Дочь крови - Бишоп Энн. Страница 86

— Не всссе убежжищща должжны быть темными, Повелитель. Комнаты, которые ты подарил ей, девочке тожже нравятссся. — Впервые за все те годы, что Сэйтан знал ее, Дрейка улыбнулась. — Хочешшь, я опишшшу их тебе? Я сслышшала о них вполне доссстаточно.

Сэйтан отвел взгляд, чтобы Дрейка не заметила, как приятно ему это слышать.

— Я хочу показзать тебе подарок на Винсссоль, который я приготовила для нее, — произнесла Дрейка.

Она вышла в гардеробную и вернулась, держа тонкий рулон черной ткани, и развернула его на бархатном покрывале кровати.

— Что ссскажжешшь?

Сэйтан уставился на длинное черное платье. В горле стоял комок, который он никак не мог проглотить, а очертания комнаты внезапно расплылись, как в тумане. Он прикоснулся к черному паучьему шелку.

— Ее первое Вдовье платье, — хрипло произнес он. — Вот что она должна надеть на Винсоль. — Шелк проскользнул между пальцами, и Сэйтан отвернулся. — Она должна быть с нами.

— Да. Она должна быть со своей семьей.

— Она и будет со своей семьей, — горько отозвался Повелитель. — Она будет со своей бабушкой, матерью… и отцом.

— Нет, — мягко возразила Дрейка. — Не ссс отцом. Теперь, наконец, у нее есссть нассстоящщий отец.

Сэйтан сделал глубокий вдох:

— Я был самым холодным и бессердечным ублюдком, который когда-либо появлялся на свет в Королевствах. Что изменилось?

— Ты полюбил… дочь сссвоей душши. — Дрейка издала странный, тихий звук, который вполне мог оказаться смешком. — И ты никогда не был так ужж холоден, Сссэйтан, — куда ссстарательнее притворялсся…

— Можно было и пощадить мою гордость, позволяя сохранить кое-какие иллюзии.

— Ссс какой целью? Она поззволяет тебе оставатьсся холодным как лед?

— Она позволяет мне оставить при себе иллюзии, — тепло произнес Сэйтан, наслаждаясь ненавязчивым, спокойным спором. — Однако, — мрачно добавил он, — боюсь, она мне оставляет мало других радостей жизни. — Он вздохнул. На лице Повелителя появилось выражение веселья, смешанного с болью. — Я должен идти. Нужно еще побеседовать с парочкой обеспокоенных торговцев.

Дрейка проводила его к выходу.

— Продлило ужже много лет ссс тех пор, как ты празздновал Винссоль. Но в этом году, когда зззажжгутсся черные сссвечи, ты будешшь пить кровавый ром и танцевать во ссславу Ведьмы.

— Да, — тихо согласился Сэйтан, вспомнив о платье из паучьего шелка. — Да, в этом году я буду танцевать.

Сэйтан набросил плащ на плечи. На полу его личного кабинета лежали шесть коробок, заполненных завернутыми в яркую бумагу подарками, которые Повелитель купил для килдру дъятэ. Поскольку дети так боялись взрослых, было невозможно даже узнать, сколько их на этом острове. Лучшим выходом Сэйтан счел просто купить по огромной коробке подарков для разных возрастных групп, а там Чар пусть сам разбирается, что кому отдать. Здесь были книги, игрушки, настольные игры и головоломки из всех частей Кэйлеера, в которые у Повелителя Ада был доступ. Если он и проявлял излишнее усердие в этом году, то только потому, что таким образом пытался заполнить растущую пустоту в сердце. Столько же подарков он бы хотел подарить Джанелль, но не мог! В Белдон Море не должно быть ни единого его следа, ни одной вещи, которая могла бы вызвать ненужные вопросы. Знания были единственным подарком, который она с радостью уносила с собой домой, в Террилль.

Он заставил коробки исчезнуть одну за другой, вышел из кабинета и, сев на Черный Ветер, отправился на остров килдру дьятэ.

Даже для Ада это было мрачное место — голые камни, песок, бесплодные поля. Здесь не росли даже те растения, которые встречались в Темном Королевстве повсеместно, животных почти не водилось. Он всегда гадал, почему Чар выбрал именно этот остров из десятка других, на которых жизнь была бы куда приятнее. Лишь Джанелль, сама того не зная, подсказала Сэйтану ответ на вопрос. Остров в своей дикости, опустошенности и серости был лишен иллюзий, какого-либо обмана. Даже яд там не имел сладкого привкуса, жестокость не прикрывалась шелками и кружевом. Она просто не смогла бы спрятаться здесь.

