Отыгрывать эльфа не просто - Кондратьев Леонид Владимирович. Страница 34

Нет, если бы не чрезмерная чувствительность слуха и зрения, жизнь была бы прекрасна…

Сосны… сосны… ой, дубочек! Сосны… сосны… Да когда, блин, этот лес закончится! Хумансы плетутся, как… ну я не знаю, что может так плестись. Обижать черепах не хочу. Идем в час по чайной ложке. Двое носилок — одни с капитаном, другие с кучей барахла. Плюс то, что навешано на тушки. И поверьте, навешано немерено. Короче, табор, сбежавший из сумасшедшего дома, на выгуле. Цыганок только не хватает…

Ближе к полудню решили устроить привал. Выбрали полянку посуше, нарубали лапничка и с комфортом разместили нашего контуженного — кстати, он сегодня уже довольно шустрый. Сознание, во всяком случае, не теряет, а что бледный, как вампир, и сосуды в глазах полопавшиеся, так это пройдет. Судя по скорости излечения и силе воли, капитан на ногах будет уже завтра-послезавтра. Вот тогда-то проблемы и начнутся. Если уж сейчас он вопросами закидывает, то что будет, когда полностью оклемается и бегать начнет? Сейчас, если сильно надоедает, можно хоть отбежать подальше и притвориться, что сильно занят — обычно помогает. А с занятостью проблем-то в последнее время не бывает. Хоть Сергеич (это который старшина) — идеальный начальник АХЧ, но некоторые вопросы решить не может. Основная проблема, которая стоит перед нами в полный рост, — это проблема еды. Шестеро здоровенных лбов и один очаровашка-дроу изничтожают провизию просто в нереальных количествах. Во всяком случае, от немецких трофеев уже ничего не осталось, и теперь мы планомерно уничтожаем красноармейские запасы. Кстати, оные по вкусовым ощущениям не особенно отличаются от немецких. Единственное, после консервов и пшенки мяса хочется до умопомрачения. Обычного, жареного, шкварчащего и истекающего жиром на костре мяса. Как вспомню ту свинку, которую с Сергеем заточили, — душа кровью обливается. Да и ребята добавляют — то с одной стороны, то с другой доносятся крики возмущенных желудков. Короче, так дальше жить нельзя, надо срочно что-то решать. Но сперва нужно заняться устроением привала, а для этого необходимо посовещаться. Подозвав старшину и вместе с ним подойдя к сидящему на носилках капитану, я озвучил результат моих размышлений:

— Может, не будем приближаться к району будущих действий, а устроим базовый лагерь здесь? Место хорошее, а что болота близко, так там можно резервную захоронку сделать, так — на всякий случай. Ты как, капитан, к этому отнесешься?

Внимательно посмотрев вокруг и нащупав взглядом планшетку, капитан положил ее себе на колени и принялся расстегивать застежку. Но то ли застежка была тугая, то ли к рукам еще не вернулась сила, этот процесс, производимый дрожащими пальцами при абсолютно бескровном лице, затянулся. Через несколько минут, наконец-то распахнув вместилище нашего на текущий момент главного сокровища — карты-километровки, капитан принялся ее разворачивать, с нашей, конечно, помощью. Окончательно развернув и после некоторых поисков определив наше приблизительное местоположение, он высказался:

— В принципе место хорошее. Тут как раз край болота выступает и охватывает, как языком, этот выступ леса. Если обследовать болото на предмет тропок и действительно присмотреть на одном из островков в глубине место под схрон, лучшего и не придумаешь. Валерий Сергеевич, ты человек опытный, как, по-твоему, болото пройти можно?

Глубокомысленно почесав начавшую отрастать щетину, старшина задумался:

— Ну, это… мы ведь только по краю проходили, а в глубине… да черт его знает, что там, в глубине, творится. Может, там вообще зыбун провальный шагов через сто начнется. Да сами видели — по левую сторону, как шли, сосенки редкие да кривые, мха целые пласты и очесы отдельными кустами. Там еще пробраться можно. А вот дальше…

Подойдя поближе и усевшись в позу лотоса, я уткнулся носом в карту и принялся аккуратно водить когтем, пытаясь найти на ней что-нибудь полезное.

— Андрей Геннадьевич, не подскажешь, я в ваших картах и символах не особенно разбираюсь. Мы, как я понял, вот тут. А болото, которое прошли?

