Инкарцерон - Фишер Кэтрин. Страница 41

— Когда мы начнем их разыскивать?

Он продолжал стоять к ней спиной.

— С ними бог знает что могло случиться! Ты обещал…

Кейро круто развернулся на каблуках.

— Почему бы тебе просто не исчезнуть?

Девушка не спускала с него глаз. Сперва-то он считал ее робким, забитым существом, но вот уже во второй раз она бросала ему вызов. Это начинало раздражать.

— Я никуда не уйду, — спокойно проговорила она.

Кейро ухмыльнулся.

— Думаешь, я их брошу и сбегу, так что ли?

— Да.

На такую прямоту Кейро не рассчитывал. Обозленно повернувшись, он зашагал дальше, но Аттия последовала за ним как тень. Как цепная собачонка.

— Я не позволю этого. Я не дам тебе заграбастать Ключ.

Он убеждал себя, что лучше промолчать, однако не смог сдержаться.

— Почем тебе знать, что я буду делать? Финн — мой побратим. Для меня это значит все. К тому же я поклялся.

— Правда? — Она ловко передразнила Йорманриха: — Я ни разу не сдержал клятвы с тех пор, как мне было десять. Тогда я заколол собственного брата.Таковы и твои клятвы, Кейро? Логово и Дружина никуда не делись — они в тебе.

Кейро бросился на нее, но Аттия была начеку и сама прыгнула вперед, царапаясь, лягаясь и толкаясь. Отшатнувшись, он ударился о стену. Выпавший Ключ запрыгал по грязным камням мостовой. Вдвоем они кинулись за ним, но Аттия оказалась быстрее. Кейро, зашипев от ярости, схватил ее за волосы и дернул к себе.

— Отдай сейчас же!

— Пусти! — извиваясь как змея, взвизгнула девушка, но он только усилил хватку.

Вскрикнув от боли, Аттия швырнула Ключ в темноту. Кейро мгновенно выпустил ее волосы, кинулся за ним и, едва подняв, с воплем отбросил.

Внутри кристалла блуждали голубые огоньки. Вдруг, до оторопи беззвучно, над ним возникло изображение. Девушка в роскошном платье стояла, прислонясь к дереву, озаренная ярким сиянием. Кейро с Аттией уставились на нее во все глаза.

— А где Финн? Кто вы, черт возьми, такие? — подозрительно спросила она.

Финну принесли медовых лепешек, какие-то странные семена и горячее питье, в котором поднимались кверху и лопались пузырьки воздуха. Финн ни к чему не притронулся. Он боялся, что в пищу могли подмешать наркотик, а для того, что ему предстояло — что бы это ни было! — нужна трезвая голова. Кроме еды он получил чистую одежду и воду для купания. Двое Ходульщиков остались охранять его и теперь стояли снаружи, привалившись к стене.

Финн подошел к окну. До земли далеко. Внизу проходила узкая улочка, даже сейчас полная народу. Кто-то попрошайничал, кто-то торговал, наскоро растягивались палатки, а иные уже спали под мешками и дерюгами, и оставленный без присмотра скот разбредался по всей улице. Шум стоял невероятный.

Опершись о подоконник, Финн высунулся наружу, оглядывая крыши. В основном они были соломенные, хотя кое-где виднелись металлические. Но перебраться на них ему все равно не удалось бы — стены его темницы отклонялись наружу так, что, казалось, и сами-то вот-вот упадут, а уж беглец, попытавшийся выбраться через окно, подобной участи не избежал бы наверняка. У Финна промелькнула мысль: может, и впрямь лучше сломать шею здесь, чем отправляться в пасть к какой-то твари, у которой даже имени нет. Впрочем, все еще могло перемениться — до утра далеко.

Нырнув обратно в комнату, он сел на табурет, пытаясь собрать разбегавшиеся мысли. Где же Кейро? Чем он занят? Придумал ли что-нибудь? Несмотря на необузданный и крутой нрав, его побратим был настоящим мастером по части всяких хитростей. Устроить ту засаду на пути Обывателей пришло в голову именно ему. Он и в этот раз что-нибудь обязательно придумает. Финну так не хватало сейчас его самоуверенного нахальства.

Дверь приоткрылась, и внутрь проскользнул Гильдас.

— Ты! — Финн вскочил на ноги. — И ты смеешь…

Книжник поднял обе руки в успокаивающем жесте.