Он не спеша продвигался к скалистым утесам, служившим жалким укрытием детям, не стремившимся к роскоши. Наконец, оказавшись на плоской площадке, Сэйтан мысленно приготовился увидеть разбегающихся малышей, но неожиданно услышал смех — невинный, восхищенный смех. Он поплотнее завернулся в плащ, чтобы затеряться среди камней и подобраться поближе незамеченным. Было непривычно слышать, как они смеются…

Сэйтан осторожно обогнул последний булыжник и замер на месте, открыв рот.

В центре открытой площадки, «зала совета», как дети называли ее, стояла великолепная ель, и ее яркий цвет не приглушался вечным сумраком Ада. В ветвях сверкали яркие лучики света, словно радужные светлячки исполняли веселый танец. Чар и другие дети вешали сосульки — настоящие сосульки — на колючие лапы. Маленькие серебряные и золотые колокольчики задорно звенели, поскольку их то и дело задевали тонкие пальчики. Детей связывал смех и общая цель, на юных лицах сверкали воодушевление и радость, которых он никогда прежде не видел.

Но тут они заметили его и замерли, как маленькие детеныши, пойманные под лучами солнца. Еще мгновение — и они бы бросились врассыпную, но в этот момент Чар обернулся. Его глаза ярко сверкали. Он шагнул к Сэйтану и протянул руки в древнем приветственном жесте.

— Повелитель, — голос Чара звенел от гордости, — посмотрите, какое у нас дерево!

Сэйтан медленно двинулся вперед и положил руки поверх ладоней Чара, а затем рассмотрел дерево повнимательнее. По его щеке скатилась одинокая слеза, губы дрогнули.

— Ах, дети, — хрипло произнес он, — дерево действительно великолепное. И украсили вы его просто прекрасно.

Они застенчиво, робко улыбнулись ему.

Не подумав, Сэйтан крепко обнял Чара за плечи. Мальчик отпрянул было, но тут же взял себя в руки и неуверенно прижался к Повелителю, обхватив его руками за пояс.

— Ты ведь знаешь, кто подарил нам дерево, не так ли? — шепнул Чар.

— Да.

— Я никогда… большинство из нас никогда…

— Я знаю, Чар. — Сэйтан нежно сжал плечо мальчика и прочистил горло. — Они кажутся мне несколько скучноватыми… по сравнению с этим… но я принес подарки, которые вы сможете положить под дерево.

Чар провел рукой по лицу.

— Она сказала, что его хватит только на тринадцать дней Винсоля, но они все равно дольше не живут, верно?

— Ты совершенно прав, эти деревья дольше обычно не живут.

— Повелитель… — Чар помолчал, но все-таки продолжил: — Как?

Сэйтан нежно улыбнулся мальчику:

— Я не знаю. Она — само волшебство. Я всего лишь Верховный Князь. Как я могу объяснить волшебство?

Чар улыбнулся в ответ — как один мужчина другому.

Сэйтан призвал шесть коробок.

— Я оставлю их на твое усмотрение. — Один палец нежно погладил обожженную, почерневшую щеку мальчика. — Счастливого Винсоля, Предводитель. — Он отвернулся и быстрым, скользящим шагом направился к дороге.

Когда он миновал первый поворот, до него донеслись нестройные голоса детей. Со второй попытки они четко произнесли хором:

— Счастливого Винсоля, Повелитель! Сэйтан с трудом подавил всхлип и поспешил вернуться в Ад.

— Ну, ты же сам посоветовал мне подарить что-нибудь тем, кто, возможно, вообще ничего не получит, поэтому я и… — Джанелль нервно потерла пальцами краешек стола.

— Подойди сюда, ведьмочка. — Сэйтан нежно обнял ее. Приблизив губы к уху девочки, он еле слышно шепнул: — Это было самое невероятное волшебство, которое я видел в своей жизни. Я очень горжусь тобой.

— Правда? — тихо спросила Джанелль.

— Правда. — Он отодвинул ее немного, чтобы взглянуть в сапфировые глаза. — Ты поделишься со мной своим секретом? — спросил он, беззлобно посмеиваясь. — Не расскажешь одному старому Верховному Князю, как ты это сделала?

Глаза Джанелль пристально рассматривали висевший у него на груди Красный Камень на золотой цепочке, который Сэйтан носил по Праву рождения.