Требуется сообщник - Новицкая Ольга Владимировна. Страница 65

– Ты предал меня из-за бабы!

Голова ее мотнулась от удара, челюсть обожгло болью. Это было последней каплей. Чувствуя, что убивает себя, Женька бросилась на отскочившего брата, выхватывая на ходу меч. Не тот, любимый меч, сделанный своими руками, в который она вложила часть своей души, полив кровью, но все равно родной и знакомый. Однако в последний момент ей удалось сдержаться.

Был еще молодой воин, сын Белобога. Настырный, умелый, он даже вызвал ее на бой. Бились на мечах, и одолеть мальчишку удалось только благодаря опыту и самообладанию.

– Молодец! – возвестила Женька. – Вырастешь, отдам тебе дружины, Перун!

Она гордилась тем, что парень был толковый, быстро подхватил идею строевой атаки, и его почитали наравне со старшими богами.

Потом, спустя время, они опять столкнулись с Белобогом. Тот был в гневе и пенял на кровопролитие, которое брат мог остановить, но не стал.

– Оставь их в покое, – говорила Женька. – Эти существа сами выбирают, чем заняться!

– Ты мерзавец, брат, – произнес Белобог и набросился, как разъяренный барс.

– Это все из-за бабы? – взревела Женька.

– Это из-за пролитой тобой крови, – парировал брат.

Опять сверкнули клинки, ярость сделала голову ясной, как безоблачное небо.

Противник сильно уступал в мастерстве. Он с трудом парировал первые удары, но тут ему повезло. Женька споткнулась о ногу той самой красавицы, и сверху обрушился клинок. Предательство обожгло болью не хуже клинка, Женька пошатнулась, глаза начала застилать чернота, она перевела недоуменный взгляд на Белобога. Тот хотел броситься вперед, удержать, но не смог шевельнуться, оглушенный убийством самого близкого человека. Умирая, Женька ощутила сильный толчок в грудь и надрывный шепот:

– Прости, Чернобог, это всего лишь один шанс из…

Голос прервался. Дальше Женька ощутила, как нестерпимо болят и чешутся десны, а затем, словно тайком, прокралось еще одно, последнее воспоминание.

Вот она, вжавшись в кресло, таращится снизу вверх на человека. Был он огромен, раза в два больше Женьки, и обычно бояться его не стоило. Но сейчас зеленые глаза смотрели сурово, а светлые, почти белые волосы, обрамлявшие худое лицо, растрепались.

Женька на миг отвела глаза, бросив взгляд на предмет своей гордости – настоящие, взрослые туфли с серебряными пряжками, подаренные этим человеком позавчера на четвертый день рождения. Туфли примиряли даже с позором ношения детского платьица и чулок и вселяли уверенность.

– Отстань, Вильям! Мы играли, – зло велела Женька, гордясь так же взрослым произношением сложной буквы «р», и даже, ради бравады, слегка раскатывая звук. – Мы просто играли!

– Играли? – переспросил великан, едва сдерживая гнев. – Это хорошо. А Барс знает об этом?

– Не твое дело, – высокомерно заявила Женька, балдея от собственной храбрости и бросив короткий взгляд на мокрого, вылизывающегося котенка, притаившегося в углу комнаты. – Тебе было некогда, ты уроки учил, и я играл с Барсом! И он меня оцарапал. Вот!

Женька продемонстрировала исцарапанное запястье.

– Значит, тебе нравится играть, – тихо заключил Вильям, и по Женькиной спине пробежал неприятный холодок. – Что ж, давай поиграем вместе.

Он нагнулся еще ниже и оказался нос к носу с Женькой.

– Чур, я буду Максетом де Вильтором, а ты – котенком Барсом.

С такими словами он сгреб ее в охапку, сунул под мышку и потащил куда-то. От подобного оскорбления Женька заорала. Крик напоминал боевой клич, но на помощь никто не пришел. Правда, показался слуга, но Вильям отослал его куда подальше и пинком распахнул одну из дверей. Она вела в комнату для мытья. Посредине стояла огромная, выше Женьки, деревянная бадья, наполненная водой.

– Сейчас поиграем, – гневно повторил Вильям и швырнул Женьку в воду.

Холод пронзил все тело, вода сомкнулась над головой, и перед глазами начали подниматься пузыри, вырывавшиеся из рта.

