Дочь крови - Бишоп Энн. Страница 85

— Да, она говорила мне, что собирается сделать это. — Он улыбнулся, когда Джанелль облегченно вздохнула, поняв, что он не обиделся. — Я достану портреты и рамки для тебя к концу недели. Это тебя устроит?

Джанелль, вприпрыжку обогнув стол, едва не задушила Повелителя Ада в объятиях и чмокнула в щеку.

— Спасибо, Сэйтан.

— Не за что, ведьмочка. А теперь ступай.

На выходе Джанелль врезалась в Мефиса.

— Привет, Мефис! — жизнерадостно поздоровалась она и умчалась по своим делам.

Даже Мефис. Сэйтан улыбнулся, увидев непривычно нежное, заботливое выражение на лице своего сурового, уравновешенного старшего сына.

— Посмотри-ка на это, — предложил Повелитель, — и скажи, что ты думаешь.

Мефис поднес бриллиант к свету и тихо присвистнул.

— Где ты его взял?

— Это подарок Джанелль — от благодарного родителя.

Мефис схватился за спинку кресла, не веря своим собственным ушам:

— Ты шутишь.

Сэйтан забрал у него камешек, держа его между большим и указательным пальцами.

— Нет, Мефис, не шучу. Очевидно, некая маленькая девочка угодила в ловушку — ей камнем прижало ногу. Джанелль исцелила малютку, и благодарный отец преподнес ей вот это. И, судя по всему, это уже далеко не первый подобный подарок, которым награждают ее за исцеление, — протянул Сэйтан, рассматривая огромный, безупречный драгоценный камень.

— Но… как?! — выпалил Мефис.

— Она — Целительница от природы. Действует инстинктивно.

— Да, но…

— Но самый серьезный вопрос заключается вот в чем: что произошло на самом деле? — Золотистые глаза Сэйтана сузились.

— Что ты хочешь этим сказать? — озадаченно уточнил его сын.

— Я хочу сказать, — медленно произнес Повелитель, — что, судя по тому, как сбивчиво Джанелль рассказывала об этом эпизоде, ее слова не слишком похожи на правду. Какое же должно быть повреждение — и полученное при падении какого камня, — чтобы за исцеление отец проникся потрясающей благодарностью и отдал вот это?

— Послушай, ведьмочка, раз уж список твоих друзей равен твоему росту, ты попросту не можешь подарить каждому из них по подарку на Винсоль! Этого никто и не ждет. Ты ведь не думаешь, что получишь подарки от всех поголовно?

— Ну разумеется, нет! — запальчиво ответила Джанелль, плюхнувшись в кресло. — Но ведь это мои друзья, Сэйтан!

А ты — лучший подарок, который они могут получить за сто жизней.

— Винсоль — это чествование Ведьмы. Напоминание для Крови о том, что мы есть. Подарки — нечто вроде приправы к мясу, только и всего.

Джанелль скептически посмотрела на него — и не без причины. Сколько раз за последние несколько дней Сэйтан ловил себя на том, что грезит наяву, представляя, как будет отмечать праздник в ее компании? Будет стоять рядом на закате, когда все откроют подарки. Разделит с ней крошечную чашечку горячего кровавого рома. Будет танцевать, как Кровь танцует только в это время года — во славу Ведьмы? Эти мечты наяву оказались горько-сладкими. Он бродил по коридорам Зала в Кэйлеере, наблюдая за тем, как слуги украшают комнаты, смеясь и сплетничая; вместе с Мефисом пытался подготовить список подарков для прислуги и всех деревенских жителей, так или иначе поработавших во благо Зала; словом, вел себя так, как должен вести себя хороший Князь, желающий отблагодарить за верную службу, но все это время его не оставляла в покое одна мысль. Она проведет этот день со своей семьей в Террилле, вдали от тех, кто действительно близок ей по духу.

Единственным утешением для него служило то, что Джанелль будет рядом с Деймоном.

— Так как мне поступить?

Вопрос Джанелль вернул Сэйтана в реальный мир. Он потер губы.

— Думаю, следует выбрать одного или двоих друзей, кто по тем или иным причинам может оказаться вне праздничной атмосферы, и вручить подарки им. Проявление внимания к тому, кто не получит вообще ничего, будет стоить гораздо больше, чем еще один подарок в куче подобных.

Джанелль задумчиво взъерошила волосы и улыбнулась.

