Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX. - Цао Сюэцинь. Страница 53

– А взрыва они разве не слышали? – спросила Сянъюнь.

– Они были глухими, – ответила Фэнцзе.

Сначала никто ничего не понял, ну а когда догадались, так и покатились со смеху. А потом спросили:

– Чем же все-таки кончилась первая история? Ты должна досказать.

– Какие дотошные! – вскричала Фэнцзе, хлопнув рукой по столу. – Дело в том, что следующий день уже не был праздником и я должна была присматривать за уборкой. Откуда же мне знать, что было потом?

Такой неожиданный конец снова вызвал смех.

– Сейчас уже четвертая стража, – продолжала между тем Фэнцзе. – Бабушка устала, да и нам, как тем глухим, пускавшим ракету, пора расходиться!

Госпожа Ю, зажав рот шелковым платочком, буквально тряслась от смеха, так и покатывалась и, указывая на Фэнцзе пальцем, восклицала:

– У этой дрянной девчонки и в самом деле острый язык!

– Еще острее, чем был, – смеясь, сказала матушка Цзя и распорядилась: – Раз уж вспомнили о ракетах, давайте пойдем смотреть фейерверк! Кстати, и освежимся.

Цзя Жун бросился во двор и приказал мальчикам-слугам приготовить все необходимое для фейерверка. Ракеты были присланы в подарок из разных мест и, хотя по размеру невелики, отличались яркостью и причудливостью форм.

Дайюй, не очень-то смелая от природы, к тому же не терпевшая шума и грохота, при первых же взрывах ракет прижалась к матушке Цзя.

Глядя на нее, тетушка Сюэ крепко обняла Сянъюнь, но та со смехом сказала:

– Я не боюсь.

– Она сама любит пускать большие ракеты. Чего же ей пугаться! – проговорила Баочай.

Госпожа Ван обняла Баоюя, прижала к себе.

– А нас вот не обнимают, значит – не любят, – промолвила Фэнцзе.

– Хочешь, я тебя обниму? – предложила госпожа Ю. – Капризничаешь, словно ребенок. Медом тебя не корми – дай посмотреть, как пускают ракеты!

– Вот разойдутся все, пойду в сад ракеты пускать! – заявила Фэнцзе. – И сделаю это лучше, чем слуги.

В этот момент в воздух с треском взвились разноцветные ракеты. Среди больших были и мелкие – «звездное небо», «девять драконов в облаках», «удар грома на равнине» и «десять взлетающих к небу звуков».

Когда ракет больше не осталось, девочкам-актрисам велено было исполнить арию «Опадает цветок лотоса». После этого их наградили: рассыпали по сцене монеты, и девочки, хохоча, бросились их подбирать.

Настало время подавать отвар, и матушка Цзя заметила:

– Ночи длинные, а мы так увлеклись развлечениями, что забыли поесть.

– Хотите бульон из утки? – спросила Фэнцзе.

– Охотно выпью немного бульона, только без утки, – заявила матушка Цзя.

– Еще есть отвар из фиников, – добавила Фэнцзе, – это для тех, кто не ест скоромного.

– Вот и хорошо, – отозвалась матушка Цзя.

Пока они вели разговор, со столов убрали и подали всевозможные закуски. Закончив трапезу, все прополоскали рот и разошлись.

Семнадцатого числа рано утром обитатели дворца Жунго пошли во дворец Нинго, совершили там церемонию, помогли закрыть храм предков и убрать портреты, после чего возвратились домой.

В тот же день тетушка Сюэ устроила угощение. Матушка Цзя у нее посидела недолго и возвратилась к себе. Она очень утомилась за праздники, с восемнадцатого числа никого не принимала и сама не ходила в гости. В доме распоряжались госпожи Син и Ван и Фэнцзе.

Баоюй в эти дни съездил к Ван Цзытэну и больше не отлучался из дому, ссылаясь на то, что матушка Цзя без него скучает.

Сразу после Праздника фонарей у Фэнцзе начались преждевременные роды, и в доме поднялся переполох…

Если хотите узнать, что было дальше, прочтите следующую главу.