Смерть, как показалось Женьке, была близка, но тут сильная рука схватила за шкирку и выволокла на поверхность. Отплевываясь, она ошалело озиралась, вцепившись в насквозь мокрый рукав куртки Вильяма.

– Не бойся, Барс, мы просто играем! А ведь и правда весело! Я такой большой, а ты маленький и смешно дрыгаешься!

И снова над головой сомкнулась вода. Детским умишком Женька понимала, что Вильям ее не убьет, но ужас перед смертью оказался сильнее. Она, извернувшись, схватилась за рукав и вцепилась изо всех сил.

– Не царапайся, Барс! – Вильям шлепнул ее по руке, пока Женька пыталась отдышаться.

В коридоре раздались шаги, и в Женькиной душе шевельнулась надежда на спасение.

– Отец идет, – подтвердил ее догадку Вильям. – Он поиграет с нами и будет мной. Согласен?

С такими словами он еще раз макнул ее с головой и вытащил, позволив уцепиться за бортик.

Дверь распахнулась. На пороге стоял человек, воплощавший бога на земле. Зеленые, как у Вильяма, глаза смотрели требовательно, и, знакомым жестом убрав назад волосы, он спокойно поинтересовался:

– Что происходит, Вильям?

– Мы играем, отец, – ответил мокрый от брызг Вильям, вытирая лицо.

– Ты считаешь, что топить в ванне младшего брата это хорошая игра?

– Нет, отец. В данный момент мы играем в Максета и Барса.

Отец нахмурился, припоминая, кто же такой Барс.

– Ты будешь сурово наказан за эту выходку, – вынес он свой вердикт.

Тут в Женькиной голове мелькнуло озарение – справедливость восторжествует, если впоследствии Вильям накажет ее так же, как отец Вильяма.

Он больше никогда не будет с ней играть! И читать книжки! И не станет рассказывать истории! И не позволит торчать в его комнате! И вообще не будет ее любить!

– Папа! – заорала она, во всю силу своих крошечных легких. – Папа, не наказывайте Вильяма! Мы просто иглали! Ну пожалуйста, папа! Это я виноват! Я его поплосил… то есть не попросил, но мы играли!

От ее отчаянного крика отец, развернувшийся было к двери и отдававший распоряжения о спасении, удивленно обернулся. Оценив ситуацию, он спросил:

– То есть, если я сейчас уйду, ты останешься здесь со своим братом и продолжишь игру?

Выхода не было. Страх раздирал Женькину душу, но решение было принято.

– Да, папа.

– Что ж. Вильям, когда закончите, вели здесь все убрать и отнеси Максета в постель. Он совсем промок.

Дверь захлопнулась, и Женька приготовилась к новой пытке, даже глаза зажмурила. Но слышалось только плескание воды о бортик и звук капель, стекавших с одежды Вильяма.

– Что ж. Хорошо, Макси, – сказал Вильям. – Кажется, ты кое-что понял. Тебе было весело?

– Нет, – всхлипнула Женька и откровенно призналась: – Мне было очень-очень страшно. Мне извиниться перед Барсом?

– Он животное. Просто отдай ему молоко с завтрака.

– Это будет жертва? – кровь брала свое.

– Это будет справедливость.

Дальше в Женькиной голове, измученной водными процедурами, воспоминания исчезали, только на краю сознания мелькало ощущение теплого одеяла, укрывающего плечи, и тихий голос:

– А после завтрака научу тебя одной игре. Там настоящие солдаты, слоники, лошадки, есть осадные башни и даже король с королевой.

– Взаправдашние? – сквозь сон спросила Женька.

– Еще какие, – заверил Вильям. – Только деревянные.

К действительности ее вернул голос, гаркнувший в самое ухо:

– Эй, ты, часом, не уснула?

Резко дернувшись, Женька чуть не выбила из рук Кощея бокал. В горле скребли кошки, а боль в груди мешала шевелиться.

– Вы, – пролепетала она. – Я была вами.

– Есть такое, – кивнул Кощей.

Он поднес к ее губам вино и заставил отпить пару глотков. Женьке вроде полегчало.

– Как вы могли?

– Что именно? – уточнил Кощей, присел рядом и закурил сигару.

– Вы же такой… такой… Вы же убивали.

– Не я. Люди убивали, – спокойно поправил Кощей, разглядывая аккуратно прикуренный кончик сигары. – Я все это принимал. Мне было весело, интересно, я получал все. Действительно все, в своей зоне влияния.