— Да, — произнесла она. — Кажется, я знаю, кому подарки будут нужны больше всего.

— В таком случае решено.

В этот момент по мановению его руки с угла стола поднялся завернутый в бумагу пакет и опустился прямо перед Джанелль.

— Как ты и просила.

Девочка улыбнулась еще шире, взяв сверток и осторожно открыв его. Нежный свет, которым вспыхнули сапфировые глаза, заставил отступить несколько веков одиночества.

— Ты великолепно выглядишь, Сэйтан!

Он нежно улыбнулся:

— Я делаю все, что в моих силах, чтобы услужить Леди. — Он поерзал в кресле. — Кстати говоря, тот камень, который ты просила продать…

— Денег хватило? — взволнованно спросила Джанелль. — Если нет, я…

— Их было более чем достаточно, ведьмочка. — Вспомнив выражение лица ювелира, которому он принес бриллиант на оценку, Повелитель с трудом сумел удержаться от смеха. — На самом деле осталось довольно много золотых марок. Я взял на себя смелость открыть счет на твое имя и положил туда остаток. Поэтому, если когда-нибудь тебе вдруг захочется что-то приобрести в Кэйлеере, тебе нужно будет только поставить свою подпись и попросить владельца магазина направить счет сюда, в Зал, и я рассчитаюсь с ним из твоих денег. Как по-твоему, это честно?

Джанелль широко усмехнулась, а Сэйтан горько пожалел, что не откусил себе вовремя язык. Только Тьма знает, что этому ребенку могло взбрести в голову. Что ж, ладно. В любом случае торговцы тоже намучаются с ней не меньше — и эта идея показалась Повелителю слишком забавной, чтобы отказываться от такого развлечения.

— Полагаю, если ты действительнохотела сделать необычный подарок, то всегда можешь раздобыть парочку соленых палочек для единорогов, — поддразнил он ее.

Сэйтан был до глубины души поражен затравленным выражением, тут же появившимся в ее глазах.

— Нет, — прошептала Джанелль, мертвенно побледнев. — Нет, только не соль.

Когда она ушла, Сэйтан еще долгое время сидел, глядя в пустоту и гадая, почему упоминание о соли могло так сильно расстроить девочку.

Дрейка шагнула в сторону, позволяя Сэйтану войти.

— Что ссскажешшь?

Тот только тихо присвистнул. Как и все комнаты в Цитадели, огромная спальня была вырезана в толще живой горы. Однако, в отличие от других комнат, включая и покои, некогда принадлежавшие Кассандре, стены здесь обрабатывались и полировались до тех пор, пока не сияли, как дымчатое черное стекло. Деревянные полы проглядывали из-под огромных, толстых ковров, расшитых красно-кремовыми узорами (такие могли привезти только из Дхаро, Края Кэйлеера, знаменитого своими традициями ткачества). Кровать из черного дерева с пологом спокойно могла бы вместить четверых. Остальная мебель — столы (письменные и прикроватные), книжные шкафы, буфет — была изготовлена из той же древесины. Здесь имелась отдельная гардеробная с кедровыми шкафами и своя ванная с огромной мраморной емкостью, выполненной из черного камня с красными прожилками, большой кабинкой для душа, двойной раковиной и туалетом в крошечной комнатке. По другую сторону спальни имелась дверь, ведущая в гостиную.

— Эти покои просто великолепны, Дрейка, — произнес Сэйтан, рассматривая всякие мелочи, разбросанные на столах, — несомненно, бесценные сокровища для юной девочки. Подцепив пальцем крышку на шкатулке, покрытой сложным узором из разных пород редкой древесины, он открыл ее и покачал головой, одновременно поразившись и развеселившись при виде содержимого. Он лениво поворошил найденное — маленькие перламутровые ракушки (очевидно, с очень и очень отдаленных пляжей), бриллианты, рубины, изумруды и сапфиры, которые для ребенка оставались лишь красивыми камешками. Закрыв шкатулку, Сэйтан обернулся, подняв одну бровь. В его глазах плескался смех.

Дрейка чуть приподняла плечи, изобразив пожатие:

— Ты бы предпочел, чтобы было по-другому?

— Нет. — Сэйтан огляделся. — Эта комната ей очень понравится. Это настоящее темное убежище, в котором она будет нуждаться все больше и больше по мере того, как идут годы.