— Финн, ты обозлен, но у меня не было другого выхода. Ты видел, что грозило нам обоим. — С мрачным видом он подошел к табурету и тяжело опустился на него. — И потом, я иду с тобой.

— Мне сказали, я пойду один.

— Серебро способно изменить многое, — раздраженно пробормотал Книжник. — Хотя, сдается мне, большинство пытается откупиться, чтобы не попасть в Пещеру, а не наоборот.

Кроме табурета, сидеть было не на чем, и Финн опустился на пол, прямо на солому, и обхватил руками колени.

— Я думал, все меня покинули, — тихо проговорил он.

— Нет, не все. Я не Кейро, и я не брошу в беде своего провидца.

Финн скривился.

— А если бы я не был провидцем? Тогда бросил бы?

Гильдас с сухим звуком потер ладонью о ладонь.

— Разумеется, нет.

Они немного посидели молча, прислушиваясь к гаму снаружи. Потом Финн спросил:

— А что ты знаешь о Пещере?

— Я думал, ты слышал эту историю. Сапфик, придя в Крепость Судий — то есть туда же, куда и мы, — узнал, что здешний народ каждый месяц доставляет Приношение существу, которое они называют Зверем. Приношением становится юноша или девушка из числа жителей города. Они входят в пещеру на склоне горы и уже никогда не возвращаются назад. — Он поскреб бороду. — Сапфик предстал перед Судиями и сказал, что сам пойдет туда вместо девушки, которой выпал жребий. Как говорят, несчастная припала к его ногам, обливаясь слезами. Весь город высыпал за стены и молча смотрел, как он идет к Пещере. Один, без оружия, он вошел внутрь.

— И? — спросил Финн.

Гильдас секунду помолчал, потом продолжил приглушенным голосом:

— Три дня ничего не было слышно. На четвертый по городу пожаром разнеслась весть — чужак вышел из Пещеры! Жители выстроились на стенах, и ворота распахнулись перед Сапфиком, с трудом шагавшим по дороге. Приблизившись, он поднял правую руку, и все увидели, что на ней нет указательного пальца, и кровь из обрубка по капле стекает в дорожную пыль. «Долг остался неоплаченным, — сказал он. — Всей моей плоти и крови не хватило бы для этого. Голод, обитающий в Пещере, неутолим, он — бездна, которую нельзя наполнить». Повернувшись, он пошел прочь. Никто не стал удерживать его. Лишь девушка, жизнь которой он спас, выбежала вслед за ним и какое-то время сопровождала его в странствиях, став первой из его Последователей.

— Что… — начал было Финн, но тут дверь распахнулась, и один из Ходульщиков поманил Гильдаса.

— Довольно. Пусть поспит. Сразу после Побудки мы отправляемся.

Метнув на юношу быстрый взгляд, Гильдас вышел. Ходульщик бросил Финну несколько одеял. Завернувшись в них, но все равно ощущая холод, юноша съежился у стены. Он сидел, прислушиваясь к доносившимся с улицы голосам, пению и лаю, и у него было такое чувство, словно он один, совсем один. Он гнал эти мысли, думая о Кейро, воскрешая в памяти образ Клаудии, явленный ему кристаллом. И Аттия — неужели и она забыла о нем? Неужели никто не придет ему на выручку?

Повернувшись, он улегся на пол и свернулся калачиком. И увидел Глаз. Крохотный, наполовину скрытый тенетами, он неотрывно смотрел на него из-под самого потолка. Финн мгновение смотрел на него, потом приподнялся и сел, не отводя взгляда.

— Скажи же что-нибудь! — потребовал он севшим от ярости и злобы голосом. — Или ты боишься? Если я твое порождение, то почему ты молчишь? Научи меня, что делать. Раскрой передо мной двери.

Красный огонек горел все так же ровно.

— Я знаю — ты там, ты слышишь меня. Я никогда не забывал об этом. Другие забыли, но только не я. — Поднявшись, он шагнул к Глазу и протянул руку, но, как всегда, тот был слишком высоко. — Я говорил о тебе с Маэстрой — той женщиной, что погибла, погибла по моей вине. Ты видел, как это произошло? Видел ее падение? А может быть, ты поймал ее, и она осталась жива, и ты укрыл ее где-то?

Голос его дрожал, во рту пересохло — Финн знал, что это значит, но страх и ярость подстегивали его.

— Клянусь, я сбегу от тебя и выйду на Свободу! Должно же быть место, где я смогу скрыться от твоего взгляда — место, где тебя нет!