрав Сэма Роффа, можно будет разрешить все проблемы.

Старший инспектор Шмит откинулся в кресле и задумчиво поглядел на инспектора Хорнунга. Он был уверен, что в его теориях не было ни грана здравого смысла. Но мысль хоть на какое-то время избавиться от Макса Хорнунга казалась ему очень привлекательной. Его отсутствие, несомненно, положительно скажется на моральном духе всего отдела. Кроме этого, было еще одно соображение: люди, на которых Макс Хорнунг поднял руку, принадлежали к могущественному клану Роффов. При других обстоятельствах старший инспектор Шмит посоветовал бы Максу Хорнунгу держаться от них подальше. Но если ему уж так хотелось подразнить зверя, – а это он умел мастерски! – они его в мгновение ока смогут выкинуть из полиции. И никто ни в чем не упрекнет старшего инспектора. Разве не был ему силком навязан это паршивый инспекторишка? И потому он сказал Максу:

– Поручаю вам расследование этого дела. Только не торопитесь.

– Спасибо, – обрадовался тот.

По дороге в отдел Макс столкнулся в коридоре со следователем, ведущим дознание по насильственным и скоропостижным смертям.

– Хорнунг! Можно воспользоваться вашей памятью?

Макс захлопал глазами.

– Простите, не понял.

– Речной патруль только что выудил из реки девушку. Если нетрудно, взгляните на нее, пожалуйста.

Макс судорожно сглотнул и сказал:

– Как вам будет угодно.

Эта часть работы не доставляла ему особого удовольствия, но он считал, что долг обязывает его честно ее исполнять.

Она лежала в морге на выдвижном металлическом поддоне. У нее были светлые волосы, и на вид ей можно было дать лет двадцать. Тело ее, вспухшее от воды, было совершенно голым, если не считать красной ленты, стягивавшей шею.

– На теле следы полового акта, которым она занималась за несколько секунд до смерти. Она была задушена и сброшена в реку, – сказал дознаватель. – В легких у нее воды не обнаружено. В картотеке нет ее отпечатков пальцев. Вам не доводилось ее где-нибудь видеть?

Инспектор Макс Хорнунг глянул в лицо девушки и бросил:

– Нет.

И побежал, чтобы успеть на автобус, шедший в аэропорт.

Когда инспектор Макс Хорнунг приземлился в аэропорту Коста-Смеральда на Сардинии, он выбрал самую дешевую из сдававшихся внаем машин, «фиат 500», и отправился в Олбию. Олбия, в отличие от всех других островных городов, была индустриальным центром, и во все стороны по ее пригородам расползлись заводы, фабрики, городские свалки, там же находилось и огромное кладбище автомобилей, когда-то элегантных и красивых, а теперь превращенных в старые покореженные груды металла, годные разве что в переплавку. «Кладбища автомобилей – символ цивилизации, – подумал Макс, – и нет городов, где бы этот символ отсутствовал».

Добравшись до центра города, он подъехал к зданию, на фронтоне которого красовалась надпись: «Questura di sassari commissariato di polizia Olbia».

Едва Макс переступил порог полицейского участка, как в нем тотчас вспыхнуло привычное чувство единения, причастности к этой избранной касте. Он предъявил свое удостоверение дежурному сержанту и несколько минут спустя был введен в кабинет начальника полиции Луиджи Ферраро. Ферраро, радушно улыбаясь, поднялся было ему навстречу, но, когда тот вошел, улыбка тотчас слетела с лица начальника. Что-то в Максе противоречило понятию «инспектор полиции».

– Можно взглянуть на ваше удостоверение? – вежливо осведомился начальник полиции.

– Конечно, – сказал Макс.

Он вытащил свое удостоверение, и Ферраро внимательно оглядел его сначала с одной, а потом с другой стороны. Возвратив наконец документ, итальянец подумал, что в Швейцарии, видимо, явно туговато с инспекторами. Усевшись снова на свое место, он спросил:

– Чем могу служить?

На беглом итальянском Макс начал объяснять, зачем прибыл на Сардинию. Некоторое время начальник полиции Ферраро пытался сообразить, на каком языке говорит гость. Когда он наконец понял, то предостерегающе поднял руку и сказал:

– Баста! Вы говорите по-английски?

– Естественно, – ответил Макс.

– Тогда очень прошу, давайте говорить по-английски.

Когда Макс кончил говорить, начальник полиции Ферраро сказал: