Принц Волков (ЛП) - Кринард Сьюзен. Страница 62

Волосы на его груди удивительно нежно касались ее щеки, пока она целовала его там, щекоча и дразня. Удивительно робко она лизнула его сосок – он вздрогнул, едва дыша. Она улыбнулась в его напряженные мышцы и продолжила дразнить до тех пор, пока не почувствовала что следует уделить аналогичное внимание остальным местам на его торсе.

Она приподнялась, чтобы поцеловать его плечи, попробовать мужской вкус впадинки на горле, провести языком по щетине на его челюсти так, чтобы ощутить ее покалывание.

Она только приготовилась перейти к правому уху, когда с внезапным стоном Люк повернулся к ней. Его движения были такими быстрыми и мощными, что ее сопротивление ни к чему бы не привело. Внезапно она оказалась придавленной им, ее лицо поднялось к его, и на мгновение его взгляд, переполненный бурлящей энергией, встретился с ее глазами. А затем он опустил свой рот и заявил права на ее губы.

Мягкая податливость губ Джой вызвала в Люке вспышку неконтролируемого желания, и он знал, что предел здравомыслия достигнут. Какая–то далекая часть его, как и в прошлые два раза, приказывала остановиться, прекратить все до того, пока это не зашло слишком далеко. Но уже было поздно. Он мог прекратить то, что начала Джой, с тем же успехом, что и остановить снегопад вне стен их примитивного убежища. В конечном счете, она достигла цели в том, с чем, как он был уверен, не справилась бы никакая женщина – никакая обычная человеческая женщина. Соблазнительный зов ее тела и несомненная связь, формирующаяся между ними, были сильнее его решения, выше всех сил.

Слишком поздно. Ее рот расцветал под его, губы раскрывались, как лепестки, чтобы быть испробованными. Не разрывая контакта, он притянул ее себе на колени, вытаскивая из спального мешка, пока она не оседлала его, а ее обнаженные бедра не оказались по обе стороны от него. Она дрожала, но не от холода. Его сердце бухало в ушах. Ее глаза были закрыты, изящная шея выгнулась назад, руки давили на его грудь, зажатые их телами.

Ее вкус был совершенным, когда он исследовал потаенную теплоту ее рта своим языком. Ее собственный взлетал навстречу, танцевал вдоль его языка, их дыхания смешивались, он вжимался сильнее и глубже, будто это было единственным, что могло скрепить то, что возникло между ними. Мягкий стон пришел из самого ее сердца, дрожа в соприкосновении их губ. В нем звучала настойчивость, сравнимая с его собственной, но он сохранял контроль, последние остатки рассудка удерживали его. Еще не время.

Он, оттягивая, провел зубами по её припухшей нижней губе. Ее руки пытались освободиться, скользнув по его обнаженной груди вверх, к плечам. Он позволил её пальцам схватиться за него, а затем опять вжался в неё, исследуя восхитительный рот, пока не узнал каждый его уголок. Затем его чувствительный язык двинулся дальше – пробовать всё остальное: скользнул вдоль изящного подбородка и остановился подразнить ушко так, как делала она. Она тяжело дышала, голова откинулась в окончательной капитуляции. Он погрузил пальцы в бледную паутину её волос, расплетая последние остатки косы, и приник ртом к уязвимости её мягкой шеи, такой восхитительно беззащитной.

Когда его зубы слегка сомкнулись на ней, она замерла в удивлении, на какое–то мгновение её ногти впились ему в плечи. Но он был нежен, заботился о том, чтобы не оставить следов, утверждая свое превосходство с крайней аккуратностью. И она признала это. Возможно, она не понимала язык, на котором он говорил с её телом, но она его приняла.

Его возбуждение достигло невыносимого напряжения, но он всё ещё сдерживался. В этот раз надо все правильно рассчитать. Его зубы и язык пропутешествовали вниз по шее к нежной ямке, где под заимствованным свитером скрывалась красота. Он выпутал пальцы из ее волос, настолько длинных, что ей потребовалась его помощь, чтобы откинуть их все за голову. Открытый воротник рубашки, которую он ей дал, затенял выпуклость грудей, вздымающихся и опадающих в быстром ритме дыхания. Он прижал лицо к нежной коже в месте, где шея переходит в плечо и вобрал в себя ее женский аромат, смешивающийся здесь с запахом ношеной им одежды. Один ее запах мог довести его до безумия. Он вдохнул его и закрыл глаза, пока сердце не забилось вновь в размеренном ритме.