Глава пятьдесят пятая

Итак, Фэнцзе во время праздников переутомилась и у нее случился выкидыш. Два-три раза в день к ней вызывали докторов, и хозяйственными делами она пока не могла заниматься, хотя вникала буквально во все и через Пинъэр передавала свои распоряжения госпоже Ван. Всякие уговоры поберечь себя и не волноваться ее, только сердили.

Госпожа Ван чувствовала себя так, словно лишилась руки, но, ничего не поделаешь, приходилось все важные вопросы решать самой, а второстепенные – перепоручать Ли Вань.

Но отличавшаяся добродетелями и почтительная к родителям Ли Вань мало что смыслила в хозяйственных делах и распустила прислугу. Тогда госпожа Ван дала Ли Вань в помощь Таньчунь, пообещав освободить ее от этой обязанности, как только Фэнцзе поправится.

Но улучшения не наступало. Надеясь на свое здоровье, Фэнцзе лезла из кожи вон, чтобы во всем быть первой, особенно во время праздников, и надорвалась. А тут еще выкидыш. Все это привело к полному истощению сил. Вдобавок через месяц открылось кровотечение. И хотя Фэнцзе не жаловалась, нельзя было не заметить, как она похудела, как пожелтело лицо. Все ей сочувствовали, сокрушались, что она не бережет здоровье, а госпожа Ван строго-настрого приказала ей лечиться и ни о чем не думать.

Фэнцзе сама не на шутку встревожилась, однако виду не подавала, бодрилась, по-прежнему шутила и смеялась как ни в чем не бывало, но усиленно лечилась, в душе досадуя, что никак не может поправиться.

Лишь в середине третьего месяца кровотечение прекратилось и дело пошло на поправку. Но об этом речь впереди.

Между тем госпожа Ван, опасаясь, что Таньчунь и Ли Вань не справятся с хозяйством – людей в саду жило сейчас довольно много, – решила призвать на помощь Баочай.

– На наших старух полагаться нельзя, – сказала она. – От работы отлынивают. То вином балуются, то в кости играют, то спать завалятся – даже днем. Фэнцзе они боятся, а сейчас им все нипочем. Одна надежда на тебя. Твои братья и сестры совсем еще юны, о них надо заботиться, а у меня времени не хватает. Случится что-нибудь, приходи ко мне, не жди, пока узнает старая госпожа. Строптивых одергивай; не будут слушаться, говори мне, чтобы из-за пустяка не вышло скандала.

Баочай обещала все в точности выполнять.

Незаметно наступила весна. У Дайюй снова начался кашель. Заболела и Сянъюнь, и к ней каждый день приглашали врача.

Ли Вань и Таньчунь, жившие по соседству, с утра до вечера были заняты по хозяйству. Ходить к ним с докладом служанкам было неудобно, поэтому условились каждое утро встречаться в малом расписном зале у южных ворот сада и решать все дела. После этого уходили завтракать и возвращались к себе лишь в полдень.

Малый расписной зал был отведен для евнухов на время приезда государыни к родным. Теперь этот зал пустовал, и по ночам здесь дежурили служанки.

Погода стояла теплая, так что Ли Вань и Таньчунь без особых хлопот устроились в зале, пришлось, правда, принести туда самые необходимые вещи.

Над входом висела доска с надписью: «Проникайся гуманностью и осуществляй добродетель», в обиходе же зал называли залом Совета по хозяйственным делам.

Служанки радовались, что всем теперь в доме заправляет Ли Вань, ибо знали, что по доброте душевной она, не в пример Фэнцзе, не станет строго взыскивать за малейшее упущение.

А о Таньчунь и говорить нечего: совсем девочка, она еще не выходила за двери женских покоев и нрава была спокойного, мягкого. Словом, кончилось тем, что слуги совсем вышли из повиновения.

Но через несколько дней обнаружилось, что Таньчунь только кажется доброй и мягкой, а на деле решительна и строга, как Фэнцзе.

В последние дни во дворце было оживленно, то и дело приезжали с визитами ваны и гуны, чиновники, дальние родственники и друзья семей Нинго и Жунго, одни – по случаю повышения по службе, другие – попрощаться в связи с уходом в отставку, третьи – сообщить о свадьбе или похоронах, так что у госпожи Ван не было ни минутки свободной; этих она поздравляла, тем выражала соболезнования. Да и с приемом гостей хватало хлопот. В общем, на домашние дела совсем не оставалось времени.