— Ну что тут непонятного? Видишь, штриховка и границы обведены — значит, болото. Вот тут, где находимся, значок леса, причем хвойного вперемешку с лиственным.

— А вот это?

— Ну, это озерцо маленькое, и вот ручеек из него вытекает.

Тут в нашу беседу вклинился старшина со своими пятью копейками:

— Озерцо, говорите? Так это ж вообще копец. Если тут по краю уже вода из-под ног хлестала, то к озерку-то во мху окна появляться могут, да и зыбуны точно есть. Сходить проверить-то можно, но, чует мое сердце, хрен там пройдешь. А вот правее, да чуток впереди, там хотя по карте болото шире, но озер не видать. Значит, там можно попробовать пройти.

В моем мозгу забрезжила идейка пошляться ночью по округе и примерно прикинуть, куда можно, в случае чего, рвать когти. Ежели озерцо действительно такое гиблое место, то оно-то как раз мне будет подходить на все сто. Только присмотреть там островок какой или холмик посуше, все удобнее вещи хранить. Можно, конечно, бревен тут нарубить и на озерце плот собрать. Потом на него шалашик, мхом сверху замаскировать — даже с воздуха хрен догадаются. И кстати, так удобнее будет — можно причаливать к любому бережку. Только вот озерцо-то маленькое — скорее всего, это просто большое окно в трясине. Если это так, мы фактически находимся на берегу одного большого древнего озера, полностью заросшего и превратившегося в болото, хотя какое в этом случае, к чертям, болото — самая настоящая топь. Причем наверняка почти бездонная — метров двадцать затхлой воды и плюс столько же жидкого ила, перемешанного с отмершим мхом, корнями растений и гниющими тушами неосторожных животных. Короче — филиал ада, прикидывающийся с воздуха веселенькими, ярко-зелеными полянками, кустиками деревьев и множеством маленьких бочажков.

— Я ночью схожу, проверю, что там да как. Может, действительно место хорошее найти можно будет. На всякий случай. После нашего шума враги должны носом землю вокруг рыть. Поэтому запасное логово нужно как воздух. Только продумать, что с влажностью можно сделать. Вы, хумансы, зверьки нежные до невозможности, чуть что, чихнете — и к Ллос в гости здравур пить.

Капитан в ответ на мою тираду пронзительным взглядом посмотрел мне в глаза, а старшина начал махать руками и почти цензурно изъясняться:

— Да какого… Лешего, командир. Да там, на хрен, полк утонет и еще место останется, а ты ночью попрешься! Темнота — глаз коли, ни хрена не видно, под ногами трясина… Бррр! Да это самоубийство чистой воды. Может, сразу пулю в лоб — хоть мучиться меньше будешь?

— Да, действительно, Ссешес… забыл, как тебя по отчеству? — прекратил меня разглядывать капитан.

— У нашего народа по имени матери величают, так что Ссешес, воин Дома Риллинтар, сын Сабрае.

— Значит, Ссешес Сабраевич, черт — язык сломаешь. Ведь действительно лучше днем пойти — хоть видно будет, куда ступаешь. Да и как одному идти? Может, лучше ребят возьмешь, все спокойней будет — если что, вытянут.

Поглубже надвинув капюшон на голову и со значением поправив перед этим темные очки, я изобразил добрую улыбку во все клыки и голосом учителя младших классов произнес:

— Капитан, ты-то хоть не знаешь, а вот тебе, старшина, стыдно. Ты вспомни, какое освещение было, когда я вас в лесу нашел?

При этих словах на лице старшины медленно начало появляться выражение понимания. А капитан, наоборот, с вопросительной интонацией в усталых, красных глазах посмотрел сперва на старшину, потом на меня:

— Валерий Сергеевич, о чем это Ссешес Сабраевич говорит? При чем здесь освещение?

Этих слов я все же не выдержал и с раздражением выпалил:

— Капитан Дома Кадорин, Андрей, сын Геннадия. Ллос прошу — не уродуй мое имя, сам язык ломаешь и мне уши корежит. Если официально хочешь обратиться, обращайся по имени Дома — Ссешес, воин Дома Риллинтар. А сейчас, когда в походе, Ссешес, и все.

Моя эскапада, судя по смутившемуся капитану и как будто проглотившему ежа старшине, удалась.