Джой обвила его руками, захватив свободную ткань его рубашки, которая оказалась зажатой между спиной и стеной пещеры. Он позволил ей стянуть рубашку, поворачивая тело до тех пор, пока полностью не освободился от нее. Прикосновения ее пальцев на его спине, плечах были подобны искрам огня. Она подняла глаза и посмотрела в его – неосмысленные, жаждущие, требовательные и светящиеся, словно расплавленное золото, его полураскрытые губы опухли от поцелуев. Он предвосхитил ее молчаливую просьбу, снова опустив лицо к изгибу ее ключиц, пока пальцы высвобождали пуговицу за пуговицей.

Задыхаясь, она выгнулась назад, когда он распахнул рубашку на ее теле, стягивая с плеч. Ее груди были маленькими и упругими, потрясающе красивыми, соски уже напряглись в ожидании его прикосновений.

Какое–то время Люк не мог ничего делать, кроме как любоваться ею, пока она, вскрикнув, не схватила его за волосы, зажав их в кулаках, и не притянула его к себе.

Это было сущее чудо исследовать то, что она предложила. Он поцеловал ее первыми нежными поцелуями, прокладывая дорожку по роскошным изгибам, сужая круги к выступающему, готовому центру. Когда, наконец, он взял в рот ее сосок, она выгнулась и громко вскрикнула, а он начал дразнить ее губами и языком. Он старательно смаковал твердость ее соска, нежно покусывая, посасывая, облизывая, пока она задыхалась от наслаждения. В краткий момент, когда он прервался, чтобы перенести свое внимание ко второй груди, она так сильно вцепилась ему в волосы, что в любое другое бы время он вздрогнул от боли. Сейчас же легкий дискомфорт был частью наслаждения, подобно чрезмерной силе его возбуждения.

Он ласкал ее до тех пор, пока ее бездыханные стоны не стали сильнее, чем он мог вынести. Только после этого он прижал губы к ложбинке между ее грудей, слизывая изысканную влагу, скопившуюся там, стал поглаживать нижнюю часть каждой из грудей, прежде чем начать неминуемый путь вниз.

Джой более не контролировала свое тело. Оно стало диким и непокорным, всецело наполненным лишь ощущениями и зудящим голодом. Непередаваемое касание рта Люка её груди, ощущение его языка на сосках, подвели ее к краю исступленного безумия. И сейчас обжигающий рот двигался вниз, лаская холмики ребер, пройдясь огнем по ее животу. Она трепетала под ним.

Ее тело пылко отвечало ему, когда Люк продолжал двигаться вниз, остановившись перед тем, как погрузить лицо в плоть прямо над центром ее потребности. Она откинулась назад на его напряженные бедра и бесстыдно выгибалась навстречу, так же, как и раньше, желая, чтобы он попробовал ее на вкус, ласкал ее, задаваясь вопросом, сможет ли она пережить его прикосновения. Когда он поднял голову, его глаза были почти черными от желания, отражающими ее собственные бессознательные отклики, формирующими между ними нечто, недоступное ее пониманию. Она захотела заговорить, сказать что–нибудь, что угодно, чтобы доказать, что она больше, чем просто дикое создание с неконтролируемыми побуждениями. Но потом его рот двинулся ниже, и она пропала.

Кончик его языка казался чистым пламенем, когда прикасался к ее самому чувствительному, самому уязвимому месту, искусно лаская ее и дразня, пока жаркая влага ее готовности не полилась через край. Он пробовал ее с таким знанием дела, ласкал столь всеобъемлюще, что вырывал из горла стоны, один за другим. И когда, в конце концов, его язык нашел то ноющее место, такое готовое для него, она громко закричала.

Люк слушал ее крики, как музыку, смакуя ее сладость, наслаждаясь вкусом ее готовности. Его язык сначала нежно, а затем с возрастающей ритмичной силой вторгался в манящий вход ее тела, она прижималась к нему, открывая себя для него с щедрой несдержанностью. Все его чувства были практически обнажены, в полной мере ощущая каждую часть ее тела.