Переломная точка (ЛП) - Сноу Тиффани А.. Страница 79

— Итак, что ты планируешь делать дальше? — спросила она, со вздохом откинувшись на спинку стула. — Боже, я съела слишком много.

— Мне удалось вернуться на работу в «Дроп», — произнесла я, отодвинув тарелку в сторону. — Начинаю с пятницы. — На этом я сделала паузу. — Постой, а какой сейчас день?

— Четверг.

— Хорошо, — выдохнула я с облегчением. — Было бы ужасно получить работу и не прийти в первый же день. Как прошло твоё свидание на День влюблённых?

Алиша постаралась скрыть улыбку.

— Очень хорошо. Мы с Луисом встречались ещё несколько раз, но давай сейчас не будем об этом.

Я удивлённо вскинула брови:

— Не глупи. Нет ничего страшного в том, чтобы поговорить о твоей счастливой личной жизни.

— Мне совсем не хочется тебя расстраивать, — запротестовала она.

— Интересно, какая из меня выйдет подруга, если я буду ждать, чтобы ты была несчастлива вместе со мной?

Алиша вздохнула:

— Как бы я хотела, чтобы ты была счастлива. — Она немного помолчала, а потом спросила: — Что ты сейчас чувствуешь?

Я подумала, прежде чем ответить:

— Подавленность. Грусть. — Посмотрев поверх плеча Алиши в пустое пространство, я попыталась прислушаться к глухой боли внутри. — А ещё злость. Сильную злость. — Мои слова стали неожиданностью даже для меня самой, но это была правда. — Я злюсь на полицию за то, что они меня не защитили. Злюсь на тех ублюдков, которые хотели продать меня и других девушек, словно животных. Злюсь на сенатора за то, что он разбил мои отношения с Блейном, и на Кейда за то, что он заставил меня усомниться в моих чувствах. Но больше всего я злюсь на Блейна, потому что он так и не поверил в меня… в нас. Он предложил мне будущее с ним, а потом всё отнял.

В этот момент я поняла, что с меня было достаточно. Когда-то я говорила Блейну о том, что устала плыть по течению, но в очередной раз проявила слабость и оказалась игрушкой в чужих руках. Моя жизнь стала разменной монетой, точно так же, как и мои отношения с Блейном. Если я хотела когда-нибудь стать счастливой, мне нужно было приложить к этому усилие. Возможно, сейчас о семье можно было забыть, но когда-нибудь мне удастся встретить человека, который будет меня любить и будет в меня верить.

— Думаю, я снова пойду учиться, — медленно произнесла я.

— О, это отличная идея! — с энтузиазмом одобрила Алиша.

— Поступлю на дневное отделение, а по ночам буду работать в баре, — произнесла я, принимая решение на ходу. Конечно, обучение снова втянет меня в долги, но эти деньги станут моим вложением в будущее, в моё счастье, в мою новую жизнь.

— И что ты собираешься изучать? — с любопытством поинтересовалась Алиша.

Чтобы ответить на этот вопрос, мне не нужно было задумываться, потому что в действительности существовал только один ответ:

— Уголовное право.

ЭПИЛОГ

Было уже поздно, когда Кейд остановился возле дома Блейна. Он хотел уехать из города, но преодолев не слишком большое расстояние, обнаружил, что повернул назад в сторону Инди. Уже через пол часа Кейд сидел в машине с заглушённым мотором и смотрел на тёмный дом своего брата.

Он потерял её прошлой ночью.

Наверное, Кейд знал с самого начала, что это случится. Кэтлин была вне его досягаемости. Она была настолько выше его, что казалось почти грехом смотреть на неё, касаться её. Никогда раньше он не сомневался в правильности сделанного в жизни выбора. Даже неодобрение Блейна не смогло заставить его свернуть с этого пути.

Но она изменила всё.

Теперь сожаление стало его постоянным спутником, и мысли о том «что если» могли свести его с ума, когда он поддавался им надолго. Что если бы он остался и поговорил с ней… возможно, пригласил бы её на ужин несколько месяцев назад, когда она подверглась нападению в суде? Он почувствовал притяжение к ней уже тогда, ещё даже не зная её имени. Она подняла на него свои чистые голубые глаза, её щёки были бледными, в волосах запутался солнечный свет — и по его телу как будто прокатился электрический разряд.

А сейчас уже было слишком поздно. Она принадлежала другому. И не просто другому.

Его брату.

Кейд слишком долго ждал, когда Блейн найдёт кого-то, с кем будет счастлив, по-настоящему счастлив, чтобы теперь его этого лишать. Блейн был хорошим человеком. Он о ней позаботится. Всё то, что Кейд сказал Кэтлин ранее, было продиктовано его собственной злостью и безнадёжностью, потому что вопреки всем его надеждам на обратное, Блейн действительно любил её и собирался на ней жениться.

Кейду нужно было просто найти способ с этим жить.

С тяжёлым вздохом он вышел из машины. Ему следовало извиниться перед Кэтлин, поздравить Блейна, а потом убраться к чертям из города до тех пор, пока не придётся вернуться.

Смотреть, как она будет идти к алтарю… в руки другого. Нет ничего проще.

Точно.

Кейд прошёл через заднюю дверь на кухню. Его шаги оставались бесшумными без осознанного усилия с его стороны. Это являлось его второй натурой — быть тенью среди теней.

Кэтлин, наверное, уже спала, но через дверь в библиотеку просачивался свет — значит, Блейн всё ещё не ложился.

Вскоре Кейд увидел, что оказался прав. В офисной одежде, но без пиджака и галстука, Блейн сидел на диване перед потухшим камином, оперевшись локтями на колени. В одной руке он сжимал стакан с янтарным спиртным, а другой держался за затылок, устремив взгляд в пол. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было тиканье фамильных часов, стоявших в углу.

Кейд нахмурился. Он всегда остро чувствовал настроение брата и знал, что в таком состоянии Блейна можно было найти нечасто. Возле него стоял почти пустой графин, заставивший брови Кейда удивлённо взметнуться вверх. Да, Блейн пил, но прошло много лет с тех пор, когда он позволял себе напиваться.

В этот момент совершенно неожиданно Блейн запустил стакан в камин, и хрусталь со звоном разбился о камень. Теперь уже Кейд начинал по-настоящему беспокоиться. Это было совсем непохоже на Блейна.

— Продолжай в том же духе и Мона устроит тебе разнос, — протянул Кейд. — Это любимый хрусталь твоей матери.

Он ещё не успел договорить, как Блейн вдруг подорвался на ноги и направил на него глок.

Подобная реакция брата совсем не удивила Кейда. Нечто такое с ним случалось довольно часто в первые месяцы после возвращения из «горячей точки». Что Кейда действительно удивило, так это то, что Блейн продолжал держать его на прицеле.

— Серьёзно? — наконец спросил он, вскинув бровь.

Блейн некоторое время смотрел на него, не моргая, прежде чем опустить оружие и отбросить его на диван.

— Убирайся, — произнёс он и, отвернувшись, подошёл к столу, чтобы взять новый стакан.

Кейд на мгновения замер, неуверенный в том, что происходило.

— Я уже успел израсходовать лимит твоего гостеприимства? Обычно, на это требуется, по крайней мере, неделя, — пошутил он.

Блейн проигнорировал его, что ещё сильнее встревожило Кейда. Он тоже подошёл к столу, чтобы налить себе стопку бурбона.

— Выдался плохой день на работе?

Блейн даже не посмотрел на него, когда глухо произнёс:

— Я не шучу. Нас с тобой больше ничего не связывает. Убирайся.

Это были те слова, которые Кейд надеялся никогда не услышать, но сколько бы не пытался, не мог убедить себя, что этого не случится — и неважно, что Блейн говорил об обратном. Кейд чувствовал это. Старый страх змеёй свернулся в области его желудка. Его никогда не оставляла разъедающая уверенность в том, что брат, которого он идеализировал с тех пор, как увидел в возрасте десяти лет, рано или поздно осознает, что Кейд не стоил его усилий. Не стоил того времени, которое он тратил на свою к нему привязанность.

Казалось, сейчас принять эти слова было ещё сложнее после долгих лет бесконечного ожидания.

Кейд одним движением опрокинул спиртное, приветствуя обжигающее ощущение, оставленное бурбоном в гортани. Физическая боль всегда была для него долгожданной отсрочкой той агонии, которую он испытывал